Бархатное убийство (сборник)

– Значит, в момент убийства горничной вас здесь не было, и ничего об обстоятельствах этого дела вы сказать не можете, – резюмировал Гуров. – И тем не менее мне хочется вас спросить: что вы думаете об этих двух убийствах?

– Что я думаю… – медленно произнес Вишняков. – Конечно, у меня есть кое-какие соображения, но вы же понимаете, что я в этом деле ничего не смыслю. Это не вывод нового сорта, не подвой с привоем. Чисто дилетантские соображения.

– Ладно, давайте ваши дилетантские соображения, – предложил Лев.

– Во-первых, скажу, какие чувства у меня это вызывает. Знаете, я редко испытываю такое чувство, как ненависть. Но вот этого негодяя, который убил сначала Петю, а затем и Настю, задушил бы своими руками, честное слово.

Вишняков уставился на свои крупные, испачканные в земле руки, словно представляя, как он душит негодяя. Затем продолжил:

– А что касается соображений… Вначале, когда убили Петю, я думал, что это из-за денег. Ни для кого здесь не секрет, что Егор Борисович доверял своему секретарю довольно крупные суммы. Возможно, у него в тот вечер были на руках как раз такие деньги. Тогда причина убийства понятна. Но после того как убили Настю… Тут уж точно деньги ни при чем. Остается предположить, что среди нас имеется какой-то маньяк, который убивает просто из-за любви к убийствам. А может, он таким образом готовится к какому-то главному для него, самому важному убийству? Не знаю. Но в любом случае прошу вас: найдите этого мерзавца! Отомстите за Петра и Настю!

Глава 11

Расставшись с садовником, оперативники вновь спустились на площадку перед домом и здесь остановились.

– Нам осталось допросить двоих, – заговорил Гуров. – А именно, управляющего и водителя. Предлагаю сейчас разделиться. Я возьму на себя Жилкина, а ты – Чанбу. Идет?

– Ладно, давайте так, – согласился капитан. – А потом встретимся и обсудим ситуацию, а то мы этого до сих пор ни разу не делали.

– Хорошо, – кивнул Гуров. – Тогда так: давай спустя полчаса встретимся на пляже. Татьяна, когда хотела со мной наедине поговорить, именно туда меня повела. Сказала, что там самое надежное место в плане подслушивания. И я с ней согласен.

– Значит, через полчаса на пляже, – кивнул Синичкин, и они расстались.

Водителя Гуров нашел там, где ему и полагалось быть, – в гараже. Сергей Жилкин поливал из шланга белоснежный «Лендровер». Рядом виднелся «Опель» с раскрытым капотом.

– Я вижу, уход за машинами в самом разгаре, – подходя, заметил Лев.

– Кривулин на своем «Лексусе» в город уехал, – объяснил Сергей. – Меня не взял, говорит: «К тебе у полковника Гурова наверняка будут вопросы». Объяснение вроде правильное, но я чувствую, тут причина другая. Не доверяет он мне больше. Вот расследование закончится – и уволит.

– Но если в результате расследования мы найдем убийцу, причин для недоверия больше не будет, – ответил на это Гуров.

– Вроде бы так, – согласился водитель. – Только в жизни не всегда по логике получается. Доверие – тонкая вещь. Раз уж оно потеряно – скорее всего, больше не вернется.

– И ты, чтобы вернуть доверие хозяина, решил навести блеск на весь его автопарк?

– Да нет, доверие тут ни при чем, – покачал головой Жилкин. – Просто душа у меня не на месте. И купаться не хочется, и глядеть ни на что не хочется. Вот и решил машинами заняться – хоть польза какая будет.

– Это ты из-за Насти так переживаешь? – спросил сыщик.

– И из-за Насти тоже, – кивнул Сергей. – Но тут еще одно обстоятельство имеется. Выходит так, что я ее вчера последний в живых видел, а значит, на меня и все подозрения.

– Как же это было? Ну-ка, расскажи.

Водитель выключил воду, положил шланг, затем тщательно вытер руки. После этого оперся на капот машины и заговорил:

– Я вчера, как всегда, вечером искупался, потом сел в общей комнате телевизор смотреть. Но ничего толкового не было – все мура какая-то. Полчаса каналы пощелкал – надоело. И тут сообразил, что я Настю с самого утра не видел. Как утром тело Петра увезли, она из своей комнаты больше не выходила. И так мне жалко ее стало! «Давай, – думаю, – зайду, проведаю девчонку». Прошел по коридору, постучал. Она сначала не отвечала, потом откликнулась. Ну, я вошел… Смотрю, она у окна сидит, и тряпка какая-то в руках. Как будто собралась прибираться, да села и уже не вставала. Такое меня зло взяло! «Что же это, – думаю, – с человеком сделали, гады!» Захотелось мне ее из этого состояния вывести, разговорить. Ну, я присел, начал ее в разговор втягивать…

– Получилось?

– Сначала ничего не получалось, потом она понемногу стала отвечать.

– И о чем говорили?

