Портрет мафии крупным планом

– Машины тоже нет. И что самое интересное – ее не видели ни на одном посту ДПС. Мы, правда, не всех инспекторов успели опросить. Есть еще надежда, что кто-то что-то вспомнит. Но пока картина такая – два дня назад Козлов был на месте, у себя в офисе. А потом исчез, как сквозь землю провалился.

– А жена что говорит?

– Вот жена его последняя и видела. Точнее, не видела, а слышала. Рассказала, что во вторник муж вернулся домой очень поздно, уже после полуночи. Лег спать в кабинете. А утром его дома уже не было.

– То есть, строго говоря, жена Козлова не может утверждать, что ее муж был дома, – покачал головой Лев. – Это мог быть совсем другой человек.

– Да, я тоже об этом думал, – согласился Тарасов.

– Вот видите, Николай Семенович, вы об этом все-таки думали. А вначале заявили, что и фамилию этого художника толком не помните. Чем же вам это дело так неприятно, что вы о нем и слышать не хотите?

– Да ничем особенно… Что тут неприятного? – совсем уж неразборчиво пробормотал генерал.

– Ладно, не буду вас больше мучить, – сказал Гуров, поднимаясь. – Пойду познакомлюсь со следователем Злобиным. Может, он мне больше расскажет.

Глава 3

Следователь Артем Юрьевич Злобин оказался полной противоположностью хмурого начальника управления. Он был сравнительно молод (не больше сорока лет, как оценил его возраст Гуров), бодр, улыбчив и весел. Никакой мрачности, никакой подавленности в нем не ощущалось.

– Лев Иванович, рад вас видеть! – воскликнул он, встретив гостя у порога своего кабинета. – Большая честь работать вместе с таким специалистом!

– Однако не все так думают, – заметил Гуров, проходя в кабинет. – Ведь я вроде как ваш хлеб отнимаю. И вообще мы из разных ведомств…

– Ведомства, может, и разные, а дело-то одно! Дело одно! – все так же жизнерадостно ответил Злобин. – Итак, я полагаю, вы хотите узнать как можно больше подробностей об убийстве художника Артюхова. Правильнее всего будет, если мы с вами прямо сейчас проедем на место преступления. Сейчас я позвоню, чтобы нам подогнали машину, расскажу самое главное – и поедем.

Следователь позвонил водителю, распорядился, чтобы машина через десять минут была у подъезда, после чего начал рассказывать:

– Тело художника обнаружила его жена. Согласно ее показаниям Артюхов очень редко оставался ночевать в мастерской – как правило, в тех случаях, когда у него собиралась большая компания коллег, они засиживались допоздна – ну, и мастеру кисти не хотелось идти в таком состоянии домой. Обычно Артюхов предупреждал жену о таких сборищах, так что поводов для беспокойства не было. В этот раз художник не позвонил, и когда он не пришел домой ни в двенадцать часов, ни позже, жена стала беспокоиться. И вот, едва рассвело, она отправилась в мастерскую. Дверь была открыта. На полу мастерской, возле мольберта, Наталья Артюхова обнаружила тело мужа с явными следами насильственной смерти. Художник был убит двумя ударами тупым металлическим предметом по голове. Согласно заключению медиков смерть наступила в результате тяжелой черепно-мозговой травмы. Время смерти – между одиннадцатью часами и часом ночи. Как мы предполагаем, убийца вошел в мастерскую, поскольку дверь не была закрыта. Приблизился к хозяину мастерской, который стоял перед мольбертом, и нанес ему два удара по голове. После чего вырезал из рам три картины – ту, над которой Артюхов работал в тот вечер, и еще две картины из числа стоявших у стены. Полотна он унес с собой.

– Отпечатки вы, я думаю, не нашли? – Это прозвучало не как вопрос, а скорее как утверждение.

– Не нашли, – подтвердил Злобин. – Преступник был в перчатках.

– А «тупой металлический предмет», которым пользовался убийца, – это железный прут?

– Нет, труба, – поправил сыщика Злобин. – Скорее всего – шоферская монтировка.

– Ее не нашли?

– Не нашли. Ищем. Ну что, главное я сказал, может, теперь поедем на место преступления?

