Земля – Харриот: билет в один конец

Я пришел в сознание, вокруг меня предстала картина из белых обшарпанных стен и пожелтевшего от времени потолка. В голове звучат чьи-то неразборчивые диалоги, сопровождаемые то звоном, то какой-то классической музыкой, одновременно с этим меня не отпускает чувство опустошенности. Я будто ощущал всю комнату целиком.

Я слегка приподнялся на кровати, чтобы получше осмотреться. В крохотной комнатке из мебели была только белая тумбочка и такая же белоснежная кровать, где я спал, которая расположилась возле открытого на проветривание окна с видом на огромный парк. Отсюда могло показаться, что этаж по меньшей мере третий. Напротив окна находилась дверь, такая же белая, как и все то, что меня окружало. Куда вела эта дверь, для меня оставалось секретом, наверное, в какой-нибудь коридор, ведущий, в свою очередь, еще куда-нибудь.

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вошла высокая, хорошо сложенная темноволосая девушка лет двадцати, с голубыми глазами и доброй приветливой улыбкой. В руках она держала поднос, на котором расположилась тарелка с рисовой кашей, сваренной на молоке, хлеб со сливочным маслом, нарезанный на маленькие брусочки, с сыром и компот из сухофруктов. Когда-то давно, в моем в детстве, отец нарезал мне подобным образом хлеб с маслом, выстраивая готовые кусочки друг за другом паровозиком. А каша напомнила мне о маминых завтраках – питательных кашах, приготовленных на молоке.

– Вам уже лучше, Алексей? – спросила она, не переставая мило улыбаться.

Я с огромным интересом стал рассматривать мою прекрасную гостью. Сквозь ее черты лица я узнавал ту сотрудницу театра, что работала специалистом по рекламе, всегда приветливая и гостеприимная, тихая и немногословная, готовая выслушать бред любого гостя, забредшего откушать чая в ее кабинете… Я не злоупотреблял ее добрым отношением к людям, ведь, как я уже писал, потратив время на гостей, она вынуждена была оставаться на работе допоздна, доканчивая служебные дела. Поэтому я и сам держался на расстоянии, хотя она мне была весьма симпатична, и другим советовал не отвлекать ее от работы.

Я смотрел на нее и сомневался: «Она это или просто похожая девушка». Время словно потеряло для меня смысл, я позабыл даже о шуме в голове, который сменился легким звоном в ушах. Перед глазами и вокруг меня все поплыло, будто кто-то стал раскручивать вокруг меня комнату. Дыхание стало стабильное, но будто нерегулируемое мной. Я явно почувствовал биение своего сердца, оно бешено стучало в груди и эхом отдавалось в голове с каким-то стальным отзвуком. Через мгновение я уже едва мог различить сквозь обволакивающую меня белую пелену очертания девушки. Обрывки фраз еще доносились до моего помутневшего сознания, но понять их смысл не представлялось возможным.

Вдруг голова перестала гудеть, пульс нормализовался, дыхание выровнялось, а перед глазами возникли четкие, слегка тревожные, но столь же прекрасные черты лица незнакомки. Она сидела рядом на краешке кровати, поправляла подушку и тихонько что-то приговаривала.

Мне вдруг очень захотелось узнать, как зовут прелестное создание, ухаживавшее за мной.

– Как вас зовут? – спросил я у нее.

– Лида, – тихо ответила она, слегка опустив глаза, но тотчас же подняв их снова, улыбнулась.

«Ну точно, девушку из театра тоже зовут Лидия! Может, это все же она? Но что она здесь делает? И главное: где, здесь?»

– А где мы? – не заставил я долго ждать собеседницу нового вопроса.

– Вы в больнице, – послышался спокойный голос девушки.

– И что со мной случилось? – продолжал я осыпать вопросами Лидию.

– У вас тяжелое сотрясение мозга, амнезия – потеря памяти, травма получена в результате дорожной катастрофы, – она аккуратно прикрыла меня одеялом и встала, видимо, собравшись уходить. – У меня еще много пациентов, – подытожила она, направляясь к дверному проему.

Я смотрел, как ее стройный силуэт исчезает за белоснежной дверью. Совсем расфокусированный мысленно от последней информации, я сидел на кровати, какое-то время пытаясь выстроить логические цепочки последних событий у себя в голове. «Я… Меня зовут… Лидия назвала меня Алексей, но меня так называли на одной работе некоторые сотрудники только потому, что я пришел, заменив некого Алексея, и они по инерции называли меня его именем, а я не упорствовал, переубеждая их в этом вопросе. Но как меня зовут на самом деле? Санька? Нет, это мой друг, и мы с ним отправились в путешествие и попали в непогоду… а затем нас подобрал… механик Никитон… что-то начинает вырисовываться, затем вспышка, удар, и вот я здесь…»

На тумбочке стоял мой остывший завтрак. Я аккуратно склонился над тарелкой и принялся методично ковырять в ней ложкой. Сам не заметив, как, я впал в глубокую задумчивость, каша казалась нескончаемой, время потеряло границы. Внезапно меня посетило странное чувство, будто что-то постукивает под ногами и меня слегка покачивает из стороны в сторону.

