Сердце Голема

– Когда нам приступать? – спросила Людмила.

– Максим сейчас отравится в госпиталь, нужно проверить состояние наших раненных после вчерашнего налёта. Ты пока грейся. Мы натопили баню, обмоешься?

От такого подарка девушка отказываться не стала. Она зашла в баню, что находилась во дворе дома. Сегодня настоящий праздник, в ней девушка будет одна. Все остальные охотники либо патрулируют город, либо помогают на заводах и фабриках. Антон Николаевич даже в такое тяжелое время относился к ней, как к маленькой девочке. Он помнил, как её впервые привели в школу. Тогда, ещё будучи в звание лейтенанта, он учил девочку азам фехтования. Даже в эпоху огнестрельного оружия, серебряные клинки остаются неотъемлемой частью арсенала охотника. Сегодня, ради неё одной, он потратил всё утро, чтобы баня была натоплена.

Людмила разделась перед зеркалом, сняв с себя дедушкину телогрейку из овечьей шерсти, надетую поверх гимнастёрки, затем форму, кобуру с пистолетом и саблю в ножнах. Оставшись совсем нагой, она посмотрела на своё отражение. До войны она могла похвастаться красивой спортивной фигурой, а сейчас страшно смотреть. Кожа, да кости, вместо груди – два бугорка, выпирающие рёбра, кожа неприятна на ощупь, а тёмные волосы, заплетённые в косу, похожи на солому.

Девушка отошла от зеркала и принялась мыться. Горячая вода, попадая на истощённое тело, оставляла приятные ощущения. Оказывается, так мало нужно для счастья.

Намывшись, она хотела ещё немного побыть в тепле. Людмила обхватила руками тощие колени и заплакала. Ей было так тяжело. Она никогда не знала нужды в доме дедушки, всегда могла найти что-то вкусное: пироги, конфеты, варенье. Сейчас кусочек сахара и баня раз в неделю – вот и все её радости.

Неделю назад она спокойно выпустила всю обойму своего ТТ в тело здоровенного мужика-каннибала, настолько пристрастившегося к человеческому мясу, что он потерял дар речи, мычал и рычал, как зверь. За пару дней до прихода охотников мужик поймал на улице и съел маленькую девочку. Людмилу пробрал озноб, когда она обнаружила в доме обглоданные кости ребёнка. Не верится, на что способны люди. Может, они монстры, а не вампиры и оборотни?

Людмила подняла заплаканные глаза и посмотрела на деревянный потолок бани. Сейчас девушка ревела, как маленькая девочка, просто от того, что помылась:

– Я так больше не могу… – её трясло, но уже не от холода, от страха. Сегодня ей вновь, возможно придётся убивать, но боялась она не этого, а того, что снова может увидеть ужасы, на которые способны люди. – Не хочу… но я…я… нужна. Орден Превыше Всего…

Звук открывающейся двери в баню заставил девушку быстренько прикрыться полотенцем. Она всё ещё не могла привыкнуть, что сейчас вместе моются и мужчины, и женщины.

К её облегчению, в баню вошла Серафима – жена одного из охотников. Она работала на хлебозаводе и раз в неделю ей было позволено приносить для Ордена хлеба чуть выше нормы.

– Людмила, ты здесь? – некогда тучная женщина вошла в баню. Сейчас она была таким же истощённым скелетом, как и Людмила. Работая с хлебом, она не могла позволить себе даже лишнюю крошку. – Ой, как тепло…

– Здравствуй, Серафима, – поздоровалась Людмила.

– Привет, красавица. С тобой всё хорошо? Вижу, глаза заплаканные.

– Всё в порядке. Вода в глаза попала.

Женщина улыбнулась, насколько ей хватало сил, и её худое лицо смогло отобразить улыбку.

Людмила ещё немного посидела и поболтала с Серафимой, пока та мылась. Женщина рассказала ей, что сегодня ночью снаряд чуть не задел хлебопекарный цех. Чёртовы фашистские твари!

Вскоре, отдохнувшая и вымытая, Людмила оделась и вышла из бани. Мороз на улице только крепчал, лежавший снег в лучах солнца поблёскивал, небо сегодня ясное, безоблачное. Вот только вдалеке, где-то на окраине города, слышны были вражеские самолёты и работа зенитчиков.

Вернувшись в дом, она увидела Максима, высокого, светловолосого, зеленоглазого парня. Ему было двадцать пять лет, он был немного старше девушки. Она знала, что он к ней неравнодушен, вот только она сама к нему мало что испытывала. Уж слишком Максим был импульсивен, иногда груб и поспешен в действиях. Месяц назад он вместе с тремя охотниками выслеживал семью каннибалов, пытаясь загнать их в ловушку, вот только в западне чуть не погиб он сам. Лишь винтовки и пистолеты помогли ему выбраться из дома потерявших человечность людей.

