Гуров против Гурова

– Золотые, с двумя изумрудами размером с горошину, но выполненные в виде капель, сами изумруды я имею в виду. Причем цвет у них не совсем обычный… Не зеленый, а такой, знаете ли, мутновато-салатовый.

– Такое бывает? – удивился полковник.

– Бывает, если изумруды совсем молодые. Не знаю уж, где дедушке удалось достать такие… Не иначе как задействовал свои старые внешторговские связи… Но это большая редкость.

– Понятно. – Станислав вернул ключ от сейфа на прежнее место. На всякий случай проверил содержимое оставшихся выдвижных ящиков, но ничего существенного обнаружить не смог. – Больше ничего не пропало, Леночка?

– Не могу сказать наверняка, товарищ полковник… – виновато улыбнулась она.

– Отставить! – шутливо нахмурился Крячко. – Никаких товарищей и никаких полковников. Зовите меня просто Стас или на худой конец Станислав. И, если не трудно, то лучше всего на «ты». Я, конечно, понимаю, что уже далеко не мальчик, но и чувствовать себя глубоким старцем как-то тоже не очень хочется. Договорились, Леночка?

– Договорились.

– Так о чем ты хотела сказать? – подавая пример, первым перешел на «ты» Крячко.

– Я хотела сказать, что не могу быть ни в чем уверенной относительно пропавших ценных вещей. – Елена все так же бережно прижимала к груди шкатулку из орехового дерева. – Я ведь уже говорила вам…

– Тебе, – живо поправил Станислав.

– Что?

– Мы ведь, кажется, договорились перейти на «ты».

– Да, конечно. Просто я имела в виду тебя и полковника Гурова, – с улыбкой выкрутилась девушка, и Стас в очередной раз смог оценить, насколько удивительно меняется ее лицо, когда на нем появляются характерные «ямочки». – Так вот… Я уже говорила, что приезжала навестить дедушку буквально раз в год. И при этом мои визиты длились не больше недели. Следовательно, я вряд ли смогу точно определить, какие вещи на месте, а какие пропали. Серьги принадлежали мне, а что касается всего остального…

– Я понял, – кивнул Крячко. – И все же постарайся. Посмотри все еще раз, более внимательно. И покажи мне ту записную книжку со знакомыми твоего дедушки. А я пока пойду, поспрашиваю соседей. Может, кто чего видел или слышал… Хорошо?

Он намеренно не хотел брать Елену с собой. Общаться с потенциальными свидетелями ему будет гораздо проще в одиночку.

– Хорошо.

Сначала Крячко позвонил в квартиру напротив, но ему никто не ответил. Сыщик спустился этажом ниже. Кнопка электрического звонка на двери под номером «одиннадцать» отсутствовала. Станислав поколебался мгновение, а затем решительно постучал. Из глубины квартиры доносились звуки работающего телевизора. Судя по безумным разноголосым воплям, шла демонстрация очередного ток-шоу, смысл которых для Крячко до сих пор оставался загадкой. Он постучал еще раз. Звук телевизора сделался тише, и на его фоне полковник уловил неторопливые приближающиеся шаги. Громко и сухо, как выстрел, щелкнул замок. Дверь скрипнула и отворилась.

– Вы ко мне? – Маленькая тщедушная бабулька с забранными в пучок седыми волосами хмуро взглянула на сыщика через очки. – Вы кто? – Ее глаза за линзами выглядели огромными, что совершенно не сочеталось с хрупким телосложением хозяйки квартиры.

– Добрый день. – Крячко продемонстрировал ей свое удостоверение. – Я из полиции. Главное управление уголовного розыска. Хотел задать вам пару вопросов…

– По какому поводу?

– По поводу одного из ваших соседей…

– Про Митьку, что ли? – живо высказала предположение старушка. – Я так и знала, что рано или поздно этот дармоед допрыгается. Где это видано, чтобы человек каждый день в семь утра уже пиво дул в подъезде? Разве у приличных людей день должен с этого начинаться?.. Ну ничего, тюрьма научит его уму-разуму. Верно? На сколько вы его сажаете?

– Вообще-то… – Станислав был слегка озадачен столь решительным натиском. У него сложилось впечатление, что в недавнем прошлом бабулька и сама имела отношение к правоохранительным органам. Ее властный тон чем-то напомнил Крячко тон генерала Орлова, когда тот бывал не в духе. – Если честно…

– Его не сажают? – Старушка разочарованно покачала головой, но уже в следующую секунду ее морщинистое лицо осветила надежда: – Его самого пристукнули? Да? Что ж… О покойниках, конечно, плохо не говорят, но вы уж извините меня, молодой человек… Митька такое заслужил, царство ему небесное. Сегодня ты позволяешь себе плюнуть в подъезде, а завтра что?.. Ведь бог знает до чего можно докатиться. Но начинается все с плевков, молодой человек, вы уж мне поверьте…

– Постойте! – Так и не дождавшись подходящей паузы в монологе собеседницы, Крячко решил безжалостно прервать поток ее излияний. – Я даже не знаю, о ком вы говорите, уважаемая… Простите, не знаю вашего имени-отчества…

– Зинаида Михайловна.

– Очень приятно.

– Пахомова Зинаида Михайловна. В прошлом учительница русского языка и литературы. Ветеран труда.

– Странно, – не удержался от сарказма полковник, – а я думал, вы – из милиции.

