Сейф олигарха

Пуля с треском расщепила доску в двери, к которой бежал Гуров, и тут же навстречу ему из этой двери выскочил человек в темном костюме, назвавшийся недавно Поповым. Он был взбудоражен сверх меры и пятился задом. Лица его Гуров не видел.

– Стоять! – крикнул Гуров. – Милиция!

Попов круто развернулся. Гуров успел увидеть вороненый ствол и автоматически нанес удар по руке. Еще раз грохнул выстрел, но пуля ушла в потолок. Гуров не успел ничего предпринять – следом за Поповым из дальней комнаты появился хозяин квартиры, бледный и страшный, как смерть. Трясущимися руками он поднял на уровень глаз пистолет и выпалил, целясь Попову в спину.

Пуля пролетела мимо Попова, обожгла Гурову висок и смачно чмокнула стену за его спиной. От неожиданности Гуров отпрянул. Попов с диким ревом отшвырнул его в сторону и бросился к выходу.

Наверняка его перехватил бы в этот момент Крячко, уже спешивший на помощь, но Петру Сергеевичу пришла в голову идея выстрелить по убегающему еще раз. Он выстрелил и попал Крячко в правое плечо. Тот охнул, выронил пистолет и осел на пол.

Попов на бегу пнул его «ПМ», так что тот отлетел в угол, и скрылся в прихожей.

Крячко звучной скороговоркой произнес несколько непечатных слов и заорал:

– Давай за ним, Лева! Я еще поживу немного!

Гуров бросился вслед за Поповым, успев подумать: «Вот сукин сын Стас! Даже сейчас ему нужно сострить! «Я еще поживу!» Типичный сукин сын! А старик-то хорош!»

В прихожей громыхнула дверь. Пока Гуров разбирался с замками, беглец уже вовсю бежал вниз по лестнице. Выскочив на лестничную площадку, Гуров услышал дробный стук каблуков по ступеням. Гигантскими прыжками он помчался следом. В голове его билась одна мысль – сумеют ли задержать Попова оперативники, наблюдавшие за домом? В принципе, они были проинструктированы на этот счет, но по-хорошему их все-таки следовало предупредить. Просто у Гурова не было времени.

Вдобавок на втором этаже ему навстречу вдруг вывернулась необъятных размеров тетка, распаренная, красная, с двумя неподъемными сумками в руках. Она посмотрела на Гурова с такой ненавистью, что он, не раздумывая, освободил ей дорогу и просто перемахнул через перила и приземлился на площадке первого этажа.

Получилось неудачно. Спину вдруг пронзила такая острая боль, что Гуров на мгновение замер и как бы превратился в соляной столб. Он даже не пытался шевелиться. «Вот попал, на ровном месте да мордой об асфальт! – с отчаянием подумал он. – Это же нарочно не придумать – в самый решительный момент сыщика скрутил радикулит! Анекдот, только не смешной!»

– Совсем охренели! – прокомментировала сверху толстая тетка злым голосом. – Скачут по лестнице, как бешеные! Хуже детей, ей-богу! Совсем сдурели, а еще в галстуках, как порядочные!

Выслушав эту нелицеприятную характеристику, Гуров, как ни странно, почувствовал себя лучше. Он опять мог двигаться. Правда, движения эти были еще неуверенными и замедленными, но тем не менее с грехом пополам ему удалось выбраться на улицу.

Здесь сразу стало ясно, что Статиста они упустили. Гуров увидел обоих оперативников, которые, бросив свой пост, бестолково крутились по двору. Увидев Гурова, они сразу направились к нему. Вид у обоих был виноватый.

– Товарищ полковник! Ведь ушел этот гад! У него за углом мотоцикл был припаркован. Мы только к нему бросились, а он – в седло, по газам – и через проходной двор!.. Иван тогда машину бросился заводить – да что толку! Ищи ветра в поле! А вы не ранены?

– Ранен! В самое сердце! – сердито ответил Гуров. – Вашими беспомощными словами. Такую птицу упустили! Вы что, выстрелов не слышали? Приготовиться не могли?

