Мишень

Тине достаточно хорошо запомнился треск, образовавшийся при погружении орудия. Она прекрасно помнит и тот сумасшедший вопль безумца, в агонии размахивающего громадными кулачищами. Обрывки воспоминаний напомнили и о последующих отчаянных ударах по её израненному телу, после которых наступила тьма, и в дверку усталого женского рассудка постучалась «полая бестия», на правах хозяйки занимая вполне законное место.

Сейчас зверь смотрел на неё одним глазом. Из второго торчала рукоятка довольной отвёртки. Только она и улыбалась сейчас. Ни потолок, ни лампа, ни полка, ни муж, ни лужа (мать её) не могли позволить себе такое – ведь они всего лишь на всего наблюдатели. Рукоятка ухмылялась, а Тимур нет. Кристину посетила мысль, что этот единственный глаз сейчас подмигнёт ей и муж тот час же вскочит. Вот тогда ей уж точно не поздоровится: он позаботится о ней и сделает всё возможное, чтобы плохая девчонка больше не вздумала ему противиться.