«И я ищу, ищу, ищу». Судьба советского офицера

Разобрал одежду, привезённую из ГСВГ и так ещё и ненадёванную, выбрал более или менее подходящий наряд, но она сказала, что брюки надо бы погладить.

Разложила гладильную доску, включила утюг… Уж что-то, а всё необходимое для приведения в порядок военной формы, которая на нём всегда сидела ладно, у него в холостяцкой квартире было.

На то, как она управляется с утюгом, как отглаживает брюки, смотрел с удовольствием, но ещё с большим удовольствием наблюдал, как при каждом движении слегка поднимается её короткий домашний халатик. Наконец, не выдержал, встал, выключил утюг и отнёс её, отчего-то сразу залившуюся смехом, на диван-кровать. Она попыталась снова закрыть от его глаз всё, что до сих пор стыдилась демонстрировать открыто и спокойно, но вскоре поняла, что это бесполезно и прижалась к нему, чтобы хотя бы таким способом сократить сектор его обзора.

В эти минуты Световитов почувствовал, что и она уже в большей степени начала ощущать радость и удовольствие от каждого нового его объятия, каждого прикосновения, каждого проникновения во всё её постепенно воспламеняющееся существо.

– Ну может быть всё-таки хватит, – наконец, взмолилась она с некоторой правда, робостью. – К Алке же опоздаем.

И вот тут одна лишь его фраза могла свершить переворот в их судьбе. Он сказал совершенно серьёзно:

– А может ну её, эту вечеринку. Нам ведь и так хорошо, вдвоём. Тем более завтра поездка к твоим…

Он предложил, но не настаивал, поскольку прекрасно понимал то, что она тут же и выразила словами:

– Ну я же теперь всегда буду с тобой, а девчонок… Девчонок то больше не увижу. Увезешь меня в Краснодар…

– Не совсем в Краснодар, не совсем. Я тебе не сказал ещё кое-что. Сразу после отпуска поступаю в Академию Генерального штаба, так что увезу в Москву и будем жить в Москве, до самого окончания учёбы, – уже завершая это своё сообщение, он снова опрокинул её на спину и снова окунулся в необыкновенное действо, которое может быть поистине волшебным, когда соединяются любящие существа.

– В Москву?! – с придыханием спросила она. – Не может быть.

– Тем не менее это всё так, хотя потом уж куда распределят! Ну и ещё одна новость – направлено представление на генеральское звание… Но это информация только для тебя. Вот будет приказ, тогда…

– И всё-таки сходим на прощальный вечер?

– Ну что ж, прощальный так прощальный! – воскликнул он, отпуская её из объятий и не ведая, какой смысл скрыло Провидение в этой фразе.

Они немного запоздали. Всё уже собрались, и ждали только их. Тут же усадили за стол, тут же попытались предложить штрафную, но Световитов сразу сказал, что за рулём и потом без уговоров, то есть без вариантов…

Все выпили за выпуск, и он снова заметил, что Людмила очень любит шампанское. К остальным винам весьма равнодушна. Но шампанского оказалось много, да и они с Людмилой по дороге прихватили пару бутылок. Мальчишек было раз два и обчёлся, а потому крепких напитков на столе не наблюдалось.

Кто-то стал вспоминать о том, как пришли в институт, сколько человек сошло с дистанции, вспомнили всё того же Женьку Красева, причём снова вспомнила Алка, а потом вдруг, посмотрев на часы, заговорщицки сказала.

– Я приготовила сюрприз… особенно для тебя, Людмилка…

Потом уже Световитов понял, что всё было подстроено, потому что буквально через минуту в дверь позвонили, Алка побежала открывать и тут же появилась в комнате вместе с долговязым худощавым парнем. Это вызвало бурную реакцию, девчонки бросились к парню, восклицая: «Жека, Жека!». И вместе со всеми поспешила к двери и Людмила, что немного не понравилось Световитову, но он не подал виду, подумав, ну что ж, студенческую среду ему, прошедшему два училища и давно позабывшему как это учиться в одном коллективе с девушками, понять сложно.

Но в следующий момент он увидел, как этот самый Жека вырвал из всей стайки студенток именно Людмилу и закружил по комнате, поцеловав в щеку, причём весьма близко к губам. Людмила при этом вырвалась, но что случилось, то случилось. Она тут же села рядом и стала что-то пояснять об этом самом Жеке, о том, как он учился, как старался помогать своим сокурсницам, потому что кроме него были в группе одни девчонки.

Световитов слушал, не проронив ни слова. Впервые мелькнуло в голове, а в свою ли среду он окунается, ведь говорят же: «не в свои сани не садись», но тут же и успокоил себя тем, что вырывает Людмилу из этой среды и вырывает окончательно.

Между тем, выпили за группу, за дружбу, и Световитов заметил, как Алка стала что-то пояснять этому Жеке, при этом бросая взгляды на них с Людмилой. А потом она вдруг подошла к магнитофону и сказала громко, стараясь перекричать всех:

– А теперь танцы, – и нажала клавишу.

