Бандитский путеводитель (сборник)

А Лев, услышав, как зовут «снежного человека» по версии Стаса, и в самом деле испытал некоторое разочарование: выходит, зря он столько времени промотался по городу? Почесав висок, он сдержанно пояснил:

– Видишь ли… Дело в том, что результаты наших поисков существенно различаются. На роль нашего покойничка я нашел трех кандидатов, но ни одного из них не зовут Иваном Корнилиным… – Гуров нахмурился и побарабанил пальцами по столу. – Ну, Корнилин так Корнилин… Сейчас надо созвониться с архивом Минобороны, попросить сотрудников найти данные по этому Корнилину.

Он набрал номер и, услышав голос майора-архивариуса, изложил свою просьбу. Тот пообещал обязательно позвонить, но не раньше чем часа через полтора, и в трубке раздались короткие гудки.

– Чего там говорят? – поинтересовался Станислав.

– Говорят, что нам с тобой пора идти на обед! – с наисерьезнейшим видом ответил Лев. – Вроде того, никак нельзя допустить, чтобы товарищ Крячко остался голодным.

Сообразив, что он элементарно прикалывается, Стас ему охотно подыграл:

– Да, да, разумеется! Товарищ Крячко не должен сбавить в весе – ни в физическом, ни в служебном. Поэтому немедленно идем в харчевню!

Они отправились в ближайшее к Главку кафе, где можно было вкусно и сытно подкрепиться. Там, как всегда в это время, было полно студентов из расположенного неподалеку фармацевтического колледжа. Поскольку свободные места были в явном дефиците, приятели уже собрались уходить, говоря по-народному, «не солоно хлебавши», но тут зоркое око Стаса засекло два свободных места за столиком, занятым молоденькими студенточками. На вопрос оперов, не возражают ли девушки против соседства с ними, те, лишь беззаботно рассмеявшись, лаконично уведомили:

– Садитесь!..

Получив заказанные блюда, опера приступили к обеду. Девчонки, неумолчно щебеча о чем-то своем, фармацевтическом, неспешно употребляли диетические салаты. Неожиданно запиликал телефон Гурова, лежавший перед ним на столе. Лев поднял трубку и услышал голос майора-архивариуса:

– Товарищ полковник, я проверил состав 18-й бригады, начиная с две тысячи второго. Там не оказалось ни одного Ивана Корнилина. На всякий случай я пробил данные по другим подразделениям, несущим службу на Крайнем Севере. Нашел одного Владимира Корнилина, но он до сих пор служит в звании прапорщика. Был Евгений Корнилин, но этого Корнилина три года назад комиссовали по причине серьезной травмы коленного сустава. Больше никаких Корнилиных нет.

– Что там, что там? – замерев с поднятой ложкой, зачастил Крячко.

– Хре… Гм-гм!.. Скверно. Оказалось, что Федот – совсем не тот… – сунув телефон в карман, недовольно помотал головой Лев. – Не было в заполярной бригаде морской пехоты бойца с такими паспортными данными. Сейчас идем к себе и, по сути, начинаем все сначала. Нам опять надо – думать, думать и думать.

– Опять все сначала?! – Стас изобразил мученический вид. – Дайте мне кило стрихнина! Девушки, это не к вам… – поспешил он уточнить, поймав удивленный взгляд студенток.

К его удивлению, студентки оказались девчонками «с перцем».

– Стрихнина нет. Только цианистый калий! – смеясь, уведомили они и, поднявшись из-за стола, направились к раздевалке.

– Во дает молодежь! – восхитился Крячко, глядя им вслед. – Приколистки еще те… Эх, где мои семнадцать лет?! – сокрушенно вздохнул он, принимаясь за второе.

Вернувшись в кабинет, опера еще раз обсудили каждую деталь происшедшего со «снежным человеком». Для начала попытались хотя бы приблизительно определить, кем же он мог быть на самом деле. После не самой долгой дискуссии решили оставить за основу первоначальную версию Гурова о том, что неизвестный ранее мог быть морпехом-контрактником, а позже – профессиональным спортсменом из сферы силовых единоборств. Затем приятели попытались прикинуть, кем бы он мог быть еще. Станислав высказался за то, что умерший вполне мог оказаться охранником какого-нибудь туза, который чем-то не угодил своему боссу и за это был обречен на неминуемую смерть. Впрочем, Гуров тут же поставил вопрос о том, что могли бы значить последние слова «снежного человека» в этом контексте.

