Оперировать немедленно

Одна операция оставила особый след…

1980 год… Осень. Михаилу Филипповичу Глякину шестьдесят третий год. Но он и не думает об увольнении в запас, хотя все установленные сроки службы в Вооружённых Силах превышены. У военных хирургов – свой отсчёт, свои правила. Он – на пике профессионального мастерства. Ему по полечу самые сложные операции, за которые берутся единицы хирургов не только в нашей стране, но во всем мире. И практически всегда, выходя из операционной он произносит главную фразу: «Будет жить!»

Почти каждый год на октябрьский праздники он ездит с сыном на охоту в родные края, на Орловщину. Но тут в планы вмешивается работа, вмешивается совершенно неожиданным образом.

В канун праздников в госпиталь поступил больной со злокачественной опухолью поджелудочной железы. Что ж, тут уж ясно – никто, кроме Гулякина!

Он собрался делать операцию немедленно, но состояние больного не позволило. Надо было укрепить здоровье, надо было провести подготовку, а на это потребовалось несколько дней.

Гулякин решил:

– Хорошо, будем оперировать после праздников, – и, подумав, прибавил: – Если, конечно, ничего не случится.

Ну а если случится? Если возникнет непредвиденная ситуация? Он один знал ответ – тогда пойдёт на риск, ведь в этом случае он оправдан. Ухудшения состояние – гибельно, а операция, даже в неблагоприятных условиях – шанс на спасение.

Тщательно проинструктировал врачей хирургического отделения, которым предстояло дежурить в праздничные дни.

– Если будет ухудшаться состояние больного, вызывайте меня в любое время. Придётся оперировать немедленно.

Вечером позвонил сын Евгений. Он напоминал о том, что пора собираться на охоту в Акинтьево.

– Наверное, на этот раз не получится, – сказал Михаил Филиппович. – Езжай, Женя, один. А то, если можешь, подожди. Позже вместе съездим.

– Нет, когда же позже? Не получится. Служба. Полечу с друзьями в Астрахань.

Если бы Гулякин знал, что в последний раз слышит голос сына!

Трагедия случилась на охоте. Евгений Гулякин с юных лет был приучен к аккуратности, к осторожности в обращении с оружием. Вот и в тот роковой день перед возвращением с «тяги», как Михаил Филиппович узнал уже позднее, сын разрядил ружьё, проверил его и напомнил товарищам, чтобы сделали то же. Предстояло ещё плыть на лодке, а там мало ли что.

Вернулись к условленному месту, но ни егеря, ни лодки там не оказалось. Видно, что-то напутали с местом посадки.

Ждали долго, потом кто-то предложил пострелять в воздух. Это помогло егерю найти охотников. Оказалось, что он был буквально в сотне метрах, в заводи. Грохнули выстрелы, и вскоре послышался гул лодочного мотора. Через несколько минут лодка ткнулась носом в песок.

Охотники подтащили её повыше на берег, чтобы не мочить ноги, и стали садиться. Первым шагнул один из товарищей Евгения. Он занёс ногу, ступил на шаткий борт, поскользнулся, и ружьё, слетев с плеча, ударилось о борт лодки прикладом. Тут же грянул выстрел… друзья подхватили сразу обмякшего, падающего Женю Гулякина. Рана оказалась смертельной.

Стоит ли говорит, сколь велика боль родителей, когда гибнут дети. Сын для отца – это надежда, это его творение, это продолжение рода, это – всё…

Каждый отец вкладывает в сына всего себя.

Михаил Филиппович и Женя были связаны не только отцовской и сыновней любовью. Это были друзья, насколько могут быть друзьями отец и сын. Это были два человека, которых нельзя было представить себе врозь. Сколько раз в юности Женя прибегал после школы в госпиталь, и они сидели в кабинете, пили чай и говорили, говорили столько, сколько позволяло время отцу.

Женю любили и знали в госпитале, да его и нельзя было не любить – исключительно воспитанный, обаятельный парень располагал к себе.

Он хотел идти по стопам отца, но тот отсоветовал:

– Медицину, Женя, нужно любить больше всего на свете. Нужно всего себя отдавать этому делу.

– Я готов! – отвечал Женя.

– Но ты же любишь технику. Очень любишь! Я за то, чтобы ты стал военным, но стань военным инженером. Это – твоё!

И Евгений Гулякин, окончив военную академию, стал офицером. В 1980 году он был уже майором-инженером, кандидатом технических наук, лауреатом премии Ленинского комсомола. Работал над докторской диссертацией, выбрав нужную и интересную тему.

Всё оборвал трагический случай.

На следующий день после похорон Михаилу Филипповичу позвонил молодой способный хирург, его ученик.

– Извините, что беспокою вас в такое время, – тихо сказал он. – Мне нужно только несколько слов. Через два часа я начну операцию..

– Вы хотите оперировать больного, который поступил перед праздниками? – Гулякин назвал фамилию.

– Да, больше ждать нельзя.

– Через час я буду в госпитале, – твёрдо сказал Гулякин.

– Вас запретили беспокоить, не надо приезжать… Мне только несколько слов… Посоветоваться.

– Я еду! – обрезал Гулякин.

Он встал к операционному столу, как прежде готовый к бою с недугом, со смертью, которая уже протянула костлявые руки к лежащему перед ним человеку.

И снова звучали привычные всем команды, разве только чуть тише и глуше, чем обычно.

Ассистенты работали особенно чётко, особенно аккуратно, стараясь не ошибаться ни в чём, стараясь действовать как никогда слаженно.

Он сразу понял, что поражение поджелудочной железы на этот раз слишком серьёзно, что операция будет сложнее многих тех, что он уже делал прежде. Началось прорастание опухоли в двенадцатиперстную кишку, а, следовательно, и там надо было отсекать поражённые участки.

Прошло четыре часа, а конца не предвиделось. Ещё через час Гулякин заметил, что ассистенты и операционные сёстры устали, что держатся на пределе.

На шестом часу работы он принял решение сменить бригаду. Не хотелось расставаться со слаженным коллективом, с которым он привык делать самые сложные операции, но он не мог предположить, что ожидает дальше и сколько ещё придётся стоять у стола.

– Даю бригаде час на отдых. Резервная бригада – к столу, – отдал он распоряжение.

Кто-то попытался возразить, но, встретившись взглядом с хирургом, замолчал и поспешно уступил своё место новому ассистенту.

Он не смотрел на часы, но чувствовал, что операция идёт как никогда долго. Стоял твёрдо, собрав в кулак волю, выносливость…

Помогала фронтовая закалка.

И вот все услышали долгожданную команду:

– Иглодержатель…шёлк!

Все с облегчением вздохнули. И тут Гулякин ещё раз оглядел пока ещё открытые органы брюшной полости и обнаружил венозный тромбоз.

Всё надо было начинать сначала.

– Не надо шёлк. Скальпель, зажим! – распорядился он.