Дом на плоту

* * *

Вот в этой чехарде Илья, как и сотни тысяч других российских офицеров, остался без жилья и работы. Часть находилась на территории одной из национальных республик, и сразу после образования "независимого" государства ему, как офицеру некоренной национальности, было предложено сдать должность, освободить квартиру и покинуть "страну".

Деваться было некуда, и они поехали к дальним родственникам в таёжный посёлок, который поразил их всеобщей нищетой, отсутствием какой-либо работы и всепоглощающим пьянством.

Месяц прожили в тесном, перенаселённом людьми домике, а потом, договорившись с охотниками, махнули на все лето в тайгу. Здесь, в охотничьей заимке, небольшом рубленом домике с баней, они занимались тем же, чем и остальное население в этих краях. Собирали грибы, ягоды, орехи, ловили рыбу. Консервировали и сушили эти таёжные дары, готовясь к длительной сибирской зиме.

Жизнь эту можно было считать за отпускной отдых, если бы после неё было, куда вернуться. Но в этом-то все и дело. Найти "свой дом" в царившем хаосе среди миллионов сограждан, оказавшихся в подобном положении, было непросто. Впрочем, если не думать об этом, таёжная жизнь без суеты и ежедневной негативной информации им с женой даже нравилась. Чего нельзя было сказать об их сыне Алёшке.

"Дитя Интернета", привыкшее к виртуальной созерцательной жизни, с большой неохотой выполняло обязанности жизни реальной, по его оценке, скучной и примитивной. Любое занятие, не связанное, опять же, по его выражению, "с работой мозгов", вызывало у сына внутренний протест. Алёшке было тяжело без любимого компьютера, скучно без американских боевиков, его угнетало отсутствие тусовки со сверстниками. Ему была в тягость всякая работа, связанная с физической деятельностью. Заготовить дрова, разжечь костёр, принести воды, отправиться на сбор грибов или ягод – все это их единственный отпрыск делал под большим нажимом и через силу. В отличие от родителей не любил он и читать. Светлана, филолог по образованию, даже сюда, в тайгу, приволокла целый рюкзак с книгами. Алёшка сделал попытку заняться чтением. Хватило его ровно на три дня. За это время он осилил современный малоформатный детектив, который, по всей видимости, только из-за большого количества трупов автор причислил к романам. Единственной отрадой для их двенадцатилетнего ребёнка был радиоприёмник. Сынуля, лёжа на топчане, готов был слушать его с утра до вечера. Но и это "окно в большой мир" закрылось. Приёмник не перенёс диких перегрузок и варварского обращения и замолчал…

Однако все это Илья как-то мог пережить. Не мог он взять в толк одного. Откуда у Никитина младшего полное безразличие к рыбной ловле? Как могло получиться, что его родная кровинушка проявила полное равнодушие к азартному действу, которым настоящие мужчины увлекаются со времён каменного века? Видимо, все эти разговоры про наследственность, гены и прочее – чушь. Даже при полном отсутствии этих самых генов по мужской линии он просто обязан был с азартом собирать грибы и ягоды. Женщины начали заниматься этим делом ещё раньше, чем первый мужик убежал от них на рыбалку. Нет, похоже, эти "товарищи учёные" просто всех дурят… Иначе сидел бы сейчас сын с ним рядом. Хотя, если быть справедливым, Алёшка пару раз на речку выползал. Но потом зачихал, простыл, его искусали комары, да вдобавок ко всему у него разболелась голова. И пришлось Никитину старшему заготавливать рыбу в полном одиночестве.

* * *

Неторопливый бег мыслей Ильи неожиданно был прерван. Нет, ничего чрезвычайного не произошло. Разморённая жарким солнцем тайга сохраняла тишину и спокойствие. Но глаза рыбака помимо его воли уловили изменение и немедленно выдали сигнал, заставив головной мозг отказаться от внутренней работы и перейти к оценке внешних раздражителей. Оценка была необычной. Илье показалось, что течение речушки вдруг стало замедляться и в какой-то момент остановилось совсем.

"Что за бзик? – удивился он, – Уж не перегрелся ли на солнышке? А может это оттого, что смотрю все время на воду?"

