Вероятный противник

Она: «Да хоть зубилом на скалах свои «бессмертные творения» выбивай, но тетрадки у детей не трожь.!»

Разошлась не на шутку. А когда про салфетки узнала, вообще истерика началась:

«Бумагомаратель, – кричит, – «граммофон» проклятый!»

Мелет языком, что попало. Не знает, что у меня руки по физической работе соскучились. Теперь знает. Вежливо разговаривает. Интеллигентом меня называет… Вшивым. Она нас, интеллигентов, только на две категории делит: вшивых да гнилых!

Первую инстанцию преодолел. Понёс «трагедию» в журнал. Там прочитали: "Плагиат" – говорят.

Я им: «Отредактируйте. Плагиат уберите!»

Они: «Если плагиат убрать, останется одно название!»

Пошёл прямо в издательство. Там посмотрели, не подходит: «У нас, – говорят, – боевики. А у Вас всего одна насильственная смерть… и то холодным оружием!»

Это они про то место, где доктор болтливую пациентку одноразовым шприцем заколол… И хоть я возмутился: «Как это так, – говорю, – умереть по вине родного правительства с голоду – разве не насильственная смерть?» Не помогло.

Поехал в какой-то новый союз писателей. Там меня женщина приняла. Секретарь. Посмотрела рукопись и сразу вынесла вердикт: «Вам, – говорит, – нужно обратиться в юмористический журнал. Ваша «трагедия» для сатириков – просто клад! Исправьте только грамматические ошибки, а то слишком много незнакомых слов и словосочетаний!»

Насчёт ошибок она права. Мне в школе было легче три тонны металлолома собрать, чем один параграф по русскому языку выучить! А вот в словосочетаниях эта секретарша сама ни черта не смыслит. Хоть и говорит, что весь советский период в лагерях просидела, видно, что врёт!

Писатели обычно берут словосочетания и крылатые фразы у древних греков. А я их взял у наших зэков. У них эти словосочетания такие "устойчивые", что всем грекам, римлянам и даже египтянам до них далеко. Так что, если бы она на зоне побывала, эти "словосочетания" были бы ей знакомы.

А эта мымра напоследок мне ещё анекдот рассказала. Про полковника. Который сел стихи писать, а у него все время приказ по полку получался…

С умыслом рассказала. Она ведь, вобла сушёная, думает, что приказ по полку написать легко. Было бы легко, не одни детективы бы на книжных полках лежали! Вы хоть в одном романе приказ по полку видели? Даже у Пушкина, на что уж авторитет, и то никакого намёка!

Не стал с ней спорить. Поехал к знакомому депутату. Он когда-то писателем был, а теперь уже третий срок в Госдуме мотает. Мы с ним в бане познакомились. Раньше он с министрами мылся, а как депутатом стал, начал ходить в общую… Компромата боится.

"Трагедию" он раскритиковал. "Нереально, – говорит, – у тебя. На полгода зарплату задержали, и все умерли… В жизни по три года не платят, и все равно живут… У нас ведь не Америка. Вот там это была бы действительно трагедия!"

Ну, да я на него и не рассчитывал. У него, как выпивать садимся, всегда один и тот же тост: "Выпьем, – говорит, – за склероз! Если бы не он, пришлось бы мне выполнять все, что я избирателям наобещал!" Наверняка, этот склероз и мою "трагедию" бы загубил.

Пошёл к сатирикам. Там похвалили: "Хорошая, – говорят, – пародия на современные комедии". Но писательское дело посоветовали бросить. Порекомендовали пойти в юмористы, либо в большую политику.

Но я решил никуда не ходить. Лучше уж "граммофоном" останусь. По крайней мере, так от меня вреда меньше… У нас в политике и так дилетантов хватает. Будь их поменьше, может, и я бы не "трагедии" писал, а своим привычным делом занимался!

Долготерпение

Миша Осинкин спал без сновидений. И виной тому были отнюдь не налоги, которые он исправно платил. Он просто много работал и от этого сильно уставал.

Миша принадлежал к той самой группе людей, которая раньше именовалась "рабочий класс". Сейчас её "именуют" совсем другими словами, но суть от этого не изменилась. Миша был и остался по сей день высококвалифицированным сварщиком. И можно сколь угодно гадать: быть прогрессу или не быть, если исчезнет самый многочисленный ныне "класс" – чиновников. Но вот без таких людей, как Миша, прогресса не будет, это точно. Хотя справедливости ради нужно сказать: Осинкин был человеком очень обыкновенным, а потому были у него и недостатки.

Первый касался телевидения. Миша не просто верил всему, что там показывали, но и стремился выполнять рекомендации этого ящика. Именно "голубой друг" порекомендовал ему "жить достойно". А для того, чтобы так жить, оказывается, нужно много работать. И Миша работал на трех работах сразу.

