Мой театр. По страницам дневника. Книга I

Небольшая предыстория.О Николае Максимовиче долгое время у меня было довольно-таки скептичное мнение (его подогревали еще и многочисленные пародии, которые мелькали на телевидении): ну гей - и все тут. Дальше мысль не шла, да и балетом я не особо интересовалась. Точнее, вообще не интересовалась.Все изменилось после интервью на канале "ещенепознер". Полтора часа я просидела перед экраном как загипнотизированная. Меня поразило то, насколько человек подкован в теме, насколько свободно и смело он выражает свою мысль и как много всего он знает. Вот именно эрудированность Николая Максимовича, наверно, больше всего меня и покорила тогда.Я стала взахлеб смотреть другие беседы с ним (очень понравилось интервью на канале "Василий Конов", засмотрела его до дыр), посмотрела балет "Урок" и "Пиковая дама", отрывки из "Щелкунчика" и "Лебединого озера", и постепенно подсела не только на личность самого Николая Цискаридзе, но и на балет :)Ну а когда узнала, что Николай Максимович еще и книгу написал, то, конечно же, купила не раздумывая.Сразу очень важный момент, который я указала в заголовке рецензии: если вы думаете, что эта книга о разоблачении личностей в балете, о том, кто кого как унижал, обижал, выгонял и подначивал - нет, "Мой театр" не об этом. Да, конечно, в жизни Николая Максимовича была масса "доброжелателей", которые охотно уронили бы его на какой-нибудь премьере или опозорили бы по полной. И да, он, не скрывая, рассказывает о них, не все имена называя, но некоторых упоминая не раз. Но не это главное в книге, совсем не это! Главное - это сама личность Николая Максимовича, личности тех, кто его окружал с самого детства, тех, кто воспитывал и растил его, кто преподавал в училище, кто превратил уникального мальчика в лучшего танцора страны.Здесь будет рассказ о детстве в Тбилиси, об учебе в Московском хореографическом училище, о первых гастролях, о том, как Николай Максимович танцевал аж на два театра (а то даже и на три, если мне не изменяет память), о первых стычках и конфликтах, о спектаклях и балетах, которые он обожал. И что лично для меня самое удивительное - Николай Максимович помнит всех (ВСЕХ), кто так или иначе поучаствовал в его жизни: от партнерш и преподавателей до уборщиц и билетерш.Цискаридзе - это настоящая ходячая энциклопедия: почти на каждой странице он даст вам столько имен, что вы будете читать книгу, параллельно изучая Яндекс на тему того, кто есть кто. Он расскажет и о своих первых преподавателях, и о тех, на кого старался равняться, о Галине Улановой и Марине Семеновой, которые фактически стали его "вторыми мамами" после смерти родной мамы.Лично для меня "Мой театр" стал настоящим гимном трудолюбия, любви к своему делу и самоотверженности. Было очень приятно читать о жизни, которая настолько насыщена эмоциями и событиями, что просто так сидеть на диване после прочтения ты уже не можешь: руки сами тянутся к тому, чтобы начать что-то делать, голова жаждет повышения интеллектуального уровня, чтобы хоть немного приблизиться к тому уровню знаний, который есть у Николая Максимовича. А душа если не танцует, то по крайней мере просит искусства, просит окружить себя прекрасным.Советую всем и каждому, даже тем, кто далек от балета! Объем книги большой, но читается она на одном дыхании! И я с нетерпением жду, когда напишется вторая ;)

Большие коллективы творческих людей - это такие террариумы, что страсти в ординаторской или учительской по сравнению с ними кажутся мирным бормотанием. В дневниках Цискаридзе рассказов об этих сложных взаимоотношениях очень много...Зависть – страшное чувство, но она была, есть и всегда будет жить в любом театре, как бы он ни назывался. Желающих много, а главных ролей мало, и некоторые, как правило бездарные, артисты готовы идти на все, чтобы занять место под солнцем.Но как-то так всё сложилось в его жизни, что волны зависти, недружелюбия и откровенных гадостей разбились о скалу таланта. Да, при рассказе о многих ситуациях сам Николай выглядит довольно высокомерным и холодным, но, пожалуй, человек, прошедший все круги балетного ада, имеет на это право...