– Ну, если его босс – из главарей ОПГ, то… То тут все – яснее ясного. Этот момент мы с тобой уже обсуждали – он мог иметь в виду серию крупных ограблений, – авторитетно уведомил Станислав.

Согласившись, что эта версия у них уже имела место быть, Лев продолжил изложение возможных вариантов того, почему и при каких обстоятельствах неизвестный оказался в неглиже в зимнем лесу. Например, он мог быть представителем агентства полукриминального пошиба, которое берет заказы на проведение каких-либо незаконных акций в ходе конкурентной борьбы частных собственников. Сегодня есть и такие. А почему бы нет? Например, в наши дни стало уже чуть ли не официальной профессией такое явление, как «выживальщики» – наемные отморозки, создающие хозяевам спорных квартир невыносимые условия, вынуждая их тем самым или продавать свою долю жилплощади за бесценок или вообще уходить ни с чем.

Так что нет ничего удивительного и в появлении таких «профи», которые по заказу той или иной корпорации убивают репутацию конкурентов заказчика. Что, если «снежный человек» получил задание совершить нечто очень опасное, способное нанести вред здоровью потребителей, но отказался это делать, за что был изощренно убит?

– Вспомни криминальную историю с «тайленолом» в США, когда в лекарство, выпущенное какой-то фармкомпанией, кто-то добавил отраву. Предполагались конкуренты, но виновного так и не нашли. А в Японии был случай, когда отравили конфеты одной из кондитерских фирм.

– И что, кто-то умер? – уточнил Станислав.

– Да, в Штатах умерло несколько человек. По-моему, в Японии тоже. Американская фармкомпания чуть не вылетела в трубу, но удержалась на плаву ценой десятков миллионов долларов.

– Ну, и ты хочешь сказать, что-то похожее появилось и у нас? – недоверчиво спросил Крячко.

– Думаю, этого никак нельзя исключать… Последние годы наш современный мир слишком быстро стал меняться. Понятное дело, при Союзе подобное вообще было бы немыслимо. А сегодня в условиях капитализма, причем криминального пошиба, появиться может все, что угодно. Прежде всего надо иметь в виду, что такого рода «конторы» по дискредитации вряд ли стали бы слишком уж широко себя рекламировать. Поэтому версию о криминальной конкуренции я не предлагаю как основную, но в поле зрения ее держать стоит.

– Нет, Лева, все-таки мне кажется, что тут слишком много «белых пятен»… – продолжал сомневаться Станислав. – Допустим, так и есть – да, существует некая группировка, участвующая в нечестной конкуренции. Но тогда как увязать такую вот контору и то, что сказал «снежный человек»?

– Это лежит на поверхности… – тихо рассмеялся Лев.

По его мнению, можно предположить, что некая структура – производственная, коммерческая или финансовая, намеревающаяся стать доминирующей на своем рынке, – решила использовать иностранный опыт компрометации конкурентов. Причем не самый щадящий, даже, возможно, сопряженный с человеческими жертвами. На кону сотни тысяч (если не миллионы!) баксов «гонорара». Ради них иные могут пойти ох как далеко. И все бы складывалось вполне удачно, но у одного из членов этой шайки отчего-то вдруг проснулась совесть. Он сделал что-то не так, как было ему приказано, и из-за этого уже подготовленная операция «накрылась медным тазом». Безусловно, шайка ему этого не простила и сделала то, что сделала.

Крячко некоторое время глядел в одну точку, осмысливая услышанное, после чего, пожав плечами, задумчиво произнес:

– Ну, добро! На запасную версию это тянет. Ну а что бы ты сказал, если предположить, что «снежный человек» работал в коллекторском агентстве? Там ведь, обрати внимание, стараются набрать бывших спортсменов, военных, ментов… А?

– И что же он в качестве коллектора мог совершить такого, за что его коллеги выкинули без одежды на мороз?

– Да не коллеги, Лева, а потерпевшие! – Станислав изобразил многозначительный жест рукой. – Сколько было таких случаев, когда коллекторы и глумились над должниками, и калечили их, и даже убивали… Что, если ему устроили такую казнь за то, что он сам набедокурил?

– И как это увязать с Челябинском? – с оттенком иронии спросил Лев.

– А-а-а, блин! – хлопнул себя ладонью по коленке Крячко. – Точно, точно! Этот-то момент я и упустил. Да, дохлая получилась версия. Хорошо! Вернемся к тому, что наш усопший мог быть профессиональным спортсменом – то, что он Корнилин или… как его там, Пятырин, что ли? – мы пока не знаем. Но будем считать, что он – спортсмен. Лады! Тогда как в привязке к этому обстоятельству может смотреться версия устранения его потенциальным соперником на ринге?