Основная работа была у него на оборонном предприятии. Оно когда-то производило самоходные орудия. Теперь секретный сверхгигант выпускал сковородки. Их, в отличие от самоходок, брали плохо, а потому денег в заводской кассе было мало. Финансов едва хватало на зарплату директору и его родственникам.

Миша, наверное, голодал бы, как и другие, если бы не устроился подрабатывать на пищекомбинат. Здесь, кроме начальников, денег тоже никто не получал, зато зарплату выдавали продукцией. Ассортимент комбината почти совпадал с перечнем, который называют "минимальной продовольственной корзиной", и потому жить уже было можно.

Была у Миши и работа, где ему платили деньги. Он подрабатывал в фирме, которая изготавливала металлические двери. Установка бронированных дверей в квартирах в наше время – очень выгодный бизнес. Конечно, не такой, как в похоронном бюро, но все-таки. Поэтому Осинкин был доволен. Работая по 16 часов в сутки, он жил "вполне достойно". Хотя и не настолько "достойно", как хозяин фирмы по изготовлению дверей – Коновалов. Тот вообще никогда и нигде не работал. Даже в колонии, во время первой и второй отсидки. Тем не менее, имел трехэтажный особняк, три автомобиля и солидную сумму в каком-то иностранном банке. Этот "парадокс" Миша понять не мог. Стыдливо умалчивал об этом и всезнающий ящик.

Ну, а Миша, пытаясь "жить достойно", был в постоянном цейтноте. Ему не хватало времени даже на то, чтобы выспаться. А ведь была еще жена Люба. Ей тоже нужно было уделять и силы, и время. В такой ситуации приходилось чем-то жертвовать. Чаще всего женой.

Вот и сейчас, быстро проглотив ужин, Миша нырнул в постель. Люба всякую попытку невыполнения супружеских обязанностей пресекала в корне, поэтому быстренько примостилась рядом. Её тактика была проста. Главное не давать супругу времени на размышления. Чуть промедлишь – уснет. Люба принялась его закидывать вопросами о работе. Он односложно отвечал и все время норовил отвернуться к стенке.

Наконец, жена, желая обратить на себя внимание, перешла в атаку:

– Миш, отгадай загадку, кто это такая – прохладная, гладкая, мягкая?

– Наверное, змея, – полусонным голосом ответил супруг.

– Да нет, это я после ванной!

– Ну, так я и говорю – змея! – хихикнул Миша.

Любе юмор мужа не понравился, и она, обидевшись, замолчала.

Супруг мгновенно воспользовался паузой и захрапел. Верная жена немного поворочалась, потом тяжело вздохнула и примостилась у него на плече.

А Миша впервые за последние три года увидел сон. Сон был не из приятных. Ему приснился хозяин фирмы Коновалов. Только во сне Миша мог признаться, что сильно недолюбливал этого типа. Дело было не в зависти и даже не в том, что хозяин мало платил. Все объяснялось вторым Мишиным "недостатком". Он гордился своей профессией и званием рабочего человека. Правда, только в душе, иначе бы выглядел белой вороной. Коновалов же никогда не работал, а имел гонору на трёх генералов. А уж его презрение к простым людям, которых он называл "ишачками", количественной оценке вообще не поддавалось. Вот это и вызывало Мишину антипатию.

Мише снилось, как этот самый Коновалов с большой сигарой в зубах вошел в склад, где хранились газовые баллоны. Опытный газосварщик понимал всю опасность этого поступка, поэтому вежливо указал хозяину на табличку, запрещающую курение:

– Здесь курить нельзя! Газовые баллоны имеют привычку взрываться!

Коновалов в высшей степени презрительно посмотрел на него:

– Ты что, собрался учить хозяина? Будешь много говорить, завтра же выгоню!

Миша понимал: действительно может выгнать. Заводы простаивали, и желающих занять его место было хоть отбавляй. Но угроза взрыва газовой смеси была еще более реальной. Поэтому он не сдержался (все-таки сон) и закричал:

– А ну, потуши сигару! Может тебе, жирный кот, и все равно, а я еще жить хочу!

"Жирный кот" в ответ расхохотался:

– Да разве ты живёшь, быдло! Вот я – живу! А ты всего лишь существуешь! – с этими словами он ткнул сигару в Мишин лоб.

Миша мог стерпеть все. Даже то, что его обозвали нехорошим словом. Но чтобы тушить сигару на лбу у некурящего человека!

Он схватил Коновалова левой рукой, притянул обидчика поближе, а правой ударил ему между глаз.

Коновалов громко закричал Любиным голосом, и на Мишу обрушился целый град ударов. Только тут он проснулся. Жена все ещё его колотила:

– Ты что дерешься, гад! За что ты меня ударил?

Когда Миша рассказал Любе сон, та все поняла, но все же его попросила:

– Миш! Пусть это так и останется сном. Твой Коновалов, конечно, дрянь хорошая, но ты лучше с ним не связывайся. А ну, как и впрямь выгонит. Где еще сейчас найдешь оплачиваемую работу? Ты уж потерпи, может, все изменится к лучшему.