Шли по улице девчонки

– И что? – не сдавалась противная Оксанка. – Нечего из себя строить! Мы не хуже их! Чем они нас лучше?

– У меня там есть подруги,– сказала Полина. – Даже две.

– У меня тоже,– сказала Даша. – Ее Леной зовут.

Оксана нахмурилась. Убийственный был аргумент, и она не находила, что ответить. Но промолчать она не могла.

– Не надо из себя строить! – прошипела Оксана. – – А то мы такие!

– Они из себя ничего не строят, – проговорила Даша. – А вот ты из себя строишь и на всех злишься. Прямо злюка какая-то!

Щеки у Оксаны стали еще круглее. Между девчонками назревал конфликт. Они сердито смотрели друг на друга

И тут Оксана вспомнила:

– Мы в «Динамо» ездили на соревнование, и там меня один пацан ихний так толканул, что я упала. Вот! И что я теперь должна любить их после этого? Так что ли? Да?

– И что? – удивились подруги. – Если тебя кто-то толкнул, что же теперь всех ненавидеть?

– А зачем толкаться? Если бы я не была девчонкой, я бы так его толканула, что полетел бы! Забыл бы тогда как толкаться. А то взял и толкнул, как будто я ему что-то сделала.

– У нас тебя не толкают? – спросила Даша. – Тимка, помнишь, тебя по башке пеналом ударил? Или забыла? Конечно, не забыла. Что же ты теперь всех в нашей школе не ненавидишь?

Ох, уж этот Тимка! Убила бы его! Это симпатичный золотоволосый мальчишка. Вначале Оксана даже влюбилась в него, хотя он младше. Когда они играли на перемене в «ручеек», она взяла его за руку и потянула. Тимка стоял у стены и наблюдал за игрой. Она хотела, чтобы он ей составил пару в «ручейке». И даже не посмотрела на то, что он ниже ее. Он запсиховал, стал вырывать свою руку из ее руки и закричал:

– Не хочу! Что ты меня тянешь? Дура! Отстань! Привязалась, дура! Отстань от меня!

Она даже не заметила, как в его руке оказался пенал. И ударил ее по голове. Со стороны затылка.

Было не больно, но очень обидно, потому что все это видели и смеялись. Тогда она убежала в кабинет математики, упала за парту и заплакала. С тех пор она Тимку разлюбила. И вообще пацаны недостойны любви. Такие они грубые! А некоторые еще и курят, и матерятся. Вот у них по вечерам собираются под кленами взрослые пацаны и курят.

– Нельзя по одному судить обо всех,– рассудительно заметила Даша. – Если кто-то тебя толкнул, это не значит, что все плохие.

Оксана взвизгнула и заверещала:

– А моя мамка говорит, что все мужики – сволочи. Им только одно надо. Они сволочи!

– А что же она тогда уехала с молодым мужиком в деревню и вас с Маринкой бросила? И вы сейчас живете у дяди Кости.

Оксана побагровела. Это было уж слишком. Всё! Это что за такое?

Они ей больше ни подруги. Будет жить одна и ни с кем больше не будет дружить. Особенно с этими дурами. Но последнее слово нужно было оставить за собой. Повернулась злая к Полине и спросила:

– А что же твой папка не живет с вами? А?

– Мамка прогнала его, потому что он бабник и алкаш. Зачем он ей такой?

Такая прямота поразила Оксану. Щеки ее стали сдуваться и бледнеть. Она уже позабыла о том, что только что хотела перестать считать их своими подругами. Оксана тяжело вздохнула:

– Все мужики – сволочи! Ой, девочки!

ГЛАВА ПЯТАЯ

ВОЗЛЕ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЙ БОЛЬНИЦЫ

Они подходили к железнодорожной больнице. Это было длинное трехэтажное здание с зарешеченными окнами на первом этаже. За ним санаторий «Локомотив», где лежали и отдыхали железнодорожники и члены их семей. Их городок был крупным железнодорожным узлом.

– Девчонки! Вспомнила! – вскричала Полина. – У нас же сегодня новая учительница. Как я такое могла забыть? Не рассказала вам.

– Кто такая? Мы ее видели?

– Биологичка. Верой Сергеевной зовут. Сегодня в нашем классе у нее был первый урок. Прикиньте! Классно же?

– Молодая? – спросила Даша. – Красивая?

– Только закончила университет. Совсем молоденькая. Симпатичная! Не то, что Альбина Петровна. Мымра! Только детей пугать! Вот представьте! Заходит директор, а с ним симпатичная девушка. Мы переглядываемся, кто такая, зачем. «Дети! – говорит Иван Степанович, – это ваша новая учительница биологии. Альбина Петровна больше не будет работать у нас. Вера Сергеевна только начинает работать. Я прошу вас быть дисциплинированными, учить биологию и радовать ее своими ответами. Поможем Вере Сергеевне?» Мы, конечно, хором вопим: «Поможем!» Тогда директор и говорит: «Успеха вам, Вера Сергеевна!» и выходим из класса. Сидим тихо, глядим на нее во все глаза и ждем, что дальше будет. Она говорит: «Ребята! Это у меня первый урок в вашей школе. Вообще не первый, потому что я на практике уже вела уроки, но в другой школе. Позавчера я устроилась на работу в вашу школу. Теперь я влилась в ваш коллектив. У меня в вашем классе первый урок в этой школе». Тогда Женька Прокопьев тянет руку. Ну, вы знаете его. «Можно спросить? Почему вы не с первого сентября работаете у нас?» «Не с первого сентября. Я хотела первого сентября выйти на работу. У меня умерла мама. Вот!» Она замолчала и повернулась к окну. Мы тоже молчим. Долго молчали. Тишина такая, даже дыхание слышно. Стулом никто не скрипнет. Вот как тихо сидели.

– И что дальше? – спросила Оксана. – Ну, рассказывай же!

– Ничего. А чего должно быть дальше?

– Как ничего? Совсем ничего?

– Ну, она дальше начала рассказывать про ботанику. Как это интересно! Что мы узнаем столько нового.

– Интересно рассказывала? – спросила Даша. – Мне нравится, когда интересно рассказывают. Я тогда обо всем забываю.

– Как… Ну, слушали. Мы хотели, чтобы она о себе рассказала, ведь мы про нее ничего не знаем. Как-то… ну, мы не то, что ее боялись… мы ее нисколько не боялись. Ни капельки! Но не спросили. Постеснялись, наверно.

– А если учительницу не боятся, то у нее на уроках балуются, – сказала Оксана. – Учитель должен быть строгим.

Полина согласилась с подругой.

– Вера Сергеевна стеснительная какая-то. Учительнице нельзя быть стеснительной. Она должна быть твердой. Тогда ей на шею не сядут. А так она наплачется с нами. Ох, и наплачется!

– Мне жалко учительницу, когда она плачет,– сказала Даша. – Ведь она старается ради нас, чтобы мы много знали, были умными, а не какими-то бомжами. А мы балуемся и не слушаем. И некоторые учительницы плачут. Им обидно становится, что их не слушают.

Полина, размахивая руками, воскликнула:

– Я видела, как Нина Викторовна плакала. Она сидела в кабинете и плакала. А я заглянула и увидела, как она плачет.

– Она, может, по другому плакала,– сказала Оксана. – Мало ли что.

– По какому другому она плакала? Тоже скажешь! Что попало!

– Может, у нее ребенок болел, и она плакала. Может, муж ее побил.

– Если бы у нее ребенок болел, она взяла бы больничный и сидела дома. А если мужик побьет, то будут синяки.