Банда беспалых

Появление Гурова в архиве было обусловлено цепочкой обстоятельств, которая возникла после посещения места преступления. Сивуха, хоть и старался вовсю, особой помощи оперативникам на месте оказать не сумел, но в продвижение расследования свою лепту внести ему все же удалось. Прибыв на место, он развил бурную деятельность: бегал по двору, тыкая пальцем во все, по его мнению, значимые места, показал оперативникам дорогу через гаражи, где им была обнаружена кровь, по поводу и без повода останавливал прохожих, докучая им бесполезными вопросами. Продолжалось это до тех пор, пока утомленный суетой Крячко в приказном порядке не заставил его остановиться.

Сивуха искренне удивился негодованию полковника, он ведь полагал, что действует как настоящий профессионал в сфере расследования кровавых преступлений, не зря же он уйму фильмов про милицию пересмотрел. Пришлось Стасу потратить время, чтобы убедить Сивуху в обратном. После этого дело пошло лучше. Отвечать на вопросы тот умел, и спустя сорок минут выдал операм то, чего они ожидали от него с самого начала.

В городской обстановке он ориентировался отменно, особенно в ее криминальной составляющей. Список притонов, где собирались отбросы калужского общества, Крячко предусмотрительно захватил с собой. Сивуха же добавил к этому списку значительное количество злачных мест, на которые, по его мнению, стоило обратить внимание. В этих местах собирались люди не сидевшие, далекие от тюремной романтики и уголовных законов. Бывшие военные, по разным причинам потерявшие работу и жилье. Приезжие, в том числе гастарбайтеры, в городе осевшие, но работой так себя и не обременившие. Пьяницы, пропившие хорошее жилье и выселенные шустрыми риелторами на задворки города. Одним словом, маргиналы во всех своих проявлениях.

Знал Сивуха и так называемые уголовные «малины», но эти места уже были проверены до Гурова и Крячко, так что начинать «хождение по мукам» было решено с тех мест, где калужские оперативники еще не были. Крячко намеревался распрощаться с назойливым свидетелем во дворе ореховского дома, и тут Сивуха проявил поистине чудеса настойчивости. Он так яростно убеждал полковников, что без его помощи в подобных местах им успеха не добиться, так расхваливал свои способности вызывать на откровенность любого из вышеперечисленной категории индивидов, что заставил сдаться даже Крячко.

В первом же притоне Сивуха доказал, что слово его не расходится с делом. После тридцати минут «интеллектуальной» беседы с парнями, живущими у старого кладбища, Гуров и Крячко получили весьма ценную информацию, с которой начал раскручиваться сложный клубок, приведший Гурова в архив. Получить информацию помог литр «красненькой», так что и в этом отношении участие Сивухи оказалось незаменимым, так как пить дешевое вино у полковников особого желания не возникло.

Контингент здесь подобрался довольно спокойный. Может, Сивуха намеренно выбрал этот дом первым, чтобы охоту возить его по старым друзьям не отбить, а может, и правда считал, что от компании с кладбища пользы будет больше всего. Так или иначе, но, несмотря на скудость обстановки и явную привязанность компании к «зеленому змию», обращались здесь друг к другу уважительно и по имени. На гостей реагировали спокойно, Сивуху встретили как родного. Гостинцу в виде дешевого пойла обрадовались, и как только расселись вокруг стола и приняли по первому стакану, на незнакомцев и вовсе перестали обращать внимание.

Речь о Ванечке Косыгине завел самый молодой из жильцов развалюхи у кладбища, сорокалетний узбек по имени Азиз. Вспомнил он о нем после того, как Сивуха поделился деталями убийства Андрея Орехова. Эта тема сразу стала ключевой в разговоре. Слухи и сплетни по городу расползлись за пару часов, история моментально обросла множеством кровавых, а порой и мистических подробностей, и присутствующим хотелось выяснить, что из всего услышанного соответствует действительности, а что – откровенный треп.

Сначала никто не понял, с чего это Азизу на память Ванечка пришел, уж больно издалека тот начал. Сперва вспомнил, как ловко Ванечка умел бабок на базаре на закуску разводить: подойдет, пару-тройку баек расскажет, одной замшелой старушке комплимент по поводу внешности отвесит, у другой ботинки похвалит, мол, по моде обувается, у третьей сходство с популярной актрисой отыщет. Не историей, так лестью зацепит, а после, вроде как невзначай, огурчики похвалит или запахом пирожков восхитится, старушки и растают. Надают Ванечке полны руки, ешь, мол, не жалко. Тот закусь в общий котел, и все довольны.

Потом к похоронам Ванечки перешел, вернее, к их отсутствию. Жалко, говорит, что похоронить его некому было. Могилки у Ванечки нет, а то бы он, Азиз, наверняка к нему захаживал. Хороший был человек Ванечка, душевный. Поди разберись, за что такая смерть страшная его постигла. После этих слов до Сивухи дошло, куда Азиз клонит. Он аж стакан из рук выпустил, так расстроился, что сам про Ванечку не вспомнил. Заикаться начал, все спешил вперед Азиза полковникам объяснить, чего ради речь о Ванечке зашла.

Оказалось, участь у Косыгина не завиднее ореховской. До своей злополучной смерти Ванечка Косыгин считался чем-то вроде «переходящего красного знамени» в среде маргиналов, потому что постоянного ночлега не имел. К какой группе приблудится, там и ночует. Недельку у одних погостит, месяц у других перекантуется, обжиться не успеет, глядишь, дальше пошел. Как ни странно, принимали Ванечку везде. Хоть в уголовной компании, хоть в группе опустившихся интеллигентов, хоть в притоне наркоманов он всегда был желанным гостем.

Год назад, также по летней поре, случилось Ванечке заночевать недалеко от Турынинских Двориков, место есть такое в Калуге, недалеко от очистных сооружений и турбинного завода. Там, у заводского причала, нашел себе симпатичное местечко, бросил полудошку на землю – вот и временное пристанище. Почему там? Кто теперь разберет… Может, ностальгия привела. Ванечка помнил времена, когда жизнь здесь била ключом: с причала на баржи грузили турбины, по Оке до самого Алексина курсировали мощный катер «Луч» и его меньший брат, ласково прозванный причальными работниками «мальком», и народу всегда валом. Теперь оба катера доживали свой век на приколе, ржавея от времени и ненужности, а народ рассосался, подыскав места более денежные.

Из охраны на базе только две собаки и остались. Умные, правда, собаки. Они Ванечку и нашли, и людей к нему привели, а уж люди полицию вызвали. Полиция приехала к обеду следующего дня. Задержались не из лени, а так уж сложились обстоятельства. Пока собаки Ