Рассказы ученого кота деда Николы

Мне всегда хотелось что-то делать. У меня всегда чесались руки. (Я хочу, чтоб вы мне позволили называть свои лапы руками! – По человечески!) Я не знаю, как чешутся руки у вас, но у меня, я думаю, они чесались по-особому. И чесались без отдыха на обед, когда был маленький, и во время законного отпуска – когда стал взрослым. (Мой отпуск был тогда, когда взрослые люди уезжали на воды. Лично мне эти воды… я бы их век не видел! Поэтому я отправлял людей одних). А руки у меня вечно чесались, наверно потому, что я что-то не доделывал, или даже не начинал делать, при сильно чешущихся руках.

Если все жизненные ситуации разложить по полочкам, или хотя бы на отдельные кучки, то таких кучек окажется несказанно много. Хотя их тоже можно классифицировать. Например – дела хорошие, дела нейтральные, дела отвратительные и дела очень подлые. Каждый отдельный раздел можно делить дальше – но то уже удел специалистов, а я к специалистам не отношусь. Поэтому буду фигурировать как неспециалист (забыл как он по научному называется, а справочника под рукой нет!) – Склероз!

Из четырёх разделов, названных мной дел – дела хорошие занимают только двадцать пять процентов жизненного пространства, остальное – или пустота, или совершеннейшая подлость! И если ты по жизни не гений, и не можешь занять свои руки и свой, простите, мозг, нагружая себя только делами хорошими, то пожалуйста, вот вам широчайшее поле деятельности для каждого… из подлости и рафинированной подлости.

Рафинированная подлость, как мне объяснил знающий человек, это самая скверная подлость, подающаяся на голубом блюде с золотой каёмочкой, как самое благородное и Богу угодное дело! Вот например. – Если ты убил человека, или там тысячу человек, по самым, что ни есть, идейным соображениям, не так думающих, как думает твоя партия, или вообще группа объединённых чем-то лиц, или, наконец, твой прайд, то ты, в конечном счёте – герой, заслуживающий разных поощрений! Пусть даже ордена – в конце концов!

Представляете – есть ещё одна застаревшая подлость давать поощрение не деньгами, не продуктовыми карточками, в крайнем случае, а разукрашенной жестянкой, которая называлась и в самую, что ни на есть древность, громким словом – орден! Рассказывали мне про эти ордена. Знающий человек, может быть и брехал – что когда у Рамсеса из Египта, какого-то по счёту, закончилась пшеница, то он своим лучникам вместо меры зерна давал белые камушки со своей царапиной. – Там такая потом неразбериха была, что мама не горюй! Камушек с царапинами набралось столько, что никакое зерно их не перекрывало! Вот и первые признаки инфляции! – Камушки с царапинами обесценились! Слава Богу, что в наше время обладатель ордена ничего не требует, ему главное, чтоб что-то блестело на фуфайке! Ордена приравняли к разным градациям славы. И то хорошо! – Горд человек славой в наше время…

Но… если ты убил тем же инструментом, того же человека, или те же тысячу человек, не будучи вооружён идейной закваской, то ты… что уж говорить – настоящий бандит, заслуживающий наказания! Значит главное – нужно быть, во-первых – не трусом, а во-вторых, в обязательном порядке – идейно подкованным. За идею можно делать всё что угодно! Если ты не трус, имеешь правильную закваску, и идёшь с кистенём на малую дорогу, или идёшь с Хаймерсами – (или как там они правильно называются), на большую дорогу, то под всякое подлое дело можно подвести идейную подкладку! – И не одну! – Тогда, чтобы ты не совершил – будешь вечным героем! Главное смотри, чтоб по ошибке не укокошили самого тебя!

Значит основное жизненное дело – быть не трусом! – Тогда все подлые дела – (а мы уже говорили, что их на много больше!), совершённые кем-то, какой-то группой лиц, или государством… в крайнем случае! Приобретают героический налёт, при любом раскладе! И руки чесаться не будут! – Вечно при деле!