– Да тут почти ничего не было слышно! – начал оправдываться Иван. – Ну были какие-то хлопки – разве разберешь? Окна у всех тут пластиковые, звукоизоляция, естественно… А вы бы нас предупредили, – осторожно добавил он.

Гуров ожег его взглядом, потер поясницу.

– Было у меня время вас предупреждать, – проворчал он, – по нас ведь стреляли!

– Да ну! Это он, гад, по вас стрелял?

– Если бы! – усмехнулся Гуров. – По крайней мере, не так обидно было бы… Ну, ладно, что выросло, то выросло. Чемодан он свой нам оставил, может, будет какая зацепка. Я сейчас опять наверх поднимусь – там полковника Крячко зацепило, помощь требуется. А вы тут пошустрите, может быть, кто-то запомнил номер мотоцикла или еще какие-нибудь подробности…

Гуров поднялся в квартиру Бороденко, где уже оживший Крячко добродушно отчитывал сконфуженного и вяло огрызающегося Петра Сергеевича. Крячко был без пиджака и без рубашки. По рельефным трицепсам стекала кровь.

– Ерунда! – заявил он Гурову. – В мякоть попало. Можно сказать, отделался легким испугом. Нашему Петру Сергеевичу просто медаль нужно давать – за отличную стрельбу мимо, а то не жить бы нам уже обоим!.. Ну вот скажите, садовая голова, за каким чертом вы схватили этот пистолет?

– Откуда у вас пистолет? – тут же вступил в дискуссию Гуров.

– Да пистолет-то у него наградной, все чин по чину, – пояснил Крячко. – Другой вопрос: зачем было применять, когда тут рядом два мента с пушками присутствовали?

– Умники! – отводя глаза, сказал Бороденко. – Да если хотите знать, этот фашист первый оружие вытащил. Как я ему свои закрома открыл, так и вытащил. На испуг меня взять собирался. А я его упредил!

– Ага, упредил! – со смехом сказал Крячко. – Одна пуля в телевизоре, одна в двери, одна вон обои попортила, а одна чуть меня жизни не лишила! Это не упредил называется, это называется наваринская битва с дымом и пламенем!

– Вас же предупреждали, чтобы вы не предпринимали никаких действий! – безнадежно махнув рукой, сказал Гуров. – А вы перестрелку затеяли! Счастье, что все так удачно закончилось. Бинт у вас найдется?

Бинт нашелся. Пока Гуров перевязывал Крячко, хозяин квартиры после долгого молчания наконец изрек:

– А все равно я прав! Преступника вы упустили? Упустили. И какое же после этого может у меня быть к вам доверие? Правильно я за оружие взялся! На вас надежда плохая, уж не обессудьте, я вам всю правду-матку…

– Да уж, надо было вас тут одного оставить, патронов только побольше отсыпать, – с иронией сказал Крячко. – То-то была бы потеха!

– Это я виноват, – заметил Гуров, заканчивая перевязку. – Каюсь. Нужно было выяснить сразу насчет оружия. Неувязка вышла. Сам одеться сможешь?

– Я-то как огурец, – заявил Крячко, действительно без напряжения натягивая на себя окровавленную рубашку. – А вот ты, смотрю, что-то жмешься. Тебя самого, случайно, не задело?

– Да нет, в спину вступило, – неохотно ответил Гуров. – Перестарался, понимаешь. Да еще на лестнице бешеным обозвали.

– Это они не видели, что здесь творилось! – ухмыльнулся Крячко и, повернувшись к хозяину квартиры, который с унылым видом стоял посреди комнаты, спросил: – По крайней мере, этот ханыга ничего не успел у вас украсть, Петр Сергеевич? А то, может, под шумок слямзил что-нибудь ценное?

– У меня не слямзишь! – снова приободрился Бороденко. – У меня с такими субъектами, как вы могли заметить, разговор короткий!