– Я заранее решил, что о Петре, о его смерти говорить не буду. Стал спрашивать о ее планах. Она сказала, что в Москву уедет, брата хоронить. Я спросил, где в Москве работать будет. Она назвала пару хозяев, у которых раньше работала – где горничной, где просто прислугой. Я тоже пару таких адресов знал. Вот, поговорили о ее новой работе. Под конец она даже оживилась, стала более-менее связно отвечать. И тряпку эту из рук убрала. Даже захотела меня чаем угостить, представляете? Но я отказался. Теперь думаю – зря. Если бы она с этим чаем затеялась, я бы у нее еще полчаса просидел – глядишь, и не убили бы ее. А так… Я отказался… Говорить вроде стало не о чем. И потом, я вижу – она вроде в себя немного пришла. «Что это я целый день сижу? Пойду, пройдусь немного, да и спать лягу», сказала. Я ответил, что, мол, хороший план. Ну, и пошел.

– Сразу пошел к себе и лег спать?

– Да, пошел, но не сразу. Тут еще одна вещь случилась.

– Какая?

– Я с ней долго прощаться не стал, сразу вышел. А когда выходил, звук услышал – вроде кто-то от меня по коридору убегал. Стоял у двери, подслушивал, а потом бросился бежать. Мне это, конечно, подозрительным показалось, и я за ним, за убегавшим. Думаю: сейчас он в гостиную выбежит, а оттуда наружу. Но в гостиной окна во всю стену, любого, кто входит или выходит, видно. Я его увижу и спрошу, чего это он у дверей подслушивает.

– Ну и что, увидел? – спросил Гуров, весь подавшись вперед в ожидании ответа.

– Нет, никого не увидел. Когда я выбежал в гостиную, там было пусто. И дверь входная не открывалась, не закрывалась. Она, когда закрывается, хлопает довольно сильно, доводчик плохо отрегулирован. Но это не моя забота, за этим Борис должен следить. Это я к тому, что я бы услышал, если бы кто-то вышел. Но никто не выходил. Я еще в коридорчик заглянул, который к кухне ведет, но там тоже никого не было. И тут я вспомнил, что, когда только к Насте направлялся, видел Лешку, повара, он во двор курить пошел. Значит, это не он подслушивал. Кто же тогда? Оставались только те, кто наверху живет: Татьяна и сам Егор Борисович. Ну, а их выслеживать мне как-то не хотелось. И я пошел спать.

– То есть ты считаешь, что у дверей Настиной комнаты подслушивали либо Осипова, либо Кривулин? – уточнил Гуров.

– Ну, вроде так получается, – ответил Жилкин.

– Но это как-то странно. Зачем Кривулину подслушивать у двери горничной? Да и Татьяну Настя не слишком интересовала.

– Я тоже над этим думал, – признался водитель. – Может, Егор Борисович за Настю беспокоился – не сделала бы с собой чего, поэтому и подошел к двери? Послушал, о чем речь идет, понял, что все в порядке, и ушел.

– Но ты же вроде говорил, что человек, стоявший за дверью, от тебя убегал? – напомнил Лев. – Зачем хозяину убегать? Он бы всегда мог объяснить свой интерес. А так поступать – только лишние подозрения вызывать.

– Да, согласен, – кивнул Сергей. – Не сходится тут. Но ничего другого мне на ум не пришло.

– Ладно, спасибо за интересное сообщение, – сказал сыщик. – Теперь я над ним подумаю. Можешь дальше заниматься своим автопарком.

Он покинул гараж и направился к морю. Капитан уже был здесь, сидел на том же самом шезлонге, на котором недавно сидела Татьяна, делая свое признание. Гуров устроился рядом и спросил:

– Ну, как там управляющий? Сделал чистосердечное признание?

– Какое там признание! – махнул рукой капитан. – Ничего не видел, ничего не слышал, никого не знает. И на все одна присказка: «У меня столько дел, дорогой, разве все упомнишь?»

– Ладно, оставим пока господина Чанбу в покое, – сказал Лев. – Нам с тобой надо обсудить ситуацию – помнится, ты сам это предлагал.

– Давайте, – кивнул Синичкин. – С чего начнем?

– С тебя. Изложи-ка свои соображения по обоим этим преступлениям.

– Что ж, это можно, – ответил капитан. – Значит, так. Оба убийства совершены одним человеком. Об этом говорит использование одного и того же способа – удушения жертвы веревкой – и ряд деталей – преступник в обоих случаях подкрадывался к жертве сзади. В первом случае Тишкин не видел своего убийцу. Очевидно, тот заранее спрятался в платяном шкафу и выжидал удобного момента. Когда этот момент настал, он подкрался к сидящему секретарю, накинул ему веревку на шею и задушил. Во втором случае у убийцы не было возможности напасть из засады. Горничная впустила убийцу в комнату, значит, он был ей знаком. Это подтверждает первоначальную версию о том, что оба убийства совершил кто-то из обитателей виллы.

– Согласен, – кивнул Гуров. – Если только не предположить, что у Насти имелся какой-то знакомый в поселке, который вчера пришел ее навестить. Но если принять гипотезу об этом загадочном знакомом, то возникает целый ряд вопросов. Кто он? Когда и при каких обстоятельствах познакомился с Настей? Как смог незамеченным прийти в усадьбу, а затем так же скрытно ее покинуть? Ведь никто из обитателей «Аркадии» не упоминал ни о каких незнакомцах… Хотя нет, вру, – один упоминал. Охранник Глушаков вчера мне заявил, что вроде бы увидел на мониторе какого-то человека в отдаленном углу парка. И якобы вышел из сторожки, чтобы проверить, кто там прячется, но никого не нашел.

– А потом Осипова вам призналась, что у них с Глушаковым было свидание, – добавил капитан. – И шел он именно на встречу с ней. А байку про «тень в углу» придумал, чтобы вам мозги запудрить.