Жизнь и смерть Андрея Боголюбского. Государи, сражённые на посту

А между тем это так просто. Не было никаких «периодов», как не было и «тирана на троне». Был первый Русский Царь – строивший, как и его многочисленные предки, Русь – Дом Пресвятой Богородицы и считавший себя в этом доме не хозяином, а первым слугой».

Предлагаемая вашему вниманию книга и посвящена одному из выдающихся предков Грозного Царя, причём предку, связанному с ним идейно более, нежели с другими Государями. Андрей Боголюбский зачастую именуется церковью первым Русским Царём («если не по имени, то по существу»).

И ещё на одном важном обстоятельстве я хотел бы остановиться. Замечательный Русский исследователь старины Иван Егорович Забелин тоже оставил нам в завет свои мысли о том, как надо подходить к изучению и описанию великого прошлого и мнение своё о том, как на деле мы это делаем. Увы, я говорю «мы», ибо то, что писал И.Е. Забелин на рубеже XIX – XX веков, актуально и по сию пору.

И.Е. Забелин же словно предвидел то, что будет происходить в наши дни через толщу десятилетий. Впрочем, он писал с натуры. Так, увы, было и так есть:

«Наше русское возделывание истории находится от древних совсем на другом, на противоположном конце. Как известно, мы очень усердно только отрицаем и обличаем нашу историю и о каких-либо характерах и идеалах не смеем и помышлять. Идеального в своей истории мы не допускаем. Какие были у нас идеалы, а тем более герои! Вся наша история есть тёмное царство невежества, варварства, суесвятства, рабства и так дальше. Лицемерить нечего: так думает большинство образованных Русских людей. Ясное дело, что такая история воспитывать героев не может, что на юношеские идеалы она должна действовать угнетательно. Самое лучшее как юноша может поступить с такою историею, – это совсем не знать, существует ли она. Большинство так и поступает. Но не за это ли самое большинство русской образованности несёт, может быть, очень справедливый укор, что оно не имеет почвы под собою, что не чувствует в себе своего исторического национального сознания, а потому и умственно и нравственно носится попутными ветрами во всякую сторону.

Действительно, твёрдою опорою и непоколебимою почвою для национального сознания и самопознания всегда служит национальная история… Не обижена Богом в этом отношении и русская история. Есть или должны находиться и в ней общечеловеческие идеи и идеалы, светлые и высоконравственные герои и строители жизни, нам только надо хорошо помнить правдивое замечание античных писателей, что та или другая слава и знаменитость народа или человека в истории зависит вовсе не от их славных или бесславных дел, вовсе не от существа исторических подвигов, а в полной мере зависит от искусства и умения и даже намерения писателей изображать в славе или унижать народные дела, как и деяния исторических личностей»

Вот вам и ключ к пониманию истории, ключ к её изучению. Исследователя добросовестного, честного, добропорядочного всегда безошибочно узнает и почувствует сердце Русского человека, почувствует и примет. И так же точно отвергнет всякого рода пасквилянтов, очерняющих Великое прошлое России.

А ведь всё очень и очень непросто…

Впрочем, давайте разберёмся во всём по порядку и выясним: а не говорит ли сама о себе наука «история», кто и зачем её создал. Обратимся к древности. Русские летописцы свои труды «историей» не называли. Они создавали летописи, а не сочинения по науке, названной «история», то есть: «Из – торы – я». Лучшие добросовестные исследователи прошлого вплоть до XIX века избегали именовать свои труды этим сомнительным определением. Так Александр Нечволодов назвал своё повествование о прошлом Отечества Российского «Сказаниями о Русской Земле», а Дмитрий Иловайский каждый из томов именовал: «Начало Руси», «Становление Руси», «Собиратели Руси» и так далее.

Тем не менее, слово «история», как наименование сказаний о прошлом, укоренилось и повсеместно вошло в обиход.

Возвращаясь же к определению А. Гулевича, напомним, что летопись пишется друзьями, ну а история – история теми, кто выполняет определенный заказ на создание, мягко говоря, ненаучного труда. Заказчиков же на такой труд хоть отбавляй, потому что, как заметил Джорж Оруэлл, «Тот, кто контролирует прошлое, тот контролирует будущее, а тот, кто контролирует настоящее, тот контролирует прошлое». Из этого следует, что самозванцам, нелегитимно пользующимся властью, необходимо переписать прошлое, чтобы узурпировать будущее.

Есть у истории и историков ещё одна цель – обслуживание интересов тех, кто стремится к власти, к достижению её незаконным путём или даже к силовому захвату. Обслуживать исполнение подобных целей и входит в задачу баек «из – торы – и». Извращение правды о прошлом приводит к постепенному подрыву национального духа, национальной гордости.