Илья встряхнул головой, посмотрел на росший вдоль берега кустарник, перевёл глаза на притихший без ветра сосняк и снова посмотрел на водную поверхность. Теперь диагноз требовался ещё более суровый. Вода двигалась вспять… Против течения…

"Может, утром съел чего? – начал было искать причину не желавший выходить из состояния покоя "орган" мышления, но в довершении к глазам информацию начали поставлять уши, и Илья встрепенулся. С той стороны, куда текла речка, рыбак услышал равномерный, еле уловимый шум, перемежаемый потрескиванием сучков и какими-то непонятными всплесками. Он глянул под ноги. От донок, стоявших возле уреза воды, торчали лишь кончики.

"Вода прибывает!" – дошло, наконец, до него. – Вот почему не клевала рыба, она почувствовала наводнение!"

Он начал быстро сматывать снасти, попутно размышляя над тем, откуда здесь, в сибирской тайге, посреди жаркого лета вдруг взяться наводнению. Пока укладывал вещёвой мешок, вода затопила то место, где он сидел, предаваясь унылым размышлениям. Теперь от сонливости и меланхолии не осталось и следа.

"Надо быстрее бежать на заимку, не то вода отрежет!.." – сообразил он и припустил сначала ускоренным шагом, потом бегом. Оторвавшись от мира, Никитин не знал, что произошло, однако инстинктивно почувствовал серьёзную угрозу. Интуиция подсказывала – это не рядовое наводнение. Уж слишком быстро поднимается вода. Наиболее правдоподобной была версия – где-то прорвало плотину. Если это так, то всю ближайшую местность, расположенную в естественной котловине, затопит в течение нескольких часов… Потому нужно спешить. Забрать семью, как можно быстрее укрыться на какой-нибудь возвышенности и переждать, пока вода схлынет. Главное – не опоздать. Заимка в двух километрах ниже по течению, и речушка там вполне могла выйти из берегов.

Размышляя на бегу, он пробежал по высокому берегу почти половину расстояния, пока путь не преградил лог, по дну которого бежал один из многочисленных ручейков, подпитывающих таёжную речку. Безобидный ручей вырос до размеров самой реки. О том, чтобы обойти лог верхом, не могло быть и речи. Там труднопроходимые заросли, да и неизвестно, какова протяжённость лога.

Илья скинул сапоги, верхнюю одежду, сложил все это в вещмешок и смело кинулся в воду. Плавал он хорошо, но с тяжёлым мешком получалось не быстро. Вода оказалась холоднее, чем думал. Когда выбрался на противоположный берег, его начала колотить дрожь, но одеваться не стал, побежал дальше. До заимки оставалось несколько сот метров и новое препятствие. Второй лог был поменьше, однако луговина за ним была затоплена. Это означало – их домик уже в воде.

"На чердак-то они, надеюсь, догадались залезть!" – подумал Илья о жене с сыном и, подняв вещмешок, побрёл в воду. Когда вода дошла до подмышек, перевернулся на спину и снова поплыл. На этот раз встречное течение было гораздо сильнее, и продвигался он совсем медленно. Минут десять Илья отчаянно грёб и начал выдыхаться.

"Так не доплыву! Придётся бросить мешок!" – Его охватила досада. Было жаль и одежду, и любимые снасти.

"Думай! – разозлился он на себя. – Из любого положения есть выход!"

Стоило себе приказать, как выход тут же нашёлся. Илья отыскал глазами одиноко стоявшую ель и поплыл к ней. Возле самого дерева почувствовал дно, встал и, с трудом волоча намокший вещмешок, полез наверх. Недалеко от вершины остановился, достал нож, запасную леску и крепко привязал мешок, для надёжности обмотав лямки вокруг ствола.

Потом повесил нож на снятый с брюк ремень и перепоясался им поверх майки.

"Ну вот, – вспомнил он армейскую поговорку, – почти что форма номер раз: часы, трусы, противогаз…"

* * *

А жена с сыном наводнение проспали. После того, как Илья ушёл на рыбалку, Светлана начала собираться в лес. Обычный поход за грибами, ягодами… Одним словом, за всем, что попадётся. Но Алёшка опять захандрил. Своё нытьё оправдывал головной болью. Она попыталась его уговорить, все впустую. В конце-концов дала ему таблетку и уложила спать.

