Людвиг Кондратович (Вл. Сырокомля)

Но, однажды вырвавшаяся изъ души, эта п?сня является уже оторванною отъ жизни поэта и не всегда прививается къ другой жизни, не всегда встр?чаетъ братскiй отзывъ. Общество остается къ ней, зачастую, точно также равнодушнымъ, какъ т? колеса, которыя точно радовались, «что загубленъ ими соловей». А между т?мъ, сочувствiе составляетъ одну изъ вдохновляющихъ стихiй поэта; безъ него чувствуетъ онъ связаннымъ, обезсиленнымъ самое свое вдохновенiе и наряду съ внутреннимъ блаженствомъ, доставляемымъ излiянiемъ души своей въ п?сняхъ, возникаетъ скорбное сознанiе своего одиночества, безплодности п?сни своей и жизни, сомн?нiе въ себ?, своей ц?ли и своихъ силахъ. Отсюда начинаются горе и страданiя поэта, тоска одиночества; чувство оторванности отъ мiра. Отказаться же отъ п?сни истинно-творческая, поэтическая душа не въ состоянiи,

И ужъ если кто однажды соловьемъ рожденъ,
Какъ ни мучь его, безъ п?сни жить не можетъ онъ.

И вотъ, даръ поэта становится для него волшебнымъ совпаденiемъ горя и радости. Эту связь двухъ совершенно противуположныхъ ощущенiй зам?чали едва ли не вс? поэты, но сильн?е и удачн?е многихъ выразилъ эту двойственную жизнь поэта нашъ Сырокомля.

Ты п?вучая лира, – чарод?йка для мiра,
Но, какъ ножъ, ты опасна;
Адъ и рай въ теб? скрылся; кто съ тобой подружился,
Ты надъ т?мъ полновластна….
Тотъ покой свой погубитъ, тотъ, страдая, полюбитъ
И тоской надорвется….
Ты коварно заманишь, какъ ножомъ ты поранишь,
Кто къ теб? прикоснется.

Дальше онъ самъ объясняетъ одну изъ причинъ глубокихъ горестей поэта.

О, п?вучая лира! Я печально и сиро
Въ тебя в?ру теряю.
Иль въ насъ проку немного? Восхваляю ли Бога,
Предъ людьми ли играю,
Вс?мъ твой голоса сталъ скученъ; Богу, людямъ докученъ,
Хоть и н?тъ звуковъ чище и краше…
П?сню слушаетъ ухо, но у вс?хъ сердце глухо…
Не красна доля наша!

Глубоко сознавалъ Сырокомля тяжелое служенiе поэта и часто возвращался къ этой тем? въ своихъ стихотворенiяхъ. П?сня составлявшая для него источникъ радости и блаженства, являлась для него въ то же самое время и могучею, опасною для самаго п?вца силою.

Лишь разъ ее звукамъ волшебнымъ поддаться, —
Погибъ ты! но в?къ теб? съ ней не разстаться!
Погибло и сердце твое!
Не будешь ты в?дать ни сна, ни покою,
Ты жаждою будешь сгорать роковою,
А гд? жь утолишь ты ее?

Но и вн?шняя матерiальная жизнь Сырокомли шла рука объ руку съ нравственною его борьбою, нравственными его страданiями, хотя с?тованiя объ этой, очевидно, для него второстепенной, сторон? жизни и крайне р?дко входятъ въ содержанiе его стихотворенiй. Жизненный крестъ свой несъ онъ съ какой-то удивительной твердостью и гордымъ спокойствiемъ, очевидно въ п?сн? находя достаточное ут?шенiе, восклицая при вид? вн?шняго, случайнаго преимущества другихъ:

Мн?-жъ дано Богомъ больше, я богаче вс?хъ въ Польш?,
Я горжусь своимъ даромъ;
Лира – этотъ даръ Божiй, и гусляръ перехожiй
И умру я гусляромъ.

Только крайне р?дкo между прочими образами, пестро т?снящимся въ душ? нашего поэта, выскакиваетъ и образъ собственной жалкой жизненной обстановки, прорывающiйся занять м?сто въ общей картин?; но Сырокомля быстро отодвигаетъ на заднiй планъ то, что по невол? должно смутить и опечалить душу писателя, и снова наслажденiе отъ своего дара и гордость этимъ излюбленнымъ своимъ призванiемъ выставляются занимающими первое м?сто въ его жизни. Такимъ является, между прочимъ поэтъ, въ фантастическихъ «Мелодiяхъ изъ дома сумасшедшихъ»:

Забол?лъ онъ… на солом?
Дни свои кончаетъ… въ дом?
Хл?ба ни крохи;
Дровъ давно ужъ не бывало,
А ему и д?ла мало —
Знай плететъ стихи;
Иль въ бреду порою скажетъ:
«Да когда жъ въ могилу ляжетъ
Голова моя?
Какъ любилъ я вс?хъ! За что же
Тамъ мн? платятъ? Боже, Боже!
Что имъ сд?лалъ я?
И голодной смертью – (это
Смерть обычная поэта)
Умеръ. Жаль б?днягу.