Полилась медленная музыка. Световитов не собирался танцевать, а Жека тут же вскочил, обогнул стол и склонившись к Людмиле, сказал:

– Разреши последний танец, на память. Ведь я слышал, замуж выходишь.

Людмила растерялась, вопросительно посмотрела на Световитова, ведь вопрос то по этикету должен быть задан ему.

Световитов был в некотором замешательстве, но запретить танцевать посчитал невозможным, хотя первым желанием было сказать, мол, всё, нам пора, поскольку сегодня должны быть в Старице. Но тогда бы он выглядел ревнивцем, а это уже ни в какие рамки не лезло.

Он промолчал, и Людмила в ответ на новую жалостливую просьбу Жеки, сказала сама:

– Я только один разочек, ведь ты же не хочешь танцевать…

Он молча кивнул.

В сторону танцующих старался не смотреть. Сидел в одиночестве, потому что танцевать вышли все, и осталась возле магнитофона лишь сама хозяйка, внимательно наблюдавшая за ним.

Танцы в квартире, на небольшом пятачке, конечно, своеобразны. Собственно, это были не танцы, а стояния на месте, ведь недаром есть что-то наподобие поговорки: «танцы-обжиманцы»

Жека крепко прижимал Людмилу, почти касаясь своими губами её щеки, он что-то говорил, и она слегка раскраснелась от этого. Наблюдать за этим было неприятно, но и прекратить танцы он не мог. Опять-таки успокаивал себя тем, что так уж теперь принято у молодёжи, по той причине, что никто танцевать не умеет ни вальса, ни танго, а способны лишь по-идиотски скакать, кривляясь каждый по-своему, ну да ещё стоять, крепко обнявшись и переминаясь с ноги на ногу.

Он так не танцевал. Он красиво водил по залу партнёршу, делая хорошо отработанные па, и многие поражались его умению танцевать. Но здесь и шагу ступить негде.

Алка, между тем, протиснулась к нему и сказала:

– Да не переживайте вы так. У них всё давно в прошлом. Это же просто прощание навсегда…

«Что давно в прошлом?» – хотел спросить он, но не спросил, поскольку твёрдо знал, что ничего уж такого в прошлом быть не могло.

Не спросил, промолчал. Алла что-то снова заговорила, но в этот момент Световитов бросил взгляд на Людмилу и отчётливо увидел, как Жека поцеловал её в щёку. То, как Людмила отстранилась, как буквально оттолкнула его, он уже не увидел, потому что встал, благо усадили их за стол со стороны входа и до двери было всего два шага.

Алке сказал:

– У меня в машине хорошие записи. Сейчас принесу. Станцуем с вами…

Алла вся вспыхнула, проводила до двери, но Световитов сразу сказал, что его сопровождать до машину не нужно, и она осталась в квартире, хотя пойти с ним явно имела намерение.

Он сбежал вниз по лестнице, сел за руль, стараясь унять волнение, и лишь несколько успокоившись, запустил двигатель.

Аккуратно выехал со двора на набережную – квартира Аллы была в заволжском районе Калинина почти у самого офицерского общежития, повернул к мосту и скоро уже мчался в сторону Мигалова. Лихорадочно перебирал в памяти, кто же остался у него в Калинине из знакомых женщин. Никого. Слишком много прошло времени, слишком много. А в недолгий недавний период так ни с кем и не познакомился, потому что встретил Людмилу. Готов был даже рискнуть – поехать в дом, где была квартира мамы и её мужа, ведь там этажом ниже жила Танечка, с которой он сиживал вечерами в скверике у Речного вокзала. Но это было ещё до поступления в суворовское училище, в восьмом классе. Где она теперь?

Желание оказаться рядом с какой-то женщиной не удивительно. Вспомните хороший советский фильм «Трижды о любви». Предельно точно там показано состояние главного героя, который был влюблён в женщину, с которой по определению не могло быть ничего общего, после её отъезда готов был броситься к той, что предала его, не дождалась из армии, вышла замуж, а теперь разведённая делала попытки всё вернуть, отвергнутые им. Но проводив свою любовь, он бросился именно к ней и лишь юная соседка, влюблённая в него с самого детства, удержала от этого дикого поступка.

Световитову удержать было некому, но и броситься не к кому тоже.

Он владел собой, но всё же в душе всё кипело и клокотало, а потому, немного не выдержав скоростной режим, неподалёку от Пролетарки, едва не сбил выбежавшую на проезжую часть молодую женщину. Успел нажать на педаль, засвистели тормоза, Волга замерла в сантиметрах от женщины, едва не зацепив её.

Световитов выскочил из машины, подбежал к женщине, которая была в каком-то неадекватном состоянии – она рыдала, и первое что закричала:

– Зачем вы меня не сбили, лучше бы сбили меня…

Он в первую минуту решил, что она хотела броситься под машину, но скоро понял, что это не так, что просто приведённая в отчаяние чем-то пока ему неведомым, не заметила мчавшуюся по пустынной улице машину.

Она продолжала рыдать.