Ощущения не были похожи на те, что посещали меня сравнительно недавно. Я оторвал взгляд от тарелки и увидел, что еду в первоклассном купе, сиденья здесь были обтянуты красным бархатом, а стены, пол, потолок и некоторые элементы декора выполнены из красного дерева. За окном проносились деревья и кусты вперемешку с железнодорожными столбами.

Дверь в купе распахнулась.

– Оплатите заказ! – раздался голос проводницы.

Я моментально перевел взгляд в ее сторону и увидел перед собой Лиду, одетую в костюм проводницы. Только голос ее был теперь холодным и четким, лицо – строгим, а глаза буквально впивались в меня, ожидая хоть малейшей моей реакции на ее присутствие.

– Что? – переспросил я.

– Оплатите палатку, что вы с другом у меня купили, – ответила барышня.

Я повернул голову в другую сторону и увидел Саньку.

– А зачем нам еще одна палатка? – спросил я у него.

– Что опять? – раздраженно ответил Саня.

Вспомнив, что подобный спор уже был, я пошарил в кармане брюк, достал оттуда пятитысячную бумажку и протянул ей.

– А помельче не найдется? – жестким голосом заявила Лидия.

Я стал тщательней шарить в карманах брюк и вскоре начал вытаскивать оттуда по очереди охотничий нож, часы, арбалет, сухпай, аптечку первой помощи… среди прочего ненужного хлама я все же нашел нужную сумму. «Удивительно, как много может поместиться в карманах классических брюк, – подумал я, – и не нужно таскать за спиной тяжеленный рюкзак, кажется, зря я раньше недооценивал практичность костюма».

– Лида, – окликнул я проводницу, которая принялась поправлять прическу, глядя в маленькое зеркало.

– Ну что еще, – нервно отозвалась девушка. Я протянул ей деньги, – сдачу сейчас принесу.

– Нет-нет, там без сдачи, знаете, мне почудилось или, может, приснилось, что я болен и лежу в палате, а вы моя медсестра и ухаживаете за мной…

– Слышь, ты! Алкоголик! – огрызнулась вдруг Лидия. – Свои сексуальные фантазии оставь при себе, а вот насчет болен – ты точно заметил!

Девушка вышла, захлопнув за собой дверь купе. Находясь в полном замешательстве, я стал шарить глазами по купе. «Как я сюда попал, куда направляюсь, и почему это Лида назвала меня больным алкоголиком, я что, пил, что ли? Я ведь вообще непьющий… или пьющий?» Вдруг мой взгляд остановился на Саньке. «Может, он подскажет мне, чем мы были заняты последние несколько часов».

– Мы едем? – спросил я, Санька утвердительно мотнул головой. – А куда?

– Куда-куда? – прохрипел Саня. – Куда надо, туда и едем. У тебя в билете должно быть написано.

Я обшарил все карманы, но билета не нашел.

– Я, кажется, потерял его, – отозвался я после минутной паузы.

– А я что, тебе новый распечатаю, что ли? На свадьбу вроде мы едем, вот мы и выпили вчера с тобой по такому случаю.

– На чью свадьбу? – совсем растерялся я.

Тут Санька захохотал во все свое охрипшее горло.

– Ну не на мою же! На твою, конечно.

«Вот так номер, мало того, что я еду неизвестно куда, так еще и женюсь втайне от себя».

Я присел на диван и, уставившись в окно, стал пытаться вспомнить хоть что-нибудь, связанное с происходящим. Но в голове носились лишь размытые обломки неясных воспоминаний. Может, я сплю, и на самом деле, правда, лежу в больнице.

Через какое-то время мне стало казаться, что из этих обломков начинает что-то вырисовываться: дом, сад, отец и мать, братья с сестрами, толпа людей, свидетели, алтарь, невеста, священник… «Линда, Лина… Как же ее звали? Имя начинается на Ли… Лида! Я женюсь на Лидии! Стоп! Я ведь только еду на свадьбу, я не могу все это помнить, этого никогда не было… А что тогда было? Кто я, и что со мной произошло?»

Я впал в состояние полной отрешенности, абсолютной задумчивости. Уже исчезли стук колес, в дымке воспоминаний растворилось купе, и прекратилось беспрестанное покачивание из стороны в сторону. Бессмысленный взгляд мой был устремлен в окно, где в холодном пейзаже застыл старый парк, откуда доносилось пение птиц.

Я очнулся от глубокой задумчивости. Меня вновь окружали белые стены больничной палаты. Я сидел на подоконнике в ночной рубашке и кальсонах. На тумбочке стоял по-прежнему нетронутый завтрак.

«Я снова в больнице! Если я спал, то почему на подоконнике? Может, я хожу во сне? И почему нет явного порога засыпания и просыпания? Не заметить, как уснул, я еще могу, но не заметить, как проснулся… А может, на меня так действуют лекарства?»

Мои раздумья были прерваны скрипом входной двери. На пороге появился среднего роста седобородый мужчина в оптических очках с затемненными линзами, в сером костюме с накинутым на плечи белым халатом. Весь образ вошедшего очень напомнил мне моего отца, я даже чуть не спросил: «Привет, отец. Как дела?» Но гость меня опередил.

– Добрый день. Как вы себя чувствуете? – спросил внезапный посетитель.