– Нет, на мой взгляд, таким способом его как опасного соперника устранять не стали бы. Насколько я знаю, в большом профессиональном спорте при всех возможных зверских нравах устраняют опасных соперников, устраивая им ДТП, используя огнестрел, удар ножом и тому подобное. А вот такая изощренная казнь попахивает чистой воды уголовщиной.

– Хорошо… – кивнул Крячко. – Предположим, ты прав. Но как же все-таки нам «расшифровать» этого «снежного человека» и выйти на тех, кто с ним расправился? Как ни верти, но в данный момент мы продолжаем топтаться на месте, и просвета пока не видно.

– Хм-м… Ну почему же не видно? – покачал головой Гуров. – Допустим, у меня есть подозрение, что Пятырин и Корнилин – это одно и то же лицо. В армии он был Пятырин, а уйдя на «гражданку», стал Корнилиным. Между прочим, учитывая то, что с ним произошло, это вполне реально.

– Сделать бы генетическую экспертизу… – Станислав мечтательно причмокнул.

– Я тоже об этом подумал. И, кажется, в этом смысле есть хоть и хлипенький, но – вариант… Надо разыскать близких и Корнилина, и Пятырина, если это разные люди. Кстати, по Пятырину сделать это проще простого. Его место рождения в армейских учетных документах есть, я себе переписал. Вот, пожалуйста: Нижний Новгород, улица Пароходная, дом семнадцать, квартира шесть. А каких-либо адресов, каких-то еще личных данных Корнилина найти не удалось?

– Нет, Лева, – широко развел руками Крячко, – года два назад в офисе «Атланта» по непонятным причинам произошел пожар, и большая часть их документации сгорела. К этому времени Корнилин у них уже не состоял.

– Скорее всего, пожар был не случайным, – уверенно резюмировал Лев. – Кто-то таким способом заметал следы. Ну а так-то об этом Корнилине тебе рассказали хоть что-то характерное, конкретное?

На мгновение задумавшись, Станислав сообщил, что в общем и целом президент федерации о Корнилине знал не слишком много. Иван был из молчунов. Как про таких говорят: и нашел – молчит, и потерял – молчит. Но в разговоре он как-то сказал, что служил в морской пехоте. Обмолвился и о том, что до «Атланта» состоял в другом клубе, где впервые и вышел на ринг. Но это все. Ни о том, почему ушел из того клуба, ни о своем первом наставнике он даже не упоминал. Никто не знает и о том, откуда он родом, есть ли семья, живы ли родители…

– А ты его не спросил про татуировку крылатой змеи в правой подмышке? – выжидающе прищурился Гуров.

– Тьфу ты, черт! Забыл, блин горелый! Старею, однако, ешкин кот… Ничего, сейчас созвонюсь с Сокольниковым… Ну, с президентом «Атланта», и все точно узнаю.

Набрав номер на своем сотовом и дождавшись отклика, Стас попросил своего собеседника припомнить, не замечал ли тот у Ивана Корнилина весьма необычной татуировки, да еще и не в самом обычном месте. Сокольников тут же подтвердил, что крылатую змею у Ивана он как-то раз заметил во время одной из его первых тренировок. После спарринга поинтересовался – что за символ и почему так спрятан. Корнилин очень неохотно пояснил суть и происхождение такого странного тату. По его словам, это был тайный символ их разведроты. Вроде того, чтобы в любой обстановке и при любых обстоятельствах («Даже если башка напрочь!») можно было опознать разведчика.

Кроме того, в ходе своего повествования Сокольников припомнил еще один занимательный момент. По его словам, в их команде есть один боец с большим стажем по фамилии Фролов. Но парни, как это часто бывает, прозвали его по фамилии Фролом (кстати, Корнилин носил еще одно прозвище – Корень). И вот как-то раз Иван шел по спортзалу к раздевалке, а кто-то из парней окликнул Фролова:

– Фрол!

Корнилин, непонятно почему, резко оглянулся, как будто окликнули не кого-то, а его самого. Сокольникова, который в этот момент стоял невдалеке, это несколько удивило, но он понял так, что Иван, глубоко задумавшись, не расслышал, кого именно позвали, поэтому так и отреагировал.

Поблагодарив Сокольникова, Стас попрощался и, отключив телефон, повернулся к Гурову: