Золотой скальпель

Но не оставлять же раненого? Такого никогда у советских десантников не было. Быстро проверил повязку. Она была наложена правильно. Сидоров сделал всё, что было возможно в таких условиях.

Приказал:

– Готовьте носилки!

Этому десантники были обучены ещё в пункте формирования корпуса.

Между тем враг опомнился. Завязался бой. А на большаке уже ревели моторы танков и бронетранспортёров. Заложенные мины задержали их, но ненадолго.

А командир роты требовал через посыльного немедленно отходить в лес. Сидоров вместе с легкораненым сержантом быстро соорудил носилки из двух жердей и шинели. Тяжелораненого положили на них и понесли в сторону леса.

Гулякин и двое красноармейцев с автоматами отходили последними, в готовности немедленно вступить в бой. До опушки добрались благополучно.

Подбежал Тараканов.

– Есть ещё раненые? – спросил Гулякин.

– Там они, в лесу, с Мельниковым.

– Тяжёлых много?

– Только лёгкие. Все перевязаны.

– Хорошо! Показывайте, где они?

Гулякин пошёл вслед за Таракановым. Нужно было самому осмотреть раненых. Скоро догнал двух бойцов, которые ковыляли по тропинке, поддерживая друг друга.

Спросил:

– Что с вами?

– Ноги зацепило, – ответил один за двоих, – засел фриц в подвале и палил вдоль улицы. Пули низко шли. Вот и по ногам…

– Давайте перевяжу, – предложил Гулякин. – Садитесь на сломанное дерево…

– Спасибо, товарищ военврач, только не треба уже. Сами управились, – сказал один.

А товарищ его прибавил:

– Не зря ж вы нас учили.

– Давайте-ка проверю всё же, – с улыбкой сказало Гулякин.

Осмотрев повязки, заключил:

– Молодцы. Но после боя сразу ко мне. Перевяжу капитальнее. А пока нормально.

«Итак, что мы имеем? – подытожил он. – Четыре легкораненых, и один тяжёлый. Даже безнадёжный. А убитые? Нужно спросить у командира о потерях.

Подошёл Семенов и как бы угадав мысли военврача, сообщил:

– Безвозвратных потерь нет.

– Если удастся спасти тяжелораненого, – уточнил Гулякин.

Семёнов спросил:

– А если отбить деревушку какую. Операцию сделаете?

. Гулякин покачал головой:

– Нет, я бессилен. Ранение в живот. Всё иссечено осколками. Даже в клинике не справиться. А здесь… Здесь и подавно.

Лейтенант Семёнов отвернулся, взялся рукой за ствол берёзки, помолчал, потом тихо сказал:

– Славный парень, хороший боец, – он, видно, хотел сказать «был», но вовремя опомнился, ведь тяжелораненый был ещё жив. – Храбрый боец, – прибавил он. – Жаль. Очень жаль.

Отряд скрылся в лесу. Ждали преследования. Семёнов назначил тыльную походную заставу, но противник не решился на преследование. Фашисты боялись леса ночью, но днём могли попытаться настичь десантников, а потому необходимо было уйти подальше от места ночного боя.

Лейтенант Семёнов повёл роту по заранее намеченному маршруту к следующему объекту, предназначенному для атаки. Раненых несли с собой. Оставить их было негде. Спустя некоторое время Тараканов доложил Гулякину, что десантник, раненый в живот, скончался. Лейтенант Семёнов сделал привал, во время которого на небольшой поляне выдолбили в мёрзлой земле могилу, молча схоронили бойца, ну а салют решили дать в первом же бою. Шуметь и демаскировать себя было нельзя, да и патроны нужно было использовать с пользой.

Место захоронения командир роты отметил на своей рабочей карте.

«Achtung! Russische Fallschirmspringer!»

Рейд продолжался. На рассвете услышали впереди гул моторов.

Лейтенант Семёнов раскрыл карту, посветил фонариком.

– Вот и очередной объект близко. За шоссе – железная дорога. В километре отсюда – станция. За ней в пятистах метрах – железнодорожный мост.

– Да, работы много, – заметил Гулякин.

– Это хорошо, когда у нас работы много, – усмехнулся Семёнов. – Плохо, когда у вас её много. Будем стараться, чтобы у вас работы поменьше было. Но… На войне, как на войне.