Выдающийся консервативный мыслитель русского зарубежья Иван Лукьянович Солоневич сделал весьма справедливый вывод: «Фактическую сторону русской истории мы знаем очень плохо – в особенности плохо знают её профессора русской истории. Это происходит по той довольно ясной причине, что именно профессора русской истории рассматривали эту историю с точки зрения западноевропейских шаблонов». (Иван Солоневич. Народная монархия, Минск, 1998, с.22).

Я бы только, с позволения читателей, поменял в некоторых случаях слово «история» на великое прошлое и оставил бы это определение лишь в отношении профессоров, которые, как ни печально, превратились в специалистов по популяризации баек из – торы – и. Почему так случилось с историками XIX века, отчасти, объяснимо. Религиозный философ русского зарубежья Георгий Петрович Федотов (1886 – 1951) писал: «Мы имеем огромное, печальное преимущество видеть дальше и зорче отцов, которые жили под кровлей старого, слишком уютного дома. Наивным будет отныне всё, что писал о России XIX век, и наша история лежит перед нами как целина, жаждущая плуга. Что ни тема, то непочатые золотые россыпи».

Исходя из сказанного философом, можно предположить, что и мы в начале XXI века видим дальше и зорче тех, кто жил в XX веке.

А на причину этого указал нам И.Л. Солоневич: «Русская историография за отдельными и почти единичными исключениями есть результат наблюдения русских исторических процессов с нерусской точки зрения».

Вам нужны примеры? Пожалуйста, будут и примеры.

Начнём с глубокой древности. Выдающийся исследователь русской старины, переводчик «Влесовой книги» Сергей Парамонов в книге «Откуда ты, Русь?», которую он издал под псевдонимом Сергей Лесной, указывал:

«Нашу историю писали немцы, которые даже вообще не знали или плохо знали русский язык. А за ними, как за непререкаемыми авторитетами, пошло и пошло…» (Сергей Лесной. «Откуда ты, Русь?», Ростов-на-Дону, «Донское слово», 1995, с.12 – 13). В справедливости этого заявления мы убедимся при рассмотрении и фактов из далекого прошлого, которые были искажены «немцами».

Норманнская теория могла возникнуть только благодаря погромам, учинённым византийскими эмиссарами на Русской Земле и уничтожению многих документов о великом многовековом прошлом Русского народа. Враги России воспользовались этим, когда пришло время создавать труды по истории России. Академик Борис Александрович Рыбаков указывал: «Во времена бироновщины, когда отстаивать Русские начала в чём бы то ни было оказалось очень трудно, в Петербурге, в среде приглашённых из немецких княжеств «учёных», родилась идея заимствования государственности славянами у северогерманских племён. Славяне IХ – Х веков были признаны «живущими звериньским образом» (выдумка норманистов), а строителями и создателями государства были объявлены северные разбойничьи отряды варягов-норманнов, нанимавшихся на службу к разным властителям и державших в страхе Северную Европу.

Так под пером Зигфрида Байера, Герарда Миллера и Августа Шлецера родилась идея норманизма, которую часто называют норманистской теорией, хотя вся сумма норманнских высказываний за два столетия не даёт права на наименование норманизма не только теорией, но даже гипотезой, так как здесь нет ни анализа источников, ни обзора всех известных фактов. Норманизм, как объяснение происхождения Русской Государственности возник на основе довольно беззастенчивой априорности, предвзятости, пользовавшейся отдельными, вырванными из исторического контекста фактами и «забывавшей» обо всём противоречащем априорной идее».

Проще говоря, никаких документальных и сколь либо объективных подтверждений норманнской теории не существует вовсе. Почему же она столь «прижилась» в среде так называемых исследователей прошлого? И на этот вопрос мы находим аргументированный ответ в трудах академика Б.А. Рыбакова: «Более ста лет тому назад вышло монументальное исследование С. Гедеонова «Варяги и Русь», показавшее полную несостоятельность норманнской «теории», но норманизм продолжал существовать и процветать при попустительстве склонной к самобичеванию русской интеллигенции».

Интересно, что вся эта прозападная шушера (интеллект-аgенция или интеллектуальная агентура) со времени своего возникновения открыла непримиримую борьбу с исторической правдой. Недаром же А. Гулевич метко заметил, что история России писалась её врагами. В результате этого получилось, что «русская историческая литература, – по определению Ивана Лукьяновича Солоневича, – является беспримерным во всей мировой литературе сооружением из самого невероятного, очевидного, документально доказуемого вранья. Если бы это было иначе, мы бы не имели беспримерной в истории революции».