Что касается меня, Кота, то я – трус. Я из-за трусости не пойду пускать поезд под откос – если в нём люди. Не буду взрывать мосты, если за это даже выдадут орден! Не буду совершенствовать орудия убийства из-за своей трусости и пусть меня обзывают «врагом не человеческого рода», потому, что я знаю, что окажусь врагом народа только для одной, небольшой, в планетарном масштабе, части… этих вот… живых организмов!

Я не призываю никого быть трусом – их презирают! Будьте добры быть героями, заряжайтесь патриотизмом, чтобы, при случае, не дрогнула рука нажать гашетку и пустить пулю в таких как я. – В трусов! – Их на Земле немного! Вам скажут Виват! … Очистите Землю и тогда ничего страшного для человечества не будет. Не страшен будет даже Ад…

P.S. – Вы же понимаете, что серьёзно к моему монологу относиться нельзя. Это просто обыкновенные «мечты в дым» – обыкновенного труса. кошачьей породы. Ведь придёт Март, проснутся кошечки и мы, в том числе и я, замяукаем по другому!

Я – Кот

Девятьсот тринадцатый год

На моих небольших предприятиях, на одном и другом поочерёдно, работал слесарь Владимир Иванович Тепловодский. Виртуозно лепил из металла декоративные решётки. Он, как никто, умел себя уважать и очень легко заставлял это делать других.

Раньше он в школе учил детей труду. Дети делали молотки. – Заглядение, а не молотки! Даже жалко было ими гвозди забивать! Металл так был отполирован, что мог служить вместо зеркала. Ручка – возьмёшь её в руки и выпускать не хочется. Как специально по твоей руке!

Конечно он был не безгрешен. Продавал молотки, как свои личные вещи. (А как же ещё можно получить дополнительные преференции в те, сугубо правильные, времена?). Хотя, по всем понятиям тех правильных времён – они, молотки эти, должны были быть государственным достоянием! И точка! Они должны были украшать музеи и не меньше! – (Дескать, смотрите что советский школьник вытворяет!). – В крайнем случае – валяться никем не востребованными на пыльных складах, пока их не отвезут в металлолом. Но, не случилось!

Я покупал его молотки совсем не возмущаясь их извращённой принадлежности. (До меня только сейчас дошло, что и я был таким же извращенцем! Слава Богу, что перед мной нет зеркала и я не вижу краски стыда, выступившей на моём лице!

В конце-концов, думал я, дети то приобрели опыт и специализацию – значит молотки уже сослужили нужную службу! Да и я – то ведь тоже принадлежу своему государству, значит разница лишь в чуть искажённом понятии. Если разобраться – то государственный человек получил государственный молоток. Лишь мои личные деньги перекатились в другой личный карман без учёта налоговой службы! Но, я то ведь, получая свои деньги в государственной кассе – все налоги уплатил. Их из меня удержали! То, считал я – с деньгами всё в порядке! Зачем же два раза удерживать налоги?! Это я так думал!

К нам, В мастерские художественного фонда, часто заходила городская знать – секретари райкомов, горкомов, председатели исполкомов. Мы выполняли городские заказы, а им был интересен не только окончательный результат, но и процесс самой работы. – Не приведи и помилуй, чтоб в такой процесс врастала, по недосмотру, идеологема капитализма! И не только!

В основном они заходили к нам, когда я был начальником цеха в мастерских художественного фонда, как в кают-компанию чуть охладиться и уйти на минуту от государственных дел. Расслабиться!

Кают-компанией служила мастерская замечательного художника акварелиста – Владимира Дикого – моего явного закадычного друга и тайного врага! О том, что он мой друг – я это видел, что он мой враг – я это знал!

Посещение кают-компании – был главный компонент посещения, а посмотреть как делаются декоративные решётки – второстепенный, но выдавался как главный.

Нужно же успеть где-то во время подкорректировать. А то, не дай Бог – (вот здесь Бога никем не заменишь!), молоточек будет стучать под совсем чуждую идеологию!

