Полночный ритуал

Как он и предполагал, на не всегда качественных материалах камер наблюдения, взятых Стасом у магазинов, ресторанов, каких-то контор, найти что-то дельное было не очень-то просто. Ощутив ломоту в висках, Лев поставил компьютер на ожидание и на пару минут вышел на улицу. А когда вернулся в кабинет, ему сразу же позвонил Жаворонков и доложил, что с телекомпаниями договорился – материалы на почту им уже начали сбрасывать. Откликнулись и печатные издания – вот-вот должны поступить и материалы фотосъемок. Завершая свое сообщение, Жаворонков неожиданно предложил:

– Лев Иванович! Нам уже сейчас материалов прислали часа на два просмотра. А там еще и фото на подходе… Представляю, сколько у вас головной боли с этими просмотрами! Давайте сделаем так… Вы нам дадите какие-то контрольные моменты, которые следует выявить, а мои ребята – они профи высшей пробы! – в течение часа все проработают. Пойдет?

– Гм… Валера, похоже, ваш отдел я и так уже заездил своими заказами… А вот насчет головной боли ты прав, это я уже ощущаю. Ну, смотри-и-и… У нас самих тут еще материалов – часа на три как минимум. Если возьметесь – хорошо, я их вам сейчас сброшу.

– Сбрасывайте, ждем! – тут же согласился Жаворонков.

Глава 5

Отправив все видеоматериалы в информотдел, Гуров отправился туда лично. Он показал парням заинтересовавший его кадр у входа в «Золотую рыбку». Пояснив, кто и что именно его интересует, Лев вернулся к себе и, найдя в поисковой системе список престижных вузов Москвы, начал его просматривать. Он с ходу пропустил в списке такие вузы, как МГУ, МФТИ и прочие, где в большинстве своем учатся по таланту, а не по кошельку, и основное внимание обратил на частную коммерческую элитарку для детей сверхобеспеченных родителей. В числе таких учебных заведений насчитывалось пять, как он назвал сам, «золотоунитазных» вузов, где могли учиться только «сливки» из богатейших семей. В их числе был и МУЭП, где вчера ему довелось побывать. Кроме того, имелся еще МИЭП – Московский институт экспериментальной психологии, МУГЭ – Московский университет глобальной экономики, ВИПУО – Всемирный институт практического управления обществом и МУСП – Московский университет социальных проблем.

Гуров прочел «парадные» статьи рекламно-информационного свойства, откуда выяснил, что самым элитарным из всей этой «элитарки» в среде богатых котируется МУСП. Этот самый закрытый вуз из всех пяти изобиловал фамилиями российских и даже иностранных мультимиллионеров и миллиардеров. Порывшись в сопутствующих интернет-материалах, Лев узнал об этом вузе немало интересного. Как оказалось, в МУСПе училось всего полторы сотни студентов. Причем преподавателей было чуть меньше. Вуз, как явствовало из материалов, обладал высококлассной охраной, которая могла предотвратить любые, даже самые изощренные проявления терроризма, так как была сформирована из отставных американских морпехов русского происхождения, работающих в России по контракту.

В плане внутреннего устройства о МУСПе сообщалось, что это, по сути, учебно-бытовой комплекс уровня «хай форм» (высший класс), где есть прекрасный жилой сектор (комфортабельные коттеджи в окружении дивной зелени и кафе ресторанного типа с доставкой блюд), спортивный сектор (спортзал, бассейн, теннисный корт и поле для гольфа). В «парадной» статье МУСПа ее автор уверял, что данный вуз стоит на одной ступеньке с Йелем, и не ниже того. Его выпускники без труда и проблем входят в высшие «топы» финасовой и политической элиты не только России, но и всего мира в целом…

Впрочем, нечто подобное о себе повествовали и все прочие «элитарки» (суперкачественное образование, великолепная охрана, чудный быт, прекрасный спорт олимпийского уровня, безграничные перспективы жизнеустройства). Кроме того, некоторые из «элитарок» (в частности, ВИПУО и МУЭП), подчеркивая свою демократичность, заверяли, что охотно примут в свой вуз не только тех абитуриентов, родители которых огребают в год от десяти и выше миллионов баксов, но и тех, чей семейный годовой доход достигает «скромных» двухсот-трехсот тысяч. Понятное дело, при наличии головы, достойной Ломоносова или Менделеева.

«Но здесь ли обретается убийца Лилии? – мелькнуло в голове Гурова. – А вдруг я ошибался изначально и дело-то действительно проще пареной репы? Что, если и в самом деле убийца – этот Булыкин и уже сегодня мы со Стасом поставим на расследовании окончательную точку?!.»

Но он тут же понял, что в нем заговорила общеизвестная лень-матушка, ярая противница всякого труда. Ведь она есть в каждом, и даже самый настырный трудоголик время от времени слышит ее медовый голосок. Вот и его она сейчас посетила, со своими хитрыми советами… Да, конечно, сыщики тоже живые люди, и им тоже бывает трудно, тоже хочется шальной удачи, чтобы – раз! – и в дамки. Но на деле всякое расследование чаще всего – сплошная морока, нескончаемая головная боль и бездна тупой, рутинной работы…

Размышляя о возможных подходах к поиску точного вектора расследования, в какой-то момент Лев вдруг вспомнил про своего давнего знакомого, профессионального психолога, доктора Макарова. А что, если обратиться к нему? Может быть, он даст какие-то реальные подсказки о личности того, кто отнял жизнь у молодой, никому не причинившей зла девушки? Набрав номер психолога, он вскоре услышал умиротворяюще звучащий, деловитый голос, слышанный им уже не раз:

– Лев Иванович, рад вас слышать! Здравствуйте! Требуется какая-то помощь?

Ответив на приветствие, Лев рассказал о выпавшем им со Стасом расследовании и попросил помочь с составлением психологического портрета убийцы. Макаров, немного подумав, попросил его подъехать в свою клинику примерно через час. Прикинув, что пора бы перекусить (вчера остался без обеда, сегодня опять, что ли, бегать по Москве на пустой желудок?), Гуров поспешил в соседнее кафе, после чего на своем «Пежо» отправился на улицу Покорителей космоса.

Доктор Макаров, как всегда моложавый и немного загадочный (некоторые его пациенты рассказывали, что, лишь войдя в кабинет своего доктора, они от одного его взгляда начинали чувствовать себя гораздо лучше), предложил Гурову присесть, после чего они обсудили историю необычного убийства студентки. Выслушав Льва, психолог задал несколько уточняющих вопросов, внимательно изучил фотоснимки, сделанные на месте преступления, и глубоко задумался.

– Знаете, Лев Иванович, повидал я в жизни всякого. Но вот с таким сталкивался нечасто… Думается мне, что человек, убивший эту девушку, – тип совершенно бездушный, пресыщенный удовольствиями подонок, ищущий новых ощущений. Я не исключаю, что это мог быть представитель какой-либо изуверской, тоталитарной секты, но это не слишком вероятно. В большей мере я предполагаю, что им может быть представитель так называемой «золотой молодежи», помешанный на каких-то «учениях», ошалевший от всемогущества своего папаши и собственной безнаказанности. Скорее всего, он уже имел опыт убийства, но не такого рода, как убийство этой девушки, а, например, случайного. Возможно, кого-то он насмерть сбил своим авто. Это вызвало у него некие сильные эмоции. Их захотелось повторить. И вот результат…

– Алексей Вадимович, как вы считаете, в момент убийства он был один или их было несколько? – выжидающе взглянул на психолога Гуров.

– Думаю, что их было несколько, – уверенно ответил тот, – как пособников исполнения убийства, так и прикрытия от возможного судебного преследования. Например, они могли обеспечивать ему алиби. Кто эти люди? Думаю, точно такие же, как и он сам, и по имущественному статусу, и по душевной пустоте. Кстати, хотел бы внести небольшое уточнение… Было бы неверным думать, что все те, кто сейчас ворочает миллиардами, – сплошь негодяи, мерзавцы и подонки. Тут многое зависит от того, каким образом человек нажил свое состояние. Если и недостойным, но не кровавым, то его самого и его потомков черная карма может миновать. Но если ради богатств была пролита кровь, то на потомках это отразится неминуемо. Они унаследуют и черты характера, и судьбу своего кровавого предка. А у нас многие ли получили свои состояния бескровно? Почему разбойничьи и пиратские клады нашедшим их чаще всего приносят несчастья? Все очень просто: на них кровь невинно убиенных. А кровь – это особая, можно сказать, мистическая субстанция. Я не суеверен, но на этот счет думаю именно так.

