Акварели весны

И в этот миг! … В пылу любовных спазм!
Сплетались руки! … И в порыве диком…
Настиг Жену! … Как выстрелом! … Оргазм!..
И как корабль! … Стонал звериным криком!…

А где-то там, вдали, сирень цвела…
Олени к тундре пробирались бродом…
У южных стран, мохнатая пчела,
Всё трамбовала соты своим мёдом…

18. 04. 2017 г. г. Алушта

Вода

(маленькая повесть)

И журчал ручеёк… неизвестно откуда он взялся —
Где-то там из вершин, из каких-то природных начал.
Иногда меж камней и болотной осоки терялся,
Но опять оживал и ещё веселее журчал.

Пусть дорогу ему валуны из камней преграждали,
Да ещё иссушал южный ветер и солнечный зной.
Ну а он всё журчал, ручеёк никогда не скандалил,
И преграды свои обходил далеко стороной.

И ничто не могло помешать его вечному току,
А покатость земли не ложила его на покой.
Собирал он ручьи, и уже назывался притоком,
А из многих приток, становился широкой рекой.

В ней купал горизонт, в отражениях вод свои ноги.
Возвышался утёс и от жаркого марева млел.
А по глади воды, по лазурной прозрачной дороге,
Шёл счастливый корабль, и на фоне заката белел.

Там стояла Она, и держалась рукой за перила.
А на смуглом лице играл зайчиком солнечный луч,
Из-под чёрных ресниц Она взгляд горизонту дарила,
И ценил горизонт этот взгляд… так пленительно жгуч.

Ветер в снастях блуждал, завывал как медведь из берлоги,
Заглянул под подол, подымал и крутил его шёлк,
Чтоб ласкать эту Юнь, обнажать её стройные ноги,
Потому что он знал, понимал в этом истинный толк.

Было пусть не одно на борту это стройное Диво.
Но Оно, лишь одно, высекало в Мужчинах огонь.
И Он к Ней подошёл… а другие смотрели ревниво,
И на плечи легла нервной дрожью мужская ладонь.

«Вы простите, Дитя, может быть, подошёл я некстати,
И прервал Ваш мираж, и немного нарушил покой?!» —
«Я простила уже, но прошу Вас, пожалуйста… платье,
Не тревожьте своей, такой нервно-горячей рукой».

И в душе Он назвал эту гибкую Лань недотрогой.
Ожидал, что вот-вот в Ней взорвётся протестный аврал.
И пускай эта Юнь показалась ему очень строгой,
Всё же руку свою Он с плеча Её не убирал.

Много раз поступал Он настойчиво дерзко и смело,
Потому шёл вперёд без разбору – везде и подряд…
Вдруг почувствовал Он… встрепенулось в руке её тело!
И по взгляду скользнул обещающий искренний взгляд.

«Вы простите, мадам… Вы наверно устали в дороге —
Не мешало бы Вам хоть немного прилечь и вздремнуть.
Так, быть может, сойдем? – Вне реки отдохнёте немного,
Ну, а завтра… опять Вы продолжите избранный путь».

Уже Солнце зашло, на реке неуютно и зыбко,
Покатился туман, и грозил разродиться дождём.
И на юном лице засияла как Солнце улыбка,
Прозвучало как гимн: «Хорошо, я согласна… сойдём».

Только редкий благой, в таких случаях мыслит наивно! —
Ведь прошла эта ночь в придорожном отеле… без сна.
Но никто не назвал в той безумной игре свое имя —
И хватило для них только гордое Он и Она…

Потом он провожал… и… простились спокойно у трапа —
Видно внешний порыв был у них далеко не в чести.
Только вот, исподволь, кто-то сердце когтями царапал,
Только вот из Души прорывалось наружу: «Прости!».

Оборвался гудок, и отчалил корабль от причала.
Вроде всё, что хотел на сегодня, прекрасно сбылось.
Но откуда-то взрыв! … И нежданно Душа закричала!
И невесть почему… из груди его сердце рвалось…

Уменьшался корабль, на волнующей зыби качаясь.
А он был как чумной… и страдал как в огне, и в бреду.
И он Ей закричал: «Назовись!.. Я с Тобой не прощаюсь!
Назовись кто Ты есть! – Я Тебя непременно найду!».

Но куда там! – Винты заглушали негромкие звуки,
А она с корабля помахала небрежно рукой.
Он навек опоздал, и напрасно ломал свои руки,