Светлана, как и супруг, переживала за сына. У неё не укладывалось в голове, почему их единственный ребёнок, которого они с Ильёй любили и, несмотря на занятость и постоянные переезды, уделяли ему достаточно много времени, замкнулся от них в свою скорлупку. Кажется, делали все, чтобы сын рос нормальным, всесторонне развитым человечком. Но чем больше старались, тем сильнее Алёшка отдалялся. Компьютер с всемирной сетью заменил ему и родителей, и учителей. Именно этот его "наставник" и "друг" был повинен в том, что сын жил не в настоящей, а в виртуальной реальности. Одним словом, данные ему природой способности использовал исключительно в искусственно созданной жизни. В ней он черпал информацию, радовался, огорчался, играл и отдыхал. В жизни реальной их сынуля смахивал на вялого, инфантильного тюфяка.

После увольнения Ильи из армии они решили окунуть сына в обстановку, максимально приближенную к природе. Но и в тайге он ни к чему не проявил интереса. Любую работу выполнял из-под палки и все время донимал одним и тем же вопросом: когда они, наконец, бросят эту первобытную жизнь и поедут в город? Мало того, отсутствие любимого компьютера заметно повлияло на его здоровье. У него начались нервные срывы.

Светлана тяжело вздохнула. От препирательства с сыном и переживаний у неё разболелась голова, и она, перебрав собранную накануне чернику, тоже прилегла.

Говорят вещие сны нужно уметь разгадывать. Они не указывают на то, что должно произойти, напрямую. Мозг подаёт информацию в иносказательной, замаскированной форме. Может быть это и так, но сегодня никакой подоплёки искать не пришлось. Светлане снилась вода. Много воды. Вода наступала со всех сторон. Она завораживала и парализовала волю. Женщина с ужасом смотрела на воду и, оцепенев, не могла думать… Не могла бежать… На Светлану накатила волна всеохватывающего страха…, и она проснулась.

В доме было тихо. В ушах по-прежнему стоял шум наступающей воды, но страх, как это обычно бывает у пробудившегося человека, постепенно отступал.

Алёшка вдруг заворочался, соскочил с постели и направился к двери.

– Лёша, ты куда? – как можно участливей спросила Светлана. – Как твоя голова, успокоилась?

– Нет! – буркнул в ответ сын. – Схожу в туалет и снова лягу.

Он вышел, но через несколько секунд ворвался обратно и истошно завопил:

– Мама!!! Там вода!!! Кругом одна вода!..

Светлана вскочила и выбежала на крыльцо. Вокруг дома, вплоть до самого леса, разливалась вода. Она поднялась почти до верхней части крыльца. Какое-то время мать и сын стояли молча. Она оценивала ситуацию. Он озирался и бросал на неё испуганные взгляды.

– Лёша, это наводнение! – как можно спокойнее сказала Светлана. – Быстро в дом, открой лаз на чердак. Нужно спасать одежду и продукты!..

Перепуганный сын смотрел на мать широко открытыми глазами и с места не двигался. Чтобы вывести его из состояния остолбенения, она схватила сына за плечи и хорошенько встряхнула:

– Лёшка, ты что, не понял?! Надо действовать быстро!..

Алёшка отмер и истерично закричал:

– Какие продукты?! Надо спасаться самим! Надо бежать из этого леса!.. Бежать!!!

Только тут до неё дошло, насколько сильно напуган сын. Светлана взяла его за плечи и, сдерживая эмоции, принялась уговаривать:

– Лёша, успокойся. Бежать поздно! Но бояться не надо. Это обычное наводнение. Такие в Сибири бывают постоянно. Нужно поднять все ценное на чердак, вылезть на крышу и пересидеть там, пока вода не спадёт. Иначе папа, если мы убежим, нас не найдёт. Он непременно вернётся сюда! Кроме того, на крыше нас обязательно обнаружит вертолёт спасателей!..

Алёшка безучастно внимал уговорам матери, но, услышав о вертолёте, встрепенулся:

– Мам! Ты думаешь, нас будут искать?

– Ну конечно! Во время наводнения спасатели всегда делают контрольные облёты местности… И если мы будем сидеть не в лесу, а на крыше, нас сразу заметят!

Алёшка оживился. Его глаза заблестели:

– Да, надо повесить какую-нибудь яркую тряпку вместо флага! Чтобы было издалека видно!

– Идея! Вывесим красную кофту. Уж её-то непременно заметят!

Они принялись за дело. Непосредственно из дома на чердак был сделан лаз с пристроенной лестницей. Там, под крышей дома, у них вялилась рыба, и сушились грибы. Алёшка залез по лестнице, открыл люк, и они начали быстро затаскивать всё подряд: одежду, посуду, продукты, отцовы снасти…