Я забыл напомнить об очень важном пустячке «кают-компании». – Там всегда стояла бутылочка чистейшей водки и непортящаяся закуска как например – Невская колбаса, сало, лук, и, конечно, хлеб. Такая колбаса на прилавках открыто не лежала – но в нашей «кают компании» она была!

Всё бы и ничего! Но вся эта высокая «челядь» любила, чтоб перед ними расшаркивались. Я, признаюсь, делал это по должности, – иначе я бы там не работал. А вот Владимир Иванович – пренебрегал. Хоть за ним и водился молоточный грешок, но то было раньше и какие-то пятьдесят рублей в месяц сверх нормы! Пустячок! Поэтому и такое пустячковое пренебрежение к властям!

Он стоял спиной к посетителям и продолжал чиркать электродами. Отходил лишь тогда, когда кто-то из высоких гостей подходил и намеревался давать ценные указания. Владимир Иванович, не глядя им в глаза, тихо и невозмутимо говорил.

– Расскажите всё моему начальнику, а он мне объяснит как Родину любить и где клепать молотком! – Субординация должна ведь быть…

Кто ж такое мог вытерпеть! Это значит, что он их и за начальство не считает! Это значит, что какой-то субъектишка на месте – выше их по рангу! Явный перебор!

Хоть городское партийное руководство возмущалось, но мирилось – работал он классно!

Но, однажды, когда ему предложили на какой-то композиции увеличить размер серпа и молота, а он отказался, потому, чо для того же серпа и молота в той же композиции было мало места – меня заставили его уволить. А потом уволили и меня, за то, что я его уволил. Перед каким-то праздником, когда припекло – вернули обратно и того и другого.

Но сейчас мой рассказ не про увольнение.

Я часто в обеденный перерыв заходил к Владимиру Ивановичу в мастерскую. Мы были одногодки. – Заходил просто помолчать. Я любил молчание и Владимир Иванович тоже любил молчание. Сейчас мне кажется, что из молчания мы извлекали для себя больше информации и понимания друг-друга, чем из непроглядной болтовни. Мы отдыхали и переваривали свои мысли. Наверно они были. – Мысли-то эти! Даже в то время…

В обеденный перерыв он на непродолжительное время включал динамик и… как бы слушал новости. В одной руке он держал полулитровую банку, доставал вилкой холодную жаренную картошку и выкладывал её на посеревшую тряпочку, что лежала на верстаке возле электродов. Потом, на ней появлялось два варёных яйца, луковица и краюха хлеба. Обедал. Компот из бутылки он уже выпил. Было жарко.

В такие моменты он молча, только жестом, протягивая ко мне банку с картошкой, приглашал разделить трапезу. Знал, что ничем не рискует. Я всегда отказывался. Хотя глядя на него, иногда у меня текли слюнки. Уж очень смачно он ел.

Но посягнуть на часть его обеда из чисто человеческих побуждений – я не мог. Мы еще долго с ним встречались в чисто рабочей связке, но свою трапезу с ним ни разу не разделили. Сейчас мне жаль! А может так и нужно. У нас были очень доверительные отношения, но в душу друг-другу мы не заглянули. Видимо считали, что это интим самой чистой воды и он должен принадлежать только его носителю. И никому больше! – На то он и есть – индивидуум.

Однажды из репродуктора, во время доклада собственному народу о достижениях Коммунистической партии и Советского правительства, прозвучали сравнения с 1913 годом. И началось перечисления – сколько чугуна и стали, сколько каменного угля и других достижений выработано на душу населения страны! И ещё другие, уже не столь значительные – по потреблению, но веские для любого сравнения с 1913 годом, атрибуты! Дескать, смотрите с каким успехом Партия и Правительство улучшает жизнь Советского человека!!