– Поехали, чего время терять, – согласился Гуров.

Они сели в машину и спустя четверть часа были уже возле мастерской Артюхова. Выйдя из машины, Лев внимательно оглядел старинный двухэтажный дом и заметил, что первый этаж своими высокими полукруглыми окнами заметно отличался от второго.

– Мастерская здесь? – спросил он, указав на окна первого этажа.

– Так точно. Артюхов выбрал это помещение из-за окон. В мастерской у него было всегда светло…

– Я так понимаю, он мастерскую сам оплачивал?

– Да, сам. Правительство области предлагает художникам оплаченные мастерские, и многие этим предложением пользуются. Однако Артюхов от государственной мастерской отказался. Сказал, что там темно и слишком шумно – много соседей-художников. Снял помещение недалеко от дома.

– Так он жил где-то рядом?

– Да, отсюда до его дома минут двенадцать ходьбы.

– Раз снимал мастерскую, стало быть, не бедствовал?

– Не бедствовал, – подтвердил Злобин. – У него довольно часто покупали работы.

– Мастерская на первом этаже… Вечером, когда горит свет, думаю, с улицы можно увидеть, что там происходит?

– Вот это я не проверял, – признался следователь. – Вы, наверное, правы. Как я понял, Артюхов не был пунктуальным человеком. Вот дверь у него стояла не запертая… Скорее всего и шторы он ночью не задергивал.

– Значит, убийца мог видеть, что художник находится в мастерской, и что он там один… Кстати, а один ли? Вы нашли людей, которые были в тот день у Артюхова? Кто последним видел его в живых?

– Полный перечень мы еще не составили, – ответил Злобин. – Пока что выяснили, что в середине дня к нему заходили двое коллег – художники Шмайлис и Пикляев.

– Вместе?

– Нет, порознь. Шмайлис заходил около часа, Пикляев – в три. Так что пока он последний в списке тех, кто видел Артюхова в тот день.

– Понятно, – кивнул Гуров. – Что ж, теперь пошли внутрь.

Они вошли в дом, прошли под лестницей, которая вела на второй этаж, и остановились перед дверью, заклеенной казенной бумагой с печатью. Следователь снял печать, отпер дверь, и они вошли в мастерскую.

Это была большая светлая комната с тремя окнами на улицу. Справа, у торцевой стены, в несколько рядов стояли картины. Слева – несколько шкафов, кровать, а ближе к середине комнаты – обеденный стол. Возле окна стоял мольберт; на полу возле него виднелся нанесенный мелом контур лежащего человеческого тела.

Гуров, не задавая никаких вопросов, не произнося ни слова, прошелся по мастерской. Открыл один за другим шкафы. В одном оказались чистые холсты, краски, кисти, в другом – посуда, в третьем – книги по искусству. На полу возле шкафов стояло несколько пустых бутылок, а в посудном шкафу, в глубине, сыщик обнаружил початую бутылку коньяка и нетронутую бутылку водки.

Затем он внимательно осмотрел два пустых подрамника, из которых были вырезаны холсты, и перешел к мольберту. Его он осматривал минут двадцать, так что следователь Злобин, потеряв терпение, не выдержал и спросил:

– Что вы ищете, Лев Иванович? Мы там все осмотрели самым внимательным образом.

– И подрамник тоже? – спросил Гуров, не оборачиваясь.

– Да, и его, конечно, – кивнул Злобин.

– Тогда вы сможете объяснить мне, что это за следы, – сказал сыщик.

Злобин нахмурился и подошел ближе. Наклонился, посмотрел на место, на которое указывал Гуров, и, пожав плечами, ответил:

– Ну, это, я думаю, краска. Не помню, я говорил или нет: в момент убийства Артюхов стоял перед мольбертом. Он работал, и в руке у него была кисть. Его так и нашли – с кистью в руке…

– А вот мне кажется, что это не краска, а кровь, – заявил Лев. – Пригласите ваших экспертов, пусть возьмут образец на исследование.

– Что ж, может, и кровь, – согласился Злобин. – Но картину преступления это не меняет. Артюхову нанесли удар по голове, брызнула кровь. Она попала ему на халат, могла попасть и на кисть. И он, падая, задел кистью подрамник.