Размышляя об истоках фальсификации истории вообще и норманизма, в частности, Сергей Лесной тщательно исследовал огромное количество источников, обратился и к тем, которые почитались за основу при написании научных трудов. Впрочем, всем известно, что любой первоисточник можно либо извратить умышленно, либо умышленно неправильно прочитать и сделать те выводы, которые необходимы заказчику.

В книге «Откуда ты, Русь? Крах норманнской теории» Сергей Лесной указал: «Историческая наука сделала огромную ошибку: она приписала германцам доминирующую роль в средней Европе ещё в первые века нашей эры. На деле же доминировали славяне. Позднейшие этапы германского движения на восток за счёт славян были перенесены без всяких оснований на более ранние эпохи. Отсюда происходит куча несуразностей…».

Вполне понятно, что все эти несуразности – плод болезненной фантазии тех, кто подделывал историю под определённый заказ и умышленно совершал ошибку, а она, эа «ошибка» началась с неправильного толкования труда Тацита «Германия»…

Сергей Лесной сделал вывод: «Тацит вложил совсем иное содержание в понятие «Германия», чем это делали и делают историки. «Германия» у Тацита не столько географическое или этническое понятие, сколько социологическое: к германцам он относит разные племена, обобщая их не по языку, а по образу жизни. Это видно из того, что он говорит в конце своего труда: «Я не знаю куда отнести певкинов, венедов и феннов: к Германии или Сарматии (затруднение и неопределённость у Тацита выражены совершенно определённо). «Певкины, которых иногда также называют бастарнами, по языку, общественным привычкам, образу жизни и устройству жилья похожи на германцев (но это не значит, что они германцы)». Это грязный и неопрятный народ. Черты их знати имеют кое-что от сарматского уродства из-за смешанных браков. «Венеды широко заимствовали из сарматского образа жизни: их грабительские набеги распространяются на все лесистые и гористые области между певкинами и феннами. Тем не менее, их следует считать за германцев, так как они имеют постоянные жилища, носят щиты и любят передвигаться быстро и пешком, во всех этих отношениях они отличаются от сарматов, которые живут в кибитках (передвижных домах) или передвигаются верхом. Фенны удивительно дики и ужасно бедны».

Из этого видно, что критерием «германства» для Тацита был главным образом способ жизни: оседлость, постройка постоянных домов, род оружия и так далее, но не язык.

Кроме того, он сам говорит, что германцев называют так по одному племени, но племён множество, и он их перечисляет; наконец это не их собственное имя, а имя, присвоенное им другими.

Здесь мы встречаемся с очень частым явлением, когда по мере роста знания имя некой области делается всё шире и шире. Так, например, перед покорением Сибири Сибирью называлась только область между Уралом и Обью, затем граница была отодвинута до Енисея, потом по мере распространения русских все земли к востоку до Тихого океана стали называться Сибирью. Общего географического понятия тогда на месте не существовало, оно было расширено постепенно русскими из одного небольшого частного до огромного общего, а затем воспринято и другими культурными народами. То же было и с понятием «Германия». Какое-то племя и область, занимаемая им к востоку от Рейна, была названа Германией. По мере движения на восток от Рейна и знакомства с этой областью и другие земли далее к востоку тоже стали называться Германией, а племена, их населяющие, германцами.

Из слов Тацита видно, что германцами назывался не один какой-то народ, давший основание для первоначального названия, а совокупность разных племён, объединённых тем, что они вели одинаковый образ жизни и все находились к востоку от Рейна.

Точный смысл слов Тацита был скоро забыт, и вместо этого стали употреблять расширенное, но неверное понятие «германец». Спутали два процесса: первый был обусловлен тем, что по мере ознакомления культурного древнего мира с землями и обитателями их к востоку от Рейна земли эти всё шире и шире назывались Германией, другой процесс был обусловлен постепенным распространением настоящих германцев, т.е. тевтонов, тоже на восток. Эти процессы были не одновременны, не синхронны, а их всё же слили вместе. Германец в древности вовсе не означал современного тевтона, а жителя области, называемой Германия.

Историческая наука, перенеся современные представления в глуби ну веков, совершенно исказила картину распространения народов в центральной Европе в древности, точнее, для первого тысячелетия нашей эры. Германским, т.е. тевтонским, племенам было приписано распространение от Рейна до Дона, славяне же настолько ограничены в своём распространении, что им оставили место в области Полесья, где вообще люди в те времена не жили. Для самого многочисленного народа Европы не нашлось в Европе места! Трудно понять такую логику. Если германские племена ещё в IV веке нашей эры были распространены от Эльбы до Дона, то куда они делись к VIII веку, когда история застаёт их ещё на Рейне, начинающими свой многовековой «Drang nach Osten»? Ведь речь идёт об огромных массах людей, исчезнуть, и притом бесследно, они не могли. Должны были остаться археологические, исторические, филологические и т.д. следы. Этих следов нет. Всё, что приписывается германцам в Восточной и южной Европе, основано либо на недоразумении, либо на шовинистической фальсификации.

