Соблазненные одиночеством

После работы я себе говорила: "О, как я хочу петь!" В черном длинном платье, с чернобуркой на плечах. Мне очень хотелось, чтобы наш лучший артист Андрей Геннадьевич увидел меня по телевизору и сказал: "Надо же! Она оказывается певица, а не уборщица" Вот если честно, ничего мне больше и не надо было.

Я сначала думала, что сложного – стать знаменитой? В Москву приехала – полдела сделано. Поэтому особенно не спешила. Было еще чем заняться. Меня мама попросила там… замуж выйти. Еще надо город посмотреть. По театрам походить, нормальный кофе с пирожным выпить. Самое страшное, я не знала, зачем приехала. Так бывает. Вроде, надо ехать: останешься – пропадешь, уедешь – еще неизвестно. Может, хорошее чего получится.

Хорошее сразу и началось. У нас в театре звукорежиссер Саша. Я ему однажды про музыкальное оформление нашего спектакля. Кое что. Сначала он озверел – уборщица в искусство вмешивается. Потом узнал, что в прошлом я композитор. Кофе меня даже угостил. В нашем буфете. С молоком.

Однажды он мне: я тут одного поэта встретил. То – се, я ему про тебя рассказал. Он говорит, нет проблем, сделаем. Что, Саша, сделаем, спрашиваю. Ну, певицу, ты же хочешь. Я ему сказал, что ты музыку пишешь, а стихи не умеешь. Саша, я в своей жизни сочинила одну песенку про сапоги – и все. Понимаешь, я петь люблю. Ну не знал. Только я договорился на завтра. Ну и что делать? Честно, мне так обрыдло торчать целый день в театре, потом еще в общаге… Я купила в киоске стихи – брошюрка такая, бежевая. Села к нашему театральному пианино и часа за два придумала четыре песни. В общем быстро получилось, мне понравилось. Я к встрече была готова.

(поет Ворону (https://youtu.be/Cmii-e47mbo))

ВИОЛЕТТА. Я никогда не знала, что быть поэтом такое несчастье. Вообще, он оказался не поэтом, а журналистом. Аркадий. Я ему позвонила, он почему-то на "ты":

– Ну ты когда сможешь подъехать?

– Куда? – спрашиваю.

– В редакцию, куда еще.

– После работы, в шесть.

– В шесть буфет закроется, приезжай в пять.

Приехала. Он правда меня в буфет повел. Тоже кофе с молоком купил. И кекс. А смотрю на него – тошнит. Голова грязная, глаза бегают.

– Рассказывай.

– Что?

– В каком жанре работаешь, что поешь? Ты ведь звездой хочешь? Я с пол-оборота заорала. Буфетчица пригнулась. Поэт пятнами пошел.

– Охуела?

– А ты всегда такой вежливый? Я, например, тебя первый раз вижу, пить с тобой не пила, телят не пасла. Мне Саша сказал, что ты поэт, а не хам.

Он – мимо ушей.

– Ладно, в баню поедем. В семь там люди будут. Голос, вижу, у тебя есть.

– А что, в бане фортепиано имеется? Или ты просто помыться хочешь?

– Ты глухая: люди там будут. Правильные. Если хочешь петь, то петь надо им.

"Пошел ты…" – так надо было сказать. Но правда: такая тоска дома, я не знала, что бывает так плохо. Даже в Алма-Ате веселее. Короче, поехала.

Не обманул Аркаша. Мылись там настоящий композитор, которого даже я знала. Да еще пара придурков. И две проститутки – не считая меня. Мне чего-то весело стало. Я первый раз за все это сраное время смеюсь, болтаю. Федор Иванович, композитор, так внимательно меня слушает водки подливает – культурно, профессионально. В бане, говорит, разговаривать о нашем деле неудобно. Сегодня я вас домой отвезу, а встретимся завтра. После шести. У меня. Там, кстати, как ни странно и рояль имеется. И дал мне хороший шампунь. Я хоть голову по-человечески помыла.

Все так и случилось: он меня на своей машине до общаги подвез, завтра я в полседьмого к нему в Печатники подтянулась. Песенки мои Федор Иванович послушал и грустно так: ну вы же понимаете, что это говно. И водки наливает.

Я у него осталась – за правду. Нет – мне просто хотелось. И еще хотелось выспаться в отдельной квартире, утром пописать в отдельном туалете, позавтракать за одним столом с мужчиной.

(поет Маэстро (https://youtu.be/DS4q1x89iws))

Другая жизнь

ВИОЛЕТТА. Ничего, жить можно. Хотя интересно только неделю. Познакомилась со всеми, кто поет песни Федора Ивановича. С некоторыми из них обменялась телефонами Федор иногда доверял мне сказать несколько слов в разговоре со своими певичками. Разговаривали они просто: вроде про очень серьезные вещи – а весело, с матком. Как и предполагала, ошивается в этом деле всякий сброд. Я со своей музшколой была на равных. Потом скучно стало. Причем, Феде еще раньше, чем мне. Зато Валя, администратор, проявил интерес. А Федор Иванович рассказывал, что Валя голубой. Ошибся.

Ладно, это все понятно. Жизнь есть жизнь. Терять, как популярно объяснили "правильные люди", мне в этой жизни нечего – можно расслабиться. Я расслабилась. Только вот странно.

Еду часов в восемь утра на работу. По Калининскому. Смотрю, один киоск работает. Остановилась. Там музыка продавалась – кассеты и лазерные диски. Не знаю, что случилось, но я выгребла из кармана последние деньги и купила компакт Моцарта. Целый день я слушала, разглядывала, нюхала. И даже лизнула. Как заболела – грипп такой бывает: долгий, без температуры, не веришь, что однажды выздоровеешь.