– Ну да, что есть, то есть, – серьезно сказал Гуров. – Только теперь придется вам, Петр Сергеевич, настраиваться на долгий разговор. По правилам я сейчас обязан вызвать к вам домой следственную группу, а следователь непременно захочет с вами обстоятельно побеседовать. В том числе и по поводу применения вами оружия. В принципе, все основания применить его у вас имелись, поэтому не думаю, что здесь возникнут осложнения. А мы с товарищем не станем предъявлять вам претензий. Не станем ведь, Стас?

– Да чего там! – махнул рукой Крячко. – Всегда пожалуйста! Шрамы украшают мужчину. Главное, чтобы их не патологоанатом нанес…

– А вашего обидчика мы все равно поймаем, – убежденно сказал Гуров. – Сегодня ему просто повезло. Но и нам повезло. Его чемоданчик у нас в руках. Пусть теперь с ним следователи разберутся – наверняка появится какой-то след. А уж по следу мы его быстро отыщем!

Говоря это, Гуров вовсе не был убежден, что перспективы у них столь радужные, но в том, что Статиста он поймает, не сомневался нисколько. Теперь это было вдвойне делом чести.

– Ты хотя бы рожу его запомнил? – спросил он у Крячко. – Я-то его практически и не видел.

– А чего там запоминать? Мордастый такой, – сказал Крячко. – На чиновника похож. Кстати, на словесные свои портреты тоже похож здорово. Только на портретах у него губы почему-то как у негра, толстые. На самом деле тонкие у него губы, ехидные. Так и надо в ориентировку вписать, а то еще, не дай бог, всех негров в Москве переловят.

– Некорректный ты, Стас, человек! – вздохнул Гуров. – Нужно говорить, афроамериканцев или африканцев, а ты как плантатор какой-то… Но что внешность запомнил – это хорошо. Коррективы нам не помешают.

Придя окончательно в себя, Гуров доложил генералу Орлову о случившемся, выслушал мрачное: «Я занят. Поговорим позже!», вызвал следственную группу и немного поразмышлял над тем, что услышал от генерала. В итоге он пришел к неутешительному выводу, что Орлов перенес обсуждение момента на более поздний срок по той причине, что боялся испепелить Гурова своим гневом через телефонную трубку. Изначально он не имел ничего против того плана, что предложил Гуров, да и сам план не имел, казалось бы, существенных изъянов. Не пожелай хозяин квартиры поиграться с оружием, они скрутили бы Статиста в два счета. Математическая задачка для первого класса. Но когда примешиваются форс-мажорные обстоятельства, тут уже ничего не поделаешь.

Следственная группа работала в квартире Бороденко около полутора часов. Собранная информация никого не вдохновила. Чемоданчик Статиста оказался пустым. Отпечатками пальцев преступника следствие располагало и ранее. Номер мотоцикла оперативникам выяснить не удалось. В принципе, это можно смело назвать провалом. В выигрыше остался, пожалуй, только Бороденко, который избежал крупных неприятностей и вдобавок вволю пострелял из наградного оружия. Правда, следователь Зубатов, внимательно осмотрев помещение и следы от пуль, покачал скорбно головой и пистолет у хозяина изъял – под расписку, для следственной, как он объяснил, экспертизы. Гурову показалось, что он просто опасается оставлять оружие у Бороденко, и это был очень предусмотрительный поступок.

Гурову же похвалиться было нечем. Кроме моральных мучений, он теперь испытывал еще постоянные ноющие боли в пояснице, которые серьезно мешали свободе движений. Он даже не стал садиться за руль своего «Пежо» и попросил Стаса вести машину.

У Крячко тоже побаливала рука, но возражать он не стал, видя, с каким усилием забирается Гуров в машину.

– Это хуже нет, когда в спину вступит, – согласился он, выводя автомобиль со двора. – Я бы предпочел, чтобы в меня еще раз пальнули, чем ходить в три погибели. Погоди, неизвестно еще, чего завтра будет. Вообще с постели встать не сможешь!

– Типун тебе на язык! – сердито сказал Гуров. – Я теперь не успокоюсь, пока этого гада не возьму, ночей спать не буду, а ты говоришь…