Когда Лев вернулся в главк, Стас уже был на месте. Горделивый и радостный, он с ходу сообщил Гурову, едва тот переступил порог кабинета:

– Трындец, Лева, нашим мучениям. Все! Завтра у нас выходные! Ур-ра-а-а-а!!! Булыкин «раскололся» в момент. Сейчас он здесь, в нашем КПЗ. Надо будет его сегодня же определить в Лефортово. Петру я только что сообщил – он чуть не пляшет от радости. Вот только ты, я гляжу, чего-то смурной… Что не так?! – моментально поскучнев, сердито проворчал он.

– Да все не так! – саркастично усмехнулся Гуров. – Ой, Стас, ну, ты наивный! Чую, что это подстава, рассчитанная на идиотов.

– Да?! – Крячко с вызовом упер руки в бока. – Подстава?!! А если я скажу, что нашел орудие убийства – молоток с отпечатками пальцев Булыкина? А?

Лев изобразил утрированное удивление, широко разведя руками:

– Неужели?! Это фантастика! Нет, ну кто бы мог подумать?!! Хотя… Кажется, об этом же я говорил совсем недавно. Значит, он «раскололся»… И сразу же рассказал, где купил этот молоток, где взял гвоздь, где сейчас электрошокер, которым он оглушил бедную девчонку… Но самое главное, он рассказал, за что и почему ее убил?

Окончательно скисший Станислав, сунув руки в карманы, тягостно выдохнул:

– Он ничего не помнит… Но согласился с тем, что убить ее мог. Хотя не знает, за что.

Как чуть позже, немного остыв, поведал Стас, мастерскую Булыкина он нашел без особых затруднений. Выйдя из своего «мерина» с парой стажеров, взятых для подкрепления, они прошли в мастерскую, где на подъемниках стояло несколько потрепанных жизнью и недавними ДТП иномарок, а орудующие в их нутре слесари в замасленных комбинезонах были какие-то озабоченные и немногословные. Узнав у них, где находится кабинет хозяина, опера прошли в самый дальний угол этого ангара. Хозяином оказался рыхловатый, крупный парняга «за тридцать», с большими залысинами, в чуть более чистом, чем у прочих, синем рабочем комбинезоне, который торопливо ел купленные в соседней кафешке чебуреки и запивал их пивом. Увидев незваных гостей, он категорично махнул им зажатым в руке чебуреком и громко уведомил:

– Мужики, ничем помочь не могу! Работой загружены выше крыши до конца недели, сам вон гайки кручу… Пожрать некогда!

– А мы не ремонтироваться, мы из полиции, задать вам несколько вопросов. Полковник Крячко, главк угрозыска! – Стас показал ему свое удостоверение. – Вы – Виктор Ананьевич Булыкин?

Но на Булыкина демонстрация «ксивы» особого впечатления не произвела. Продолжая жевать чебурек, он лишь утвердительно кивнул и, пожав плечами, маловразумительно спросил:

– Ну и чего вам?

– Где вы были позавчера вечером с двадцати одного ноль-ноль, до двух часов ночи?

– На этом, как его? А! На показе мод этого… Брателло какого-то, что ль… Такая мура оказалась! За что только пятьсот баксов отдал?!

– Что вы там делали и для чего вообще пошли туда?

– Что делал, что делал… Моду смотрел… Но если по совести, на девок пошел глянуть. Моя зараза к другому смылась, остался один, а наши парни мне сказали, что, мол, самые стоящие девки на такие вот крутяцкие тусовки ходят. Ну, я и решил туда заглянуть. Скажу по совести, девки там ничего – нормальные, есть на что глянуть, за что подержаться. А сам показ – полная халтура. Я бы этому Брателле руки из плеч повыдергивал!

Стажеры, слушая его, многозначительно переглянулись (а мужик-то агрессивный – вон руки грозится вырвать!). Станислав, тоже почуяв стремительно близящееся разоблачение убийцы, потребовал от Булыкина полного, поминутного отчета о том, что тот делал на показе в «Золотой рыбке».

В этот момент в дверь «офиса» хозяина мастерской заглянул один из слесарей и попросил:

– Ананьевич, подойди, глянь! Что-то топливный насос ни хрена не фурыкает! Вся надежда на тебя!

