Ведьма Аглая

– Где ж ему еще-то бывать?

– Ну вот. Значит, и Степенная книга должна быть там же.

– Может быть.

Козьма с сожалением посмотрел на догорающую лучину. Протяжно зевнул и, перекрестив открытый рот, предложил укладываться спать.

До Нового года осталось четыре дня.

Глава седьмая

Дорога

Удобно устроившись в санях рядом с Козьмой, лениво подергивающим вожжи, Леха всю дорогу до города дремал, мечтая о том, что когда-нибудь обя-зательно нарисует картину, где будет изображена вьющаяся среди бескрайнего леса дорога, подернутые хрустальным инеем деревья и неказистая крестьянская лошадка, из века в век тянущая наполненные сеном воз.

– Эй, проснись! Глянь-ка! – Козьма кивнул в сторону не до конца замерз-шего болотца на краю дороги.

– Чего там? – сонно пробормотал Леха.

– Утка.

– И что?

– Как что? Время-то нынче какое? Студень!

– Какой еще студень? – открыл глаза Леха. – Ах, да, студень! Декабрь, зна-чит.

Приподнявшись на локтях, он посмотрел в указанную Козьмой сторону.

– И вправду! Чего ж это она, глупенькая, осенью вместе со всеми не улете-ла?

– Видать, не смогла.

Сани медленно прокатили мимо болотца.

– И что теперь с ней будет? – обеспокоено спросил Леха.

– Покуда вода не замерзла, думаю, поживет еще.

– А потом?

– А потом, – Козьма равнодушно пожал плечами, – пропадёт, поди.

Леха угрюмо насупился. Несколько секунд молча смотрел себе под ноги, за-тем спрыгнул на дорогу.

Козьма натянул вожжи.

– Куда ты?

Леха молча подошел к краю полыньи. Стараясь не делать резких движений, опустился на колени, протянул руки к утке и аккуратно, чтобы не повредить крылья, схватил ее.

– На кой она тебе? – спросил Козьма.

Леха отряхнул еле живую утку от воды. Сказал, что негоже оставлять пропа-дать на морозе живое существо. Вытер мокрые руки о рукава пальто и напра-вился к саням.

Они въехали в город через ворота высокой крепостной стены, по краям ко-торой стояли две огромные сторожевые башни.

– Просто чудо света какое-то! – потрясенный размерами строений, про-шептал Леха.

Козьма довольно хмыкнул.

– Разве это чудо! – сказал он. – Вот, сказывают, есть на свете чудо, так чу-до!

– Да ну?

– А ты послушай-ка! – Понизив голос, Козьма громко зашептал: – В море остров был крутой, не привальный, не жилой; он лежал пустой равниной; рос на нем дубок единый; а теперь стоит на нем новый город со дворцом…

– Знаю, знаю! – перебил Леха. – Стены с частыми зубцами, и за белыми стенами блещут маковки церквей и святых монастырей… В пятом классе прохо-дили.

– Да, с зубцами, – согласился Козьма. – А ты вот еще послушай… Ель рас-тет перед дворцом, а под ней хрустальный дом; белка там живет ручная, да за-тейница какая! Белка песенки поет да орешки всё грызет, а орешки не простые, всё скорлупки золотые, ядра – чистый изумруд!

– Но, быть может, люди врут? – ехидно поинтересовался Леха. И тут же, не давая Козьме возразить, добавил: – Всё знаю! И про белку, и про тридцать три богатыря, и про их сестрицу – царевну-лебедь. Всё! Но дело в том, что это, – он обвел рукой крепостные стены, – совсем другое. Это настоящее, материальное!

– Что, значит, «материяльное»?

– Это можно потрогать!

Леха соскочил с саней. Удерживая полусогнутой рукой утку под пальто, подбежал к стене.

– Вот смотрите! Сейчас я протяну ладонь и… дотронусь до нее.

Он вытянул руку и, закрыв глаза, медленно коснулся стены.

– Я же говорил! – разочарованно, оттого что стена, город, а значит, и ведь-ма оказались настоящими, Леха тяжело вздохнул. Опустил руку и понуро по-плелся к саням.

Козьма тронул вожжи.

– А может, и не врут, – задумчиво посмотрев куда-то поверх дороги, возра-зил он. – Может, та стена с частыми зубцами, тоже, как ты говоришь, матери-яльная… Кто знает.

Козьма замолчал и больше до конца пути не проронил ни звука.

Лошадка побежала веселее. Ее уже не надо было подгонять – казалось, она сама знала, в каком месте следует повернуть, чтобы добраться до трактира, где, как полагал Леха, Козьма останавливался всякий раз, когда приезжал в город.