– Из милиции – вы, – нравоучительно напомнила Зинаида Михайловна. – Или я чего-то не поняла?

Крячко не стал спорить и объяснять заслуженному ветерану русского языка и литературы, что такое сарказм.

– Все верно, – серьезно подтвердил он. – Только дело вот в чем, Зинаида Михайловна. Ни о каком Митьке, о котором вы толкуете, мне ничего не известно. Хотя, возможно, мы с вами еще и вернемся к этому вопросу. Меня интересует другой ваш сосед, из тринадцатой квартиры. Устьянцев Геннадий Геннадьевич.

– Ах, этот! – Лицо пожилой дамы исказила гримаса неприкрытого презрения. – Буржуй недорезанный, вот он кто. Тридцать лет, как клоп какой-то, сосал кровь трудового народа. Все хапал, хапал… И куда ему столько надо было? Я ведь как-то не выдержала и откровенно спросила его: «Зачем ты столько хапаешь, Гена? На тот свет с собой деньги забрать собираешься? Или багажник на крышку гроба приделать планируешь?» А ему хоть бы хны… Усмехнулся только в усы и отвечает: «На безбедную старость коплю, Зинаида. Для себя и для тебя». Я говорю: «А я-то тут при чем?» А он: «Наберусь смелости и предложение тебе сделаю. Будем вместе старость встречать. И ни в чем не нуждаться». Только зачем он мне такой нужен? Хоть с деньгами, хоть без. Я уж лучше одна… Как-нибудь. Не жалуюсь. А с буржуями и народными кровососами я отродясь дел не имела. И иметь не буду… Вы уж с ним там построже, молодой человек, спуску не давайте. А то ведь Генка – он хитрый…

– Понятно, понятно. – Крячко с трудом подавил зевоту. Он уже понял, что ничего толкового от Зинаиды Михайловны добиться не удастся. – Вы сами-то его последний раз когда видели?

– Что значит «когда»? – Вопрос сыщика вызвал у старушки искреннее удивление. – В тот день, как вы его забрали, и видела. А потом уже ни разу. А он что?.. Сбежал от вас, что ли?

– Не понял? – Теперь уже пришла очередь Станислава удивляться. – Куда и когда я его забирал?

– Ну, не вы лично, молодой человек… Но ваши. Коллеги ваши то есть.

Зевать Крячко мгновенно расхотелось. Он насторожился, подобно гончей, учуявшей след дичи.

– Когда это было, Зинаида Михайловна, не припомните?

– А чего тут припоминать? – откликнулась она. – Я, слава богу, склерозом пока не страдаю. На прошлой неделе это было. Во вторник. Я в тот день как раз пенсию ждала, но почтальонша наша новенькая так и не соизволила явиться. Вертихвостка! Явилась в четверг как ни в чем не бывало. А во вторник, часов в семь вечера… или в самом начале восьмого… Слышу шаги на лестнице. Я к двери… Но пока дошла, они мой этаж уже миновали. Я дверь открыла и слышу, они в квартиру Геннадия звонят. Потом он, видимо, спросил: «Кто там?» – потому что один из ваших громко возвестил: «Откройте, полиция!» Гена открыл. Они вошли к нему в квартиру, и больше я ничего не слышала… А минут через десять-пятнадцать снова хлопнула дверь наверху. Я на кухне была, а там хорошо слышно, как дверь в квартиру Геннадия хлопает… Я назад… Но опять немного не успела. Видела только, как они по лестничному пролету на второй этаж спускались.

– Сколько человек?

– Двое. Геннадий и с ним полицейский один.

– Полицейского, случайно, не рассмотрели? – спросил Станислав.

– Только макушку. – Острое сухопарое плечико слегка дернулось. – У него были черные волосы. Это все, что я могу сказать.

– Извините, но до этого вы сказали «они», а с Геннадием Геннадьевичем спускался один человек. Как это понимать?

– Остальные остались в квартире, – спокойно пояснила Зинаида Михайловна. – Как минимум двое. Я слышала их шаги. Так же, как сегодня слышала шаги ваши и Ленины. Но это только в том случае, если кто-то ходит прямо над моей спальней. В других комнатах такой хорошей слышимости нет. Поэтому я не могу сказать вам, когда остальные ваши сотрудники покинули квартиру Геннадия. Этот момент я, честно признаюсь, упустила из виду. Не доглядела… Так вы мне не ответили, молодой человек. Он что, сбежал?

– Не совсем, – ушел от ответа сыщик. – Тут задействованы разные ведомства, возникла путаница… Все сложно. Но мы разберемся. А вам спасибо огромное за информацию, Зинаида Михайловна.

– Не за что, – отмахнулась старушка, гордо приосанившись. Похвала полицейского пришлась ей по душе. – Если Геннадий виноват, так пусть отвечает по закону. Правильно?

– Полностью с вами согласен.

Распрощавшись с Зинаидой Михайловной, Станислав вернулся в квартиру Устьянцева. Делиться полученной информацией с Еленой, по мнению полковника, пока не стоило. Зачем волновать ее раньше времени? Версия с арестом вызывала у Крячко сомнения. То есть он допускал такой вариант и знал, что сможет проверить его в течение часа, но сотрудники правоохранительных органов определенно не стали бы чистить сейф Геннадия Геннадьевича. Здесь что-то не сходилось.