Всё началось с ... мамы. Она никогда не училась в балетных школах, зато довольно долго занималась в театральной студии у Евгения Алексеевича Лебедева - да, да, того самого, который позже стал величайшей звездой БДТ - но с театром так свою жизнь и не связала.Меня в детстве очень интересовало, как так – мама занималась с Лебедевым и не захотела быть актрисой? Я тут же получил совершенно откровенный, в мамином духе, ответ: «Никочка! Ты что?! У всех наших отцов было одно мнение: артистки – это проститутки. Потому что у всех наших отцов были любовницы – артистки!»Но мама так любила театр, оперу, балет, что маленького сына начала водить на совершенно серьёзные спектакли в таком возрасте, когда другие дети видят в лучшем случае кукольные представления. И мальчик просто заболел сценой. От природы у него уникальные балетные данные, в том числе феноменальная танцевальная память. Путь был один - в хореографическое училище, в Москву. А там он из любимца преподавателей, как было в тбилисском училище, превратился в "чучмека из аула". Причем такое отношение он видел и от учеников, и от учителей. Но упрямства ему было не занимать. Как и его маме))).спойлерПри встрече мама подарила Петру Антоновичу стек, чем лошадей погоняют. Придя в себя от неожиданного поворота событий, он спросил: «Это что?» Мама сказала: «Вы знаете, я пошла на очень серьезный шаг в своей жизни. Я ненавижу Москву, я обратно сюда вернулась из-за сына, и мне нужен результат. Если надо бить – бейте, я вам разрешаю». Потом Пестов сказал мне, что такое он первый раз в жизни видел. Он ждал грузинскую мамашу, которая скажет: «Не обижайте ребенка, он у меня единственный…» А тут пришла женщина и сказала: «Надо бить – бейте, я разрешаю». С этого дня они стали друзьями.свернутьПосле училища он всё-таки попал в ГАБТ, осуществил мечту детства. Долгое время работа протекала примерно так:Это не то, что мне дали такой ответственный спектакль, – я снова танцевал по замене, я был «позовите Колю, сейчас он станцует!».Помимо потрясающей работоспособности и таланта, прорыву Цискаридзе на вершины балетного Олимпа (а как, если не прорывом, назвать присвоение заслуженного артиста в 23 года?) помогла и его, скажем так, везучесть. Ему везло на людей.В кино их называют «уходящей натурой». Это были не люди, а живые мифы, соль Театра, его слава и гордость. Жан Кокто называл их «священными чудовищами». Какое счастье, что я видел их, знал и работал с ними…Тут речь идёт о Марине Семёновой, Галине Улановой, Ролане Пети. Все они увидели в грузинском мальчике с нестандартной внешностью, девчачьей гибкостью и чуткостью к мельчайшим балетным деталям будущее. Цискаридзе способен станцевать абсолютно новую хореографию, но в нём прямо-таки от природы заложено уважение к классике.Утрата таких символов и знаков, которые обязательно есть во всех классических спектаклях, и приводит к тому, что балет сегодня превращается в тупой набор одинаковых гимнастических упражнений. К искусству это отношения не имеет. Кроме балета, в его жизни есть немного увлечений: книги, музеи, иногда телевидение. И чтобы не было всё уж так классично, хочу показать вам момент, иллюстрирующий цитату из книги:И вот в одном из вестибюлей я вставал на узорчик, и у меня была цель – не сдвинуться с места на fouetté. Я крутился как сумасшедший. Шестьдесят четыре fouettés на спор крутил, не сходя с этого квадратика! До сих пор могу fouetté крутить где хотите.01:27