На вскрытии

– Да, и я было пошел туда, да сбежал, не вынес.

– Непривычному человеку оно, точно, муторно [3 - Тошно.]; не раз тоже я на своем веку там бывал; уж на что, кажется, человек неслабый, а все слюна возжей.

– Ужасно! А главное – ничего не поделаешь, – согласился я, вспомнив разговор с доктором в присутствии.

– Я, вот, когда в головах [4 - До введения в Сибири земских учреждений в селах были не старшины, а головы.] ходил, одно средство придумал, – помогало, – заметил хозяин.

– Какое же?

– Солил.

– Что солил? – удивился я.

– Покойников, – невозмутимо продолжал Иван Павлович. – Посыпешь, это, на лед соли, положишь его, тоже сольцей обсыпешь, он и в сохранности. Соль-то у нас недорога. Многие головы и по соседним селам то же делали, а потом перестали, потому народ стал не в пример бесстрашнее, да и строгости уже не те…

– Разве не те!? Прежде, как говорил Вацлав Лаврентьевич, по полугоду трупы вскрытия ждали – какие же тут строгости!

– Оно точно, – отвечал хозяин, – и поболе даже лежали; однако, все же у нас насчет покойников строго было, потому покойник, коли ненадлежащую кончину принял, – казенный, а казенное, известно, пуще глаза беречь надо.

– Кто это вам сказал, что покойник казенный?

– Известно кто – барин!

– Какой барин?

– Заседатель был у нас – законник такой, до страсти. Лет с десять будет, как его сменили. Так тот, если какой изъян в трупе увидит – беда!

– Какой такой изъян? – недоумевал я.

– Да такой: однажды случилась оказия при мне еще, как я последний год в головах ходил; караулили мы одного покойника, караулили, да и прокараулили – мыши нос у него и отгрызли. Насилу откупились.

– Как откупились?

– Так! Приехал доктор, вынесли, это, покойника в «анатомию», ан носа-то у него нет! Заседатель на дыбы: «Как же я от вас, православные, казенное имущество с повреждением приму? Самому мне, что ли, за вас ответ давать? Нет, благодарствуйте, я сейчас рапортом по начальству», – и ушел из «анатомии». Крестьяне ко мне: «Выручай, Иван Павлович!..» Пошел. Прихожу к барину – сидит, пишет. Так и так, ваше благородие, не погубите… ведь один нос… на что ему его в землю-то? «Как на что? Лик, можно сказать, обезображен, а он – один нос!.. Ах ты… да я тебя!» И начал, и начал. Вижу, что разговоры пустые бросить надо, твержу только: «Не погубите, заслужим, миром заслужим». Пять красненьких заломил! Однако, на трех порешили.

– И отдали? – спросил я.

– Предоставили в минуту. Беду-то и сбыли, слава тебе, Господи! – заключил хозяин.

Я расхохотался во всю комнату.

Иван Павлович удивленно смотрел на меня.

В это время в дверях показался доктор и начал разоблачаться.

– Ну, слава Богу, жив! – обратился он ко мне. – Чего вы тут на все село гогочете?

– Да, помилуйте, Вацлав Лаврентьевич, Иван Павлович просто уморил, рассказывая, как у них заседатель нос покойника в тридцать рублей оценил, – отвечал я, еле сдерживая душивший меня хохот.

– А… Слышал я эту историю. Ведь смешно кажется, а факт. Делались тут дела в относительно недавнее время… Как-нибудь порасскажу вам на досуге, – заметил доктор, усаживаясь за стол, на который хозяйка уже поставила дымящуюся миску с пельменями.

Мы принялись за них.

notes

Сноски

1

Сибирский уезд.

2

Род станового пристава, исполняющего обязанности следователя и мирового посредника.

3

Тошно.

4

До введения в Сибири земских учреждений в селах были не старшины, а головы.