Десять пуль на сундук мертвеца (сборник)

Гуров внимательно смотрел на портного. Можно сыграть страх, можно сыграть любые эмоции, но нельзя скрыть физической немощи. А Шамин был крепким мужчиной. Выстрел? Подошел сзади и выстрелил? Мог, теоретически мог. Второй вопрос, а зачем это успешному, хорошо зарабатывающему мастеру, для которого эта работа смысл всей его жизни и, кстати, единственный ее источник? Чтобы решиться одним махом все перечеркнуть, должна быть причина незаурядная. И Гуров мысленно сделал себе пометку порыться в прошлой жизни Гроховского и проверить все пересечения с жизненной линией Шамина, пересечения общих знакомых, родственников. Если таковые обнаружатся.

Звонок на мобильный телефон застал Гурова, когда он выходил из здания на Петровке и садился в ожидающую его машину, присланную из Главка.

– Слушаю, – посмотрев на незнакомый номер, сказал он.

– Товарищ полковник, это участковый, старший лейтенант Сумороков. Скляра видели на Северном рынке. Я сейчас здесь, попытаюсь его найти.

– Ты один там? Справишься? Может, тебе в помощь кого прислать?

– Обойдусь, дело обычное! Рынок – это наш участок. Тут напарник мой, трое ребят из ППС, кое-кто из местных помогут, ребята надежные, не раз выручали. Справимся. Если он еще здесь, достанем. К тому же, говорят, он ведет себя странно, как будто таится.

Гуров приехал на Северный рынок через тридцать минут. Во-первых, ему было по пути. Во-вторых, сыщик понимал, что сломать задержанного легче всего именно сейчас, если он причастен к убийству. Именно первые часы обычно решают все. Потом… Потом настают тяжкие, томительные дни, недели и месяцы допросов, предъявления новых улик, оперативных разработок. Потом только доказывать. А «колют» преступника обычно в первые часы. Потом поздно.

Пока он разыскал опорный пункт полиции на территории рынка, все было кончено. Щуплого невзрачного парня лет двадцати пяти, одетого в дешевый черный спортивный костюм, вели между рядами со стороны туалетов. Впереди деловито вышагивал Сумороков, за ним двое патрульных вели задержанного. Двое мужчин, идущих следом с решительными лицами, наводили на мысль, что Скляра взяли не просто так, а уже за что-то. И эти двое, судя по выражению их лиц, или потерпевшие, или свидетели.

Гуров вошел в опорный пункт следом за группой. Увидев его, участковый вскочил из-за стола, где готовился писать официальные бумаги.

– Взяли, товарищ полковник! Вот он, этот Скляр!

От неожиданности и громкого звания «полковник» перед незнакомцем в гражданском костюме вскочили со стульев все, даже двое потерпевших. Оказалось, что все произошло весьма прозаично. Скляра задержали именно эти двое мужчин, когда парень стянул из их машины борсетку. Патрульные полицейские оказались практически рядом и сразу вмешались, вызвав и старшего лейтенанта Суморокова к автомобильной парковке, где все произошло.

Скляр сидел, понурив голову, но особого раскаяния в его лице Гуров не увидел. Скорее на нем было выражение горечи, что все сорвалось и теперь его посадят. Первый допрос Лев взял на себя. Не упоминая квартиры Гроховского и произошедшего там убийства, он стал методично выяснять, где и как Скляр провел сегодняшний день. Если парень не врал и если его дружки и знакомые подтвердят его слова, то у него была масса вариантов алиби. Так складно придумать себе алиби сложно. Даже просто в принципе договориться с кем-то, чтобы потом все сошлось до мелочей. А тут сразу человек пять, с которыми он встречался с самого утра в трех разных местах города.

– Вот что. – Гуров вывел Суморокова из кабинета. – Тебе спасибо за оперативность. Сработал просто отлично. Да еще на «кукан» его подсадил. Теперь с ним работать будет легко. Я сейчас позвоню в МУР, чтобы ребята приехали и забрали его. Там из него вытрясут все и проверят все его байки. А я тебя вот что попрошу сделать. С тобой свяжется подполковник Волков из МУРа. Он руководит поквартирным обходом в этом доме и в соседних. Помоги им с жильцами, кого знаешь. Ну, может на кого компромат есть, кто в чем-то предосудительном был замешан или положительное мнение о ком имеешь. Надо убедиться, что полученная информация от жильцов объективная.

У генерала Орлова они собрались в восемь вечера. Крячко сразу по-хозяйски занялся чайником и печеньем на маленьком столике в углу. Гремя чашками, он периодически поддакивал Гурову и подавал реплики.

– На сегодняшний час, – посмотрел на наручные часы Лев, – поквартирный обход ничего не дал. И думаю, что не даст больше ничего. Разгар рабочего дня, все на работе, а кто дома, то уже сходил в магазин или в ЖЭК с утра. У подъезда на лавочке старушек еще нет – жарко.

– А Гроховский, ты полагаешь, убить Шамина не мог? – спросил Орлов, задумчиво покручиваясь из стороны в сторону в рабочем кресле.

– Полагаю, что не мог. Ни по каким меркам ему не было резона убивать. Это как… как разные понятия: лошадь и арифметика. Не вяжутся они в одно преступление.

– Тут другое, – подал из угла голос Крячко. – Почему убийца не шлепнул еще и хозяина квартиры? Оставить такого свидетеля! Вот вам загадка!

– Он мог быть убежден, что хозяин его не видит, – пожал плечами Лев.

– А я со Стасом согласен, – сказал Орлов. – Частенько убивают лишь из-за того, что человек мог стать свидетелем. На всякий случай. Во время грабежей так поступают очень часто, а тут убийство. Эту мысль стоит тщательно проработать, учтите ребята.

– Это понятно, – согласился Гуров. – Меня беспокоит немного другое: все приходит и приходит на ум мысль, что Гроховского хотели подставить. Не в том смысле, что кто-то вознамерился его посадить, а именно отвести наше внимание от себя, а подставить его, как одну из первых версий. Знаете, сразу мне в этом деле многое не нравится. Много нелогичного, непривычного. А если вдуматься, то чувствуешь, что логика как раз есть, только ускользает она. Информации для анализа недостаточно.

– А пуля? – спросил Орлов. – Что эксперты говорят?

– С пулей как раз все нормально, – ответил Станислав. – Пуля настоящая, «макаровская», оболочечная, со свинцовым сердечником от патрона, видимо «9?18 ПС гс ППО». Тульского производства – патрон правоохранительных органов. Массовая вещь, достать можно где угодно: в полиции, в службе судебных приставов, в ДОСААФе. Другое дело – оружие, из которого она выпущена. В лаборатории утверждают, что это самодельное гладкоствольное оружие без механического затвора. Короткий ствол, казенная часть, куда вставляется патрон, спусковой механизм и все.

– Понятно, – тихо проговорил Орлов, перестав крутиться в кресле. – Значит, допрос Гроховского ничего не дал?

– Почему не дал? – ответил на этот раз Гуров. – Дал сомнения в его виновности и даже причастности. На девяносто процентов я уверен, что мотив убийства нужно искать в прошлой профессиональной деятельности Шамина. А сегодняшнее убийство – даже не инсценировка. Его мог совершить человек, который, не имея возможности достать нормальное оружие, собрал просто макет одноразового использования.

– А про наше «но», Лев Иванович? – спросил Крячко, подходя с небольшим подносом, на котором дымились три чашки с чаем и стояли два блюдечка с печеньем и фруктовым джемом.

– Да, – кивнул Гуров, отодвигая руку и давая возможность другу поставить поднос на приставной столик. – Есть одно «но», которое не дает нам со Станиславом покоя. Видишь ли, Петр, чтобы убить человека с близкого расстояния, не надо чего-то изобретать. Шамина приход незнакомого человека, видимо, не насторожил. Он спокойно стоял или повернулся к нему спиной. Выстрел был произведен с близкого расстояния, меньше метра. Эксперты нашли на воротнике Шамина и на его волосах частички пороха.

– Зачем изобретать «пугач», если можно пырнуть ножом, да? – сказал Орлов.

– Не аксиома, конечно, но есть подозрение, что человек привык стрелять, а не ножом, как ты говоришь, пырять. Для него выстрел естественнее.

– Та-ак, – покивал Орлов головой, поднимаясь со своего рабочего кресла и усаживаясь рядом с Крячко у приставного столика. – Идея хорошая. Косвенная характеристика, но иметь ее в виду при дальнейших оценках можно. Хорошо! Значит, наркоман Скляр ни при чем?

– Чист, – прихлебывая с аппетитом чай, ответил Крячко. – Чист от пороховых следов. Если бы стрелял, то нашли бы частички и на рукавах, и на руках.

– Ладно, продолжайте работать со Скляром, на всякий случай. Пусть его в СИЗО поразрабатывают в камере, для очистки совести и для полной уверенности, что он тут непричастен. В остальном ваш план работы по этому делу одобряю. Значит, делаем упор на тех, кто мог освободиться из мест заключения и у кого осталось сильное чувство неприязни к Шамину. Запрос на послужной список Шамина я утром подпишу и отправлю коллегам. И ваши допуски к материалам тоже. Я там подключил заместителя министра, чтобы межведомственных трений не было. Что поручите МУРу?

– МУР пусть занимается бытовой темой, – грея ладони о горячие бока чашки, ответил Гуров. – Муж любовницы, любовник жены, сосед по даче и тому подобное. Мало ли из-за каких неурядиц могут возникнуть сильные неприязненные отношения, граничащие с ненавистью. А моральных уродов и скрытых психопатов, которые до этого себя никак не проявляли, в нашей жизни достаточно. Вполне может всплыть какая-то глупейшая ссора и кретин, убивший из-за этого.

– Да, бывает и такое, – согласился Орлов. – У нас в Подмосковье только за последнюю неделю два огнестрела на дороге из-за того, что двое не поделили полосу или один другого подрезал во время движения. Уродов хватает.

В квартире Шаминых атмосфера была тягостной, как и в любой другой, когда умирал кто-то из близких. Горе пропахло корвалолом и пропиталось женскими слезами. С черным крепом на стеклах мебели, экране телевизора и зеркалах.

Портрет полковника Шамина, стоявший в гостиной на отдельном столике с траурной ленточкой, был взят откуда-то из семейного архива. И не в форме с погонами, а обычное фото из жизни, наверное, на даче. Георгий Павлович снят чуть вполоборота, улыбающийся, ветер теребил его жиденькие седоватые волосы, а морщинки вокруг глаз выдавали возраст, хотя лицо светилось молодецкой удалью и радостью.

Дверь, по русскому обычаю, была не заперта. Заходили все: знакомые, соседи. Сидели с вдовой, вздыхали, соболезновали. Место под гроб было приготовлено в центре, где сиротливо жались друг к другу две табуретки.

Гурова встретил молодой мужчина, чем-то неуловимо похожий на покойного Шамина. Тот же высокий лоб, тот же большой, с чуть опущенным кончиком, нос, тот же жесткий взгляд близко посаженных глаз. Судя по выражению лица, мужчина был уверен, что пришли старые сослуживцы.

– Здравствуйте. – Лев вытащил удостоверение и протянул. – Примите наши соболезнования, но, сами понимаете, надо работать. Мы бы хотели поговорить с вдовой, задать несколько вопросов.

– Я понимаю, – кивнул мужчина. – Хотя маме будет тяжело. Ведь только-только…

– А вы сын Георгия Павловича?

– Да… Владимир.

Они устроились в кухне. Хлопоты общения с редкими визитерами взяла на себя соседка в черном платке. А Владимир привел и усадил на стул статную, но сильно постаревшую женщину. Это было сразу заметно. Наверняка ей еще два дня назад не давали пятидесяти пяти лет, а сейчас она выглядела на все семьдесят. Гуров опять произнес свою вступительную речь с соболезнованиями и необходимостью работать, несмотря ни на что. Убийца не найден, и нужно сделать все, чтобы его найти в кратчайшие сроки. Дело чести, ведь убит полковник полиции, человек, который всю жизнь отдал служению в органах.

Женщина оказалась сильной духом. Она умудрялась разговаривать с сухими глазами, только иногда ее голос становился хриплым. Она откашливалась, отпивала из стакана воду и снова отвечала на вопросы. Владимир помогал ей, иногда отвечая за нее. Но в целом он ничем помочь не мог, потому что уже больше десяти лет жил в Питере, наезжая раз в год по каким-нибудь праздникам.

Они не имели представления, кто и зачем мог убить Шамина. Да, всю жизнь прослужил в органах внутренних дел, но чтобы кто-то когда-то… И отношения со всеми ровные, и друзей много.

– Он со всеми был в хороших отношениях, – твердила Ольга Сергеевна, – он со всеми всегда находил общий язык. Я не понимаю, не понимаю…

– Ему как-то негде и не с кем было враждовать, – пытался пояснить сын Владимир. – С соседями они с мамой живут бок о бок уже лет сорок. Общается… общался папа в основном со своими бывшими сослуживцами. У них сложилась своя компания пенсионеров МВД. И на рыбалку, и на шашлыки на даче, по выходным в футбол на «Динамо» они тоже вместе играют.

– Может, на футболе что-то произошло однажды? – осторожно спросил Крячко. – Знаете, Володя, как бывает в запале спортивного азарта! Неудачно толкнул, промахнулся по мячу и пнул соперника в голень, еще что-то в этом роде.

– И вы думаете, что из-за этого его могли убить? – Владимир посмотрел на Стаса как на круглого идиота.

– Вы не поверите, – ответил Крячко, – но за столько лет работы в уголовном розыске я был свидетелем еще более нелепых убийств. Вспомните, пожалуйста, может, хоть какие-то ссоры были?