Но это стремленiе вылить, выразить душу свою, удручаемую гнетомъ собственнаго горя и радости и всею массою впечатл?нiй вн?шняго, нравственнаго и матерьяльнаго мiра, не представляется въ глазахъ Сырокомли какимъ-либо исключительнымъ достоянiемъ, привиллегiею поэта, въ которомъ какъ бы въ какомъ-либо фокус? отражаются чувства и стремленiя, чуждыя и непонятныя для вс?хъ остальныхъ людей. Совершенно наоборотъ, поэту только присуще искусство выраженiя тамъ, гд? для другихъ присуще только стремленiе выразить. Онъ, по художественному выраженiю одного поэта, даетъ «языкъ творенью мертвому». Онъ изъ глуби собственной души силою творчества своего выводитъ наружу и обличаетъ другимъ то, что у другихъ тщетно ждетъ выраженiя, силится выступить наружу, получить образъ и слово. Н?мая р?чь челов?чества становится гласною р?чью поэта. Накип?вшее народное чувство получаетъ въ устахъ поэта свое выраженiе, потому что онъ является представителемъ творчества и выраженiя, и каждый челов?къ можетъ словами «Неученаго» – героя однаго изъ полныхъ силы и глубокаго чувства стихотворенiй Сырокомли, сказать съ полною справедливостью, выражая одну изъ самыхъ задушевныхъ своихъ потребностей, если не сопутствующихъ всей его жизни, то, по крайней м?р?, сильно сказывающихся въ н?которые особенныя ея минуты.

Дайте жъ перо вы мн?, Господа ради!
О, еслибъ только влад?лъ я перомъ!
Какъ понеслось бы оно по тетради,
Будто бы молнiя въ неб? ночномъ!
Радость ли въ душу вливаетъ отвагу,
Грудь ли заноетъ въ тяжелой тоск?,
Все бы я вылилъ перомъ на бумагу
Слово по слову, строка по строк?!
Божiй весь мiръ, что сiяетъ прекрасно,
В?рно списалъ бы картиной живой…
Все то теперь погибаетъ напрасно.
Я челов?к? неученый, простой!
……
……
Далъ же Богъ счастiя ц?лой ватаг?
Разныхъ приказныхъ, жидковъ, писарей:
Мысли свои изловивъ на бумаг?,
В?къ они въ памяти держатъ своей…
Я же лишь только перо-бы мн? въ руки,
Да перелить мн? достало бы силъ
Все, что на сердц?, все горе, вс? муки, —
Я бъ ледяныя сердца растопилъ!
Еслижъ молитвы изъ груди ст?сненной
Вылилъ въ слова бы я всю глубину,
Даже Христосъ, на крест? пригвожденный
Можетъ, слезу бы сронилъ не одну!
Гусь мой! Я много скормилъ теб? хл?ба….
Дай же мн? перышко, милый ты мой!..
Я бы съ перомъ твоимъ взвился до неба,
Я челов?къ неученый, простой!

Разум?ется, д?ло идетъ не о простомъ только, матерiальномъ пер?, гусиномъ или жел?зномъ, которое вовсе не составляетъ панацеи для облегченiя вс?хъ золъ народной жизни и, если и необходимо для народа, то, отнюдь, разум?ется не для того, чтобы онъ выражалъ имъ свою народную скорбь или радость. Д?ло, разум?ется, не въ пер? и даже не въ грамотности, а въ возможности выхода изъ того положенiя, въ которомъ всякая скорбь остается н?мою скорбiю, всякая мысль остается однимъ только душевнымъ состоянiемъ, всякая духовная работа, вся суть нравственной жизни остается невыражающеюся внутреннею работою. Скажутъ, можетъ быть, что нравственную жизнь народа нельзя назвать безмолвной, ссылаясь на широкiй мiръ п?сенъ, въ которомъ выразилъ онъ творческiя свои силы, высказалъ кручину свою и скорби. Но, во первыхъ, п?сня слагается и вырабатывается стол?тiями, предоставляя творчеству отд?льныхъ индивидуумовъ чуть ли не микроскопически малые доли, а во вторыхъ, именно всл?дствiе этого характера своего происхожденiя, она и не удовлетворяетъ творческимъ порывамъ личности индивидуальной. Индивидуальная скорбь и радость не скоро получаютъ отголосокъ въ сознанiи и чувств? народномъ; они идутъ впереди его, и стихотворенiе Сырокомли глубоко в?рно и чутко воспроизводитъ нравственное состоянiе массы людей. Какъ ни в?руй въ существованiе нравственныхъ идеаловъ въ душ? народной, но мы только по характерности и задушевной оригинальности н?которыхъ м?ткихъ и глубокихъ сужденiй заключаемъ о существованiи такихъ идеаловъ, потому что самый идеалъ не им?етъ силъ выразиться и высказаться, можетъ быть, даже не въ силахъ еще закончиться, закруглиться во всей своей полнот?. Стихотворенiе «Неученый» представляетъ собою душевную испов?дь бродячихъ силъ и бродячихъ чувствъ, необходимо присущихъ всякому народу, пока онъ не затратилъ еще жизненности своей и значенiя. И какую богатую и, къ сожал?нiю, тщательно изб?гаемую сокровищницу представляетъ собою очагъ бродящихъ силъ этихъ для творческой д?ятельности поэта. Только весьма р?дко, мимоходомъ, заглядываютъ въ эту сокровищницу русскiе и иностранные поэты, и вдохновенiе ихъ, посл? каждаго такого взгляда, становится искренн?е и жив?е, подобно тому, какъ Антей получалъ новую силу всякiй разъ, какъ прикасался къ земл? своей матери. Ближе, ч?мъ кто либо, стоялъ Сырокомля къ этому чистому источнику вдохновенiя; онъ бол?е в?рно, ч?мъ кто либо, выполнялъ истинное назначенiе поэта:

Народовъ мысли образъ дать,
Ихъ чувству слово громовое,
Вселенной душу обнимать
И говорить за все живое.