Владимир Иванович поставил банку с картошкой на верстак, выматерился и, обращаясь к репродуктору, тихо, но со всей страстью сказал: «Да вы вернитесь в тринадцатый год, сделайте так, как было и больше, ради Бога, не улучшайте»! – А немного помолчав, добавил: «Я за то, чтоб был на Земле, хоть и узурпатор, но один правитель!».

Я спросил

– А что вы Владимир Иванович, не хотите, чтоб жизнь была лучше?! Не хотите, чтоб пришёл коммунизм и работал постулат – «От каждого по способности – каждому по потребности?!

Он как-то небрежно посмотрел на меня и в его взгляде я прочёл – «Ты дурак, что ли?» – и через три минуты молчания ответил.

– А коммунизм уже пришёл и, вами названный постулат уже работает!

Вот, например я. – Я способен делать красивые декоративные решётки – и я их делаю! Это первая часть постулата – от каждого по способности – уже работает! А вот и вторая часть – у меня была потребность пообедать. Обед никто не отобрал – обед был для меня очень вкусный и сытный. Напрасно вы отказались от жареной картошки. У моей жены особый дар – жарить её. После работы я приду уставший домой, поужинаю, отдохну и займусь каким нибудь любимым делом. Если это называется коммунизм – то он для меня уже наступил!

Идём дальше – продолжил он. – У нас работает уборщицей тётя Маруся. – Так? – Так, тётя Маруся работает – и, по способности её, в этой тёти Маруси всё есть! – Фуфайка, резиновые сапоги, ведро, половая тряпка и вода в нашем кране! А свою потребность она обеспечит зарплатой в 80 рублей, чтоб поддержать биологическое существование. Все идейные и культурные потребности она восполнить из похода в кино в выходные дни, и двадцать четыре часа вещания по радио – как прекрасно жить в коммунистическом сообществе.

А у министра, скажем, торговли, или внешних дел – там совсем нужны другие способности. И они у них есть – эти вот – способности! – Определённая доля изворотливого ума, и очень хорошая атака внушения – пудрить мозги своему визави.

Что касается потребности, то им нужен самолёт и договорная площадка с хорошим обедом, или с изысканным ужином, для того же запудривания мозгов. Кто бы возражал! – Вот так, на мой взгляд – оба постулата уже работают – значит коммунизм налицо, и я доволен. Да, я доволен таким коммунизмом! И пусть будет, чёрт с ним, так как сейчас, только ради Бога – без улучшения!

Вспомнил я это в 2019 году. Я понимал его тогда, ещё больше понимаю сейчас. Тем более, что сейчас и Россия и Украина сравнивают свои успехи и неуспехи тоже с тринадцатым, но 2013 годом. Это к слову.

Пусть это и не патриотично, но было бы хорошо, если бы миром правил, чтобы не обижать наших – наш Правитель, что сейчас правит, или какой-нибудь пацифист из самого забитого полуэкскимоского племени нашей России. – Но один! Одна планета – одна страна. Один царь-батюшка. Иначе каюк!

Уже сейчас из за своих амбиций первые лица готовы перегрызть друг другу глотки и уничтожить планету! Только из за своих амбиций!

А то бы – никакого ядерного оружия, никаких НАТО, никаких военных баз, никаких ракет и супер ракет! Авианосцев, подводных лодок, космических бомбардировщиков – ничего не надо. Лишь патрульная служба с алебардами, даже пистолетиков, и тех, не нужно.

А, чтоб не скучно жить и развиваться – хочешь в Мариинскую впадину – пожалуйста. Хочешь на Альфа Центавра – тоже пожалуйста. Хочешь менять пол – да кто ж тебе запретит. Меняй хоть пять раз за свою жизнь. – Только передвинься на другую территорию, в другой бедлам где это бесстыдство и богопротивное дело в моде. И не выпячивай его на показ, не смущай хороших людей! Совершай всё под своей сугубо индивидуальной простынёй!

Ты же на стыке передовых наук! Если не будут клепать атомные бомбы, то на всё и на всех средств нашей Земли хватит. Хватит! – Лишь уберите атомные бомбы и другую похожую чертовщину!