(поет Я твое повторяю имя (https://youtu.be/BqbWJq0kuIk))

Дар

ВИОЛЕТТА. Когда тебя убивают, надо верить, что ты бессмертен. Тогда сразу после смерти ты уродишься новым и умным. Ты будешь слушать ветер и слышать звуки, из которых он состоит. Если не веришь в бессмертие, оно настигнет внезапно. Открывается небо, очищается воздух. Жизнь врывается и колошматит прямо в сердце. И просишь сам: дай мне умереть опять. Верни мне ночь, отдай мой пыльный, хмурый город. Потому что друзья смеются, потому что забывают близкие. И клубится новая жизнь, и не видно ее почти никому – не докажешь ничего. Господи, как прекрасно, как невыносимо так жить. По колено в грязи – и открытое небо другого цвета. Проклятье. Дар божий. Душа поднимается, и смотрит сверху – грустно. Глухие затевают с тобой разговоры, слепые объясняют, как устроен мир. Ты все слушаешь, все веселее и легче тебе, все громче поет душа. И безнадежнее прошлое, и невозможнее будущее. Но нет пути назад – тебя убили, ты воскресла.

(поет Луч (https://youtu.be/Fw0jvgVvrQ0))

Кража

ВИОЛЕТТА. Два года жила этой безумной идеей – выпустить такую вот гладкую, красивую пластинку. Как у Моцарта. Я стала писать песни как заведенная. Ничего не видела, ничего не хотела кроме одного: чтобы была у меня своя пластинка. «Альбом» – про себя говорила это слово и плакала. Я видела, как он выглядит, знала, сколько стоит, присмотрела несколько магазинов, где надо его продавать. И уже понимала: умру, если не сделаю этого. Не хотела я никакой славы – плевать. Мне надо было избавится от этих песенок, от этого проклятого города и его уродов. У Саши выяснила, сколько стоит самой сделать пластинку… Эх, нечего было мне продать – я бы продала. И тогда я украла.

Я всегда подозревала, что воровать легко. Нужно только очень чего-нибудь хотеть: шубу, машину, бассейн на даче. И дается, как известно, один шанс. Второй раз уже ничего не получится. Нет легкости, нет фарта.

Дала объявление: няня, ищу работу. Проставила – смешную цену. Рассчитала правильно: жадные, они самые богатые. Договорилась с артисткой одной нашей – они с мужем в Израиль уезжали, а квартиру никак не могли продать – мне предложили пару месяцев пожить. Я клиентам переговоры назначала "у себя дома" – чтобы не сомневались и паспорта, например, не спрашивали. Оценивала как: баб по кольцам, мужиков по ботинкам. Выбрала тетечку лет сорока: шесть колец с брюликами и сережки. У нее с молодым мужем только ребенок родился. Почуяла – то что надо.

Работала я два дня. В первый же все узнала – где деньги, где что. Второй – Лиза, хозяйка, на работу не поехала. А назавтра утром пришла, поздоровалась, проводила хозяев на работу, собрала, что положено – и гуд бай. Маленький заливался – даже не подошла.

Вещи снесла Юрочке, гитаристу одному. Он сам почти что вор. Но тут везение и кончилось. Юрик не обманул – его просто утром у ресторана нашли. Убили.

Вот тогда я испугалась. С Ярославского уехала в Александров. Там уборщицей в клуб устроилась, единственное место, где фортепиано настроенное было.

(поет Прощание шотландки (https://youtu.be/AzuSD_6TsGk))

Больно

ВИОЛЕТТА. Пиши, брат, пиши. Жми на кнопки. Зачем тебе знать, что я не та, что мне осталось всего ничего: дворик, пакет молока, сдобная булочка. И еще нужна мне скамейка – чтобы посидеть, посмотреть на людей и птиц. Люди откажутся, а голубей можно и покормить. А коту молока налить – только оно сразу в землю уходит, не успевает кошка лизнуть – и нет молока. Но я еще куплю. А ты пиши, пиши. Все равно не узнаешь, сколько мне лет – я уже умирала, мне все едино. И как звать меня я правды не скажу – пиши неправду, пиши – Виолетта. Ну-ка, что там у тебя получилось (читает бумажку):

"Гр-ка Виолетта Смирнова, 1970 г.р. доставлена в 7 отделение ГУВД г. Александров 4 декабря с.г. в 00. 43 часов с площади Свободы. Обнаружена патрулем во время ночного дежурства. Гр-ка Смирнова В. Находилась на земле, и имелся риск замерзнуть. Задержанная не находилась в состоянии алкогольного опьянения, но на вопрос сержанта Соловьева В. А. ответила нецензурно и плюнула слюной, и попала на рукав. В результате гр-ка Смирнова В. доставлена в отделение. Данные сообщить отказалась, документы личности отсутствуют. По факту данного дела вызван дежурный врач поликлиники севастопольского района Седой А. Г., невролог. Дежурный Орлов Александр."

Написал, а все неправда. А правда тебе и не снилась. Тебе и не за чем правду знать.

(поет Пригвождена (https://youtu.be/ci4i8vJbZFo))

Домой

ВИОЛЕТТА. Все, оказывается, быстро проходит. Повалялась в психушке в Александрове – и обратно в Москву, в свой театр. Там и не спросили, где была. Я теперь шумовичка. Меня теперь зовут Лариса. Мне Виолетта не нравится. Когда выписывали новый паспорт, я попросила. Врач, Артур Григорьевич разрешил милиционеру.

Артистка та квартиру продала. Драгоценности не нашли. Перед Сашей виновата, но этого не вернуть.