Он благороден и отважен,
И я ропщу пред ним, как в старь,
Могуч, умён и эпатажен,
Он наш владыка, он наш царь»!
Лев от такого отношения,
К своей персоне, аж смутился,
Но, оказав льстецу почтение,
Собой довольный, удалился.
Шакал:
– Не зря во мне возникло опасенье,
Когда на горизонте лев возник,
Удачно всё же внёс я измененья
Сугубо ради вашего спасенья,
Ни то бы, ошалев от озверенья,
Вы б вырвали несчастному кадык!
Родня шакалья в полном изумлении
Стояла, словно проглотив язык.
*********************
По правде, сильному дерзить
Осмелитесь едва ль однажды,
А за глаза его казнить
У нас умеет всяк и каждый.
Картина маслом
Картина маслом! Что тут говорить?
В салоне, переполненном трамвая,
Нет, чтоб старушке место уступить
Сидел детина медленно зевая.
В наушниках долбает жёсткий рок
Сидит себе детина в полудрёме
Ему наверно даже невдомёк
Что люди говорят о нём в вагоне.
Две дамы средних лет, наперебой
Защебетали, словно две синицы:
«Он что, не слышит, может он глухой?
Пусть встанет и ещё пусть извинится»!
Мужик с большой курчавой бородой
Пробасил, с задних кресел привставая:
«А ну-ка, как тебя там – «молодой»!
Вставай, не то я вышвырну с трамвая»!
Студент, «очкарик», посмотрев лукаво
Очки поправил, чтоб не потерять,
И прокричал натрыжно и пискляво:
«Таких за шкирку надо подымать»!
Повисла пауза в вагоне…
Вдруг, как назойливая муха:
«Да перестаньте же кричать»! —
Со скрипом буркнула старуха:
«Я благодарна, так сказать
Приятно было это слухать,
Согласна, сил уж нет стоять,