Сергей Лесной делает уничтожающий фальсификаторов вывод:

«Таким образом, история германских племён оказалась раздутой до невероятных размеров, история же славян преуменьшена до размеров микроскопических». То есть славяне вообще как бы не имели своей истории, а свалились на поле истории V и VI веков как бы с неба.

Для чего же всё это делалось? Ответ прост. Тем, кто зарился на бескрайние просторы, которыми владели славяне, стремились оклеветать их, с одной стороны, а с другой – самих славян прекратить в «иванов, не помнящих родства».

К сожалению, эти попытки продолжаются и поныне. До сей поры в школьных программах, в программах вступительных экзаменов в институты, да и, естественно, в учебных программах самих институтов, по предмету, именуемому историей, всё шиворот навыворот. И норманнская теория пропагандируется, и о призвании варягов рассказывается в самых ярких красках, да и много других лживых мифов пропагандируется.

Академик Б.А.Рыбаков указал: «В бисмарковской Германии норманизм был единственным направлением, признаваемым за истинно научное. На протяжении ХХ века норманизм всё более обнажал свою политическую сущность, как антирусская доктрина. Показателен один факт: на международном конгрессе историков в Стокгольме (столице бывшей земли варягов) в 1960 году вождь норманистов А.Стендер-Петерсен заявил в своей речи, что норманизм, как научное построение, умер, так как все его аргументы разбиты и опровергнуты. Однако, вместо того, чтобы приступить к объективному изучению предистории Киевской Руси, датский «учёный» призвал к созданию «неонорманизма».

Надо полагать, что стараниями интеллектуальных агентов Запада путаница в Русской истории только усиливается. Как тут не задуматься о причинах появления «научных» трудов неких Носовского и Фоменко, олицетворяющих всю ту же теорию норманизма. Они отказывают Русскому народу в праве иметь таких великих своих предков как Александр Невский и Дмитрий Донской и гордиться блистательными победами в Невской битве, Битве на Чудском озере и на поле Куликовом. Идеология лжи всегда была бессовестной, наглой и в то же время дерзкой и наступательной.

Так есть ли возможность найти истину? Как выбрать исследователю путь, по которому следует идти? Мне вспоминается один исторический эпизод. В самом начале наполеоновского нашествия Император Александр I направил в ставку неприятеля министра внутренних дел Балашова с предложением одуматься, покинуть пределы России и сесть за стол переговоров. Наполеон вёл себя во время встречи надменно и спросил с пафосом: «Скажите мне лучше, какой дорогой мне быстрее дойти до Москвы?». Балашов ответил: «Ваше Величество, в Москву, как и в Рим, ведут разные пути. Карл XXII шёл через Полтаву!».

Так и историк может прийти к правильному пониманию прошлого кратчайшим путём, опираясь на Православную точку зрения, а может идти предательским путём «через Полтаву». Всем известно, чем закончились авантюрные действия шведского короля, опиравшегося на Мазепу, сначала предавшего Русского Царя, а затем и своего шведского союзника.

Одним словом, нам нужно прислушаться тому, чему учил Святитель Иоанн Ладожский: не делить исследования прошлого на светскую историю и духовную летопись, а объединить всё под высшими идеалами Православия. Вот тогда труды, написанные с Православной точки зрения, и дадут нам истинную картину нашего с вами Великого прошлого.

Часть первая

РУССКИЕ ЗЕМЛИ ДО АНДРЕЯ БОГОЛЮБСКОГО

Дохристианская Русь

В своей уникальной по информативности книге «Пересмотр основ истории славян» видный исследователь Древней Руси Сергей Лесной (наст. фамилия – Парамонов) писал:

«Работая над «Историей Руссов в неизвращённом виде», автор столкнулся с древними и средневековыми первоисточниками, убедившими его, что история славян требует самым настоятельным образом коренного пересмотра. Следующие положения заставляют нас сделать это:

1) целый ряд славянских племён был без достаточного основания признан за германские и проч.,

2) ряд славянских государств сформировался значительно ранее, чем это принято; их история уходит на сотни лет глубже,

3) славяне, как племена, сыграли несравненно большую роль в истории древней и средневековой Европы, чем считается, и, наконец…