Сережа… Не буду
Фамилию припоминать!
Читаю стихи я,
Бывало, а он говорит:
– «Спасти бы Россию!»
– «Россия!» – я вторю навзрыд.
«Давно ль это было?»
– Лет семь или восемь назад.
Неужто те силы
Иссякли? Неужто – закат?..
И в нищенской маске
Я что-то свое узнаю…
«Вот вам и развязка», –
Шепчу я и тихо встаю.
Ни слова, ни звука
Ему мне сказать не нашлось…
А на сердце – скука,
Тягучая скука без слез!
Всё видя, всё зная,
Себе мы не в силах помочь.
Вся жизнь как сплошная -
Одна – бесконечная ночь!
1940
Пианистка
В. Т-ской
Она была вне этого закона…
В Шопена вкладывала мятежи,
Бряцанье шпор и неподдельный гонор
Без тени самомнения и лжи.
А нынче в браке состоит бесславном
За торгашом, который в меру гнил
И в меру стар… Ну что она нашла в нем!
Еще смела. Еще в глазах – огни,
Еще в походке – трепет и движенье…
Надлома нет. Но он произойдет!..
Непостижимое соединенье
Высот нагорных с гнилями болот!..
Подходит лимузин: садится рядом.
Давлю во рту проклятие свое…
Что перед этим двойственным парадом
Я, безработный, любящий ее!
Она была вне этого закона
Продаж и купль…
Да, ошибался я…
Что ж, надо постараться жить без стона,
Презрение навеки затая…
1940
В такие дни…
В такие дни – мне быть или не быть? –
Вопрос пустой, вопрос второстепенный.
В такие дни вопрос моей судьбы
Решаться должен просто и мгновенно…
Как много братьев нынче полегло!..
Из них любой, любой – меня ценнее,
Но смертной тьмою их заволокло
За родину, за честность перед нею!
В такие дни, дни стали и свинца,
Мне кажется: – включившись в гул московский,
И Гумилев сражался б до конца
В одной шеренге с Блоком, с Маяковским,
А если б он включился в стан врагов
И им отдал свое литое слово, –
Тогда не надо нам его стихов,
Тогда не надо нам и Гумилева!
Ноябрь 1941
Как писать?
Всем миром правят пушки…
О, как писать бы лучше?
Писал чеканно Пушкин,
Писал прозрачно Тютчев.
Учись у них не очень,
Но простотой не брезгуй…
Пусть будет стих отточен
До штыкового блеска.
Бери слова по росту,