– Малость подожди! – отмахнулся Булыкин. – Тут ко мне из уголовного розыска пришли насчет… Кстати! А что у вас ко мне за вопрос?

– Вы подозреваетесь в убийстве девушки, студентки, которая тоже была на том показе мод, – ледяным голосом, в котором сквозила январская стужа, уведомил Стас.

У обоих сразу – и у хозяина автомастерской, и у его слесаря – тут же озадаченно отвисла челюсть. Булыкин замер, ошарашенно глядя на оперов, а слесарь, помянув чью-то бабушку, мигом исчез за дверью. В «офисе» повисла мертвая тишина. Похлопав глазами, Виктор на всякий случай поинтересовался:

– Слушайте, мужики, а вы, часом, не из фирмы по розыгрышам? А то, я слышал, есть такая… Нет, я серьезно! Ну с какого бодуна вы решили, что я кого-то убил? Нет, ну, я могу с кем-то повздорить, если выпью… И то – только по делу! Но убить… Не-е-е-т, на это я не способен. Уж на что у меня теща была – стерва стервой, и то ни разу ее даже не поколотил, хотя ее убить было мало!

– А за что же на поселение попал? – едко прищурился Стас.

– Так она сама на меня накинулась, чтобы физию ногтями исцарапать за то, что всех ее подруг назвал сучками и кошелками. А они такие и есть – постоянно с нею у нас дома заседали. Накурят – хоть топор вешай, напьются, все сожрут… Придешь с работы, голодный как волк, а в холодильнике – пусто, в кастрюлях – пусто… Вот я и сказал ей, чтобы больше не водила этих грымз. А она на меня – с когтями. Ну, я ее всего лишь только оттолкнул! Да, только оттолкнул! А эта мегера спецом на пол – бряк! Правда, башкой при этом об холодильник так треснулась, что шишку набила. И – все! Эти мымры, ее подруги, на суде объявили, будто я ее регулярно избивал. А судья – она прямо копия моей тещи – хотела дать три года общего. Но адвокатша, молодец девка, сбила срок до года поселения. Ну, отбыл я, вернулся, а дома – все по новой: грымзы, истерики, скандалы…

– А из-за чего же тогда жена от тебя ушла? – с подначкой поинтересовался Крячко.

– Так я ее прямо у себя дома с хахалем застал! – возмущенно выдохнул Булыкин. – Пришел, а они в спальне кувыркаются. Меня увидела – завизжала, хахаля ее «там» зажало… Пришлось «Скорую» вызывать, чтобы высвободили. Ну и все, вместе с мамочкой ушли к какому-то еще дураку… Да и слава богу! На работу она не хочет – маникюр жалко, дите мне не родила – фигуру жалко, со мной лечь как жена – свою, эту самую, жалко… Ушла, и скатертью дорога!

– И вы решили найти себе жену на показе мод? – как бы с пониманием покачал головой Стас.

– Да не совсем так… Понимаете, у меня вся жизнь – сплошная работа. Вот, работа, работа, работа… Как из армии пришел – света белого не видел. Все, что зарабатывал, бывшая со своей мамочкой на себя тратили. Что я видел, кроме вот этих чужих жестянок? А тут, как жены не стало, вдруг сразу бабки появились, время свободное… Мне и подумалось: а не сходить ли куда-нибудь на люди? За всю свою жизнь я всего пару раз был в цирке да в кино сходил раза три. А пойду-ка я в «высший свет»! Побрился, надел свой лучший костюм… Вот и сходил!

– Поня-а-а-тно… – многозначительно протянул Стас. – Ну, а теперь рассказывайте про свой вечер в «высшем свете», и как можно подробнее.

Рассказ Виктора оказался не слишком длинным. Придя на показ, как и все прочие, он сидел в зале, смотрел на подиум. Когда показ закончился и началась дискотека, Булыкин сразу же пошел в бар, чтобы, как он признался, «употребить для храбрости». Увидев вокруг себя уйму красивых девушек и женщин, он решил с кем-нибудь обязательно познакомиться. Выпив пару фужеров халявного шампанского, он направился к одной хорошенькой пышноволосой и пышнотелой особе, сидевшей в танцзале на «скамейке запасных», и… больше уже ничего не помнил. Пришел в себя под утро в каком-то парке, на деревянной скамейке. В кармане не было ни гроша, исчез и телефон.