На Максиме, как и на девушке, была зелёная выцветшая гимнастёрка, без погон, без ничего, на ногах – валенки. На поясе висела кобура с пистолетом и серебряная финка.

– Здравствуй, Людмила.

– Здравствуй, Максим. Сегодня снова работаем вместе.

– Похоже на то.

– Товарищи охотники, – раздался голос Антона Николаевича. Людмила и Максим обернулись в его сторону. – Если вы готовы и указания мои ясны, можете приступать. Максим, адрес знает.

– Так точно, товарищ капитан, – уверенно ответила Людмила.

– Готовы выполнить поставленную задачу, – подтвердил Максим.

– Тогда приступайте. Орден Превыше Всего!

– Превыше Всего! – повторили оба охотника.

Людмила и Максим вышли, покинули здание и оказались на холодной, мёртвой улице. Со страшной силой завывал ветер, словно сам рыдая по людям, умирающим каждый день. Не спасало от вида смерти и безысходности даже выглянувшее из-за туч солнце.

Пока охотники шли с проспекта Володарского до Куйбышевской улицы, они несколько раз видели замёрзшие тела людей. Были слышны очередные налёты немецких самолётов и звуки разрывающихся бомб.

Добравшись до Куйбышевской, охотники быстро обнаружили нужный дом, вернее, бывший особняк дворянской семьи. Когда-то на этой улице жили богатые люди, приближённые Петра I, и она носила гордое название – Большая Дворянская. После Революции ей дали противоположное название – 1-я улица Деревенской бедноты. Это название сохранялось до тридцать пятого года.

Двери и окна дома были заколочены досками. Охотники осмотрели его со всех сторон и обнаружили, что с внутренней стороны дома есть проход. Войдя в некогда жилище богатого особняка, Людмила и Максим разделились и начали осматривать помещение.

В пустых комнатах лежал снег, что намело через щели. Мебели никакой не было, только различный мусор, обрывки газет и журналов были разбросаны по полу.

Людмила по обледенелым ступенькам поднялась на второй этаж. Там картина не поменялась, всё также. Только ей почему-то показалось, что здесь кто-то был. В одной из комнат было разломано окно, а рядом с подоконником стоял табурет и на полу лежал свежий номер газеты «Смена» от восьмого января. Ленинградцы в блокадные дни получали информацию в основном из газет, ведь типографии продолжали работать.

– Здесь кто-то был… – вслух подумала Людмила. – Но кто? Кому потребовалось сидеть в замерзшем доме, здесь ведь ничего нет…

Её размышления прервали шаги. Практически неслышимые, но звук обледенелых, скрипучих половиц не мог оставить незаметным даже самое бесшумное существо. Это был не Максим, тот тихо ходить не умеет.

Девушка сняла варежки и положила руку на кобуру. Сердце бешено забилось, по телу пробежала дрожь. Она понимала, что кроме охотников в доме находится вампир, убивший каннибала.

– «Раз… два… три», – в уме сосчитала она и резко обернулась, выхватив пистолет и выстрелила.

Вампир, приближавшийся к ней, попытался увернуться от пуль, но один серебряный патрон всё же достиг цели. Его плечо прожгло огнём. Хоть ранение и не было смертельным, серебро причиняло вампиру сильную боль.

Людмила приблизилась к вампиру, чтобы добить его, но тот, держась за рану правой рукой, а левую вытянув перед собой, умолял пощадить его. Странно, обычно такие существа атакуют вновь, но этот легко сдался. Возможно, он блефует?

– Прошу, не убивайте! – взмолился вампир. – Я не опасен… Я не хотел нападать… Вы ищете каннибалов, я могу вам помочь. Только не убивайте.

– Почему я должна тебе верить?

– Вы пришли сюда из-за слов девочки, которую чуть не похитил каннибал. Я убил эту жирную тварь, малышку не тронул. Я правда хочу помочь…

Девушке было не чуждо сострадание, она нагнулась к нему, но всё ещё держала пистолет перед собой.

Этот вампир не похож на своих сородичей. Его взгляд был вполне человеческим, когти он не выпустил, только клыки выглядывали из рта – но их появление можно было объяснить сильной болью, вызванной ранением серебряной пулей. Людмила, сама не понимая почему, верила ему. До войны она уже сталкивалась с вампирами, но те не собирались с ней разговаривать, мечтая лишь разорвать её на части и испить крови.

– В первый раз слышу о вампире, который хочет помочь охотникам, – Людмила попыталась сказать грозно и уверенно, однако в её голосе всё равно чувствовалась нервозность, вызванная страхом. – Давай, я посмотрю рану. – Ей даже стало его жалко.

Помогая снять с вампира пальто, девушка увидела под испачканным кровью свитером кровоточащее пулевое ранение.

– Всё заживёт, – всё ещё корчась от боли, произнёс вампир. – Правда, раньше мне не доводилось залечивать пулевые раны…

– Сколько тебе лет? – Людмила достала бинт, который носила во внутреннем кармане шинели.

– Двадцать.