Детективы старой школы

– Вот тебе и песня… – сказал директор, обращаясь к историку в вагоне электрички, когда они возвращались домой. – Тупая троечница, которая владеет немецким и английским, да ещё, похоже, и французским. К нам в город на завод приезжали французские инженеры, и одна из наших учительниц слышала, как она разговаривала с французом.

– А эта учительница знает французский язык? – спросил историк.

– Посредственно. Учила в детстве в школе, но отличить от других сможет.

– Твой вывод из всего этого? – спросил историк.

– Вывода нет, только так, мелочи. Первая мелочь троечницы, скорее всего, нет на этом свете, наша пропащая нашла похожего человека, паспорт реальный, выдержит любую проверку.

– А диплом? – спросил историк.

– А ты представь себе: в твоё «Кукуево», приезжает человек с дипломом Московского института и прекрасным знанием своего предмета. Ты что, будешь поднимать большой хай и слать запрос в Москву? Так что здесь сойдёт и хорошая подделка.

– А вторая мелочь? – спросил историк.

– А вторая мелочь – представь себя в такой же ситуации: ты засветился (убей меня бог, если я смогу понять, где засветилась она), чтобы ты стал делать, не имея, допустим, связей?

– Ну, я думаю, нужны новые документы.

– Это, как говорят, ежу понятно, ну, допустим, хорошо. Ты нарисуешь паспорт. Допустим, у тебя талант к этому делу. А вдруг пробьют твой паспорт? И всё, приехали…

– А что бы сделал ты? – спросил историк.

Я бы устроился на небольшую почту. Всегда можно получить паспортные данные и подобрать их более-менее по себе и на этой основе изготовить паспорт. Так что, я думаю, нашу учительницу надо искать на почте. У тебя ещё остались связи в Интерполе?

– Само собой, там мы друзья до могилы.

– Пробей тогда работников почты. Я думаю, фамилию она менять не стала.

Вскоре они вернулись домой. Через неделю историк, взволнованный, ворвался в кабинет директора:

– Ты был прав! – сказал он, держа в руках лист бумаги. – Работница почты в городке К. уволилась два месяца назад. И почему эта мысль пришла нам так поздно…

Хитро прищурившись, директор сказал:

– Я слышал, что в бытность твою сотрудником Интерпола, ты оказал услугу одному богатому англичанину, и он не забыл тебе спасение его дочери, правда, немного обиделся, что ты, как принято в сказках, не женился на ней, но всё равно, он, по-моему, неплохо тебя отблагодарил. Это так?

– Более-менее – отвечает историк.

– Следовательно, в деньгах ты особенно не нуждаешься… Поэтому мой совет, бери отпуск за свой счёт и дуй в этот городок и переверни там всё. Что касается меня, то через три дня возвращается с Ессентуков мой самый любимый участковый терапевт, моя Машенька, я думаю, она диагностирует у меня острый гастрит, и я смогу вскоре к тебе присоединиться.

По пути в город К., Михаил Васильевич заехал в областной центр, чтобы договориться о своих полномочиях. Он намеревался звонить в Москву, но по какому-то наитию решил сначала зайти в областное управление МВД, и оказалось, что начальник главка – его бывший однокашник по училищу, – и все проблемы были улажены очень быстро. Выпив со старым другом по сто грамм коньяка (больше он себе никогда не позволял, считая, что спиртное снижает реакцию, а никогда не знаешь, когда она тебе понадобится), к вечеру прибыл в город К.

Это был один из редких городков, в которых, казалось, остановилось время. Старые почерневшие деревянные дома, старинное здание фабрики с огромной трубой из потемневшего красного кирпича и с надписью «1878 год», выложенной кирпичом на верху здания.

Он быстро нашёл нужный адрес – ул. Сиреневая, 16. Этот адрес дал ему директор, сказав, что там живёт его хорошая знакомая, дальняя родственница.

Пелагея Дмитриевна, так её звали, оказалось женщиной лет шестидесяти пяти. Учитель назвал себя.

– Проходите, давно вас жду, Генрих прислал телеграмму.

Михаил Васильевич по старой привычке профессионально отметил внимательный взгляд её глаз и стройную не по годам осанку. И тут же был поражён, ощутив, что Пелагея Дмитриевна так же профессионально оценивала его и наверно уже мысленно составила его словесный портрет.

В доме пахло свежими пирогами.

– Давайте ужинать. И прошу вас, не стесняйтесь. Генрих для меня, как сын, и его друзья – также и мои друзья, – сказала Пелагея Дмитриевна.

На столе были пироги с капустой, домашние котлеты, копчёная рыба и многое другое…

– Не хотите ли домашней наливки? – спросила Пелагея Дмитриевна.

– Если только немного, – ответил Михаил.

– Я сама никогда не пью больше ста грамм зараз.

– Ослабляет реакцию, – с улыбкой ответил Михаил.

Женщина рассмеялась в ответ.

– Во время войны я работала в разведке. Приходилось всегда держать себя в руках, – ответила Пелагея Дмитриевна.

Через день приехал Генрих.

– Машенька приехала раньше. Больничный дала, но очень обиделась по поводу моего отъезда. Пришлось в общих чертах описать ситуацию, рассказать про учительницу.

– Сплетен не будет? – встревожился Михаил.

– Машенька не из болтливых, – ответил Генрих.

Вместе они за четыре дня составили список тех лиц, чьими данными могла воспользоваться учительница. Их, по общему мнению друзей, оказалось двадцать шесть человек. Они примерно подходили по возрасту и слегка напоминали по внешности. Впрочем, внешность у неё была не очень броская, а учитывая, что фотография часто не совсем соответствует внешнему виду, то эти двадцать шесть вполне могли подойти.

– Что будем делать дальше? – спросил Генрих. – Организуем запрос, не прописался ли кто под этими данными в других городах?

– Попробуем, – задумчиво ответил Михаил. – Но больше интересует, зачем она приехала в наш город, не для того же на самом деле, чтобы учить детей?

– В нашем городе есть завод сельхозмашин, аккумуляторный завод и завод ткацкого оборудования, – перечислил Генрих.

– Закрытых цехов там нет? – спросил Михаил.

– Ты имеешь в виду, как в старом анекдоте, когда слесарь воровал детали, стараясь собрать дома швейную машину, а получался то РПГ, то автомат Калашникова? – сказал Генрих.

– Ну примерно, – ответил Михаил.

– Насколько мне известно, таких цехов там нет, – ответил Генрих.

Генрих предложил рассказать об их проблеме Пелагее Дмитриевне.

– Старый кадр, – сказал Генрих Михаилу. – Ведь знаешь, Пелагея Дмитриевна была награждена Орденом Суворова в порядке исключения, ведь по статусу им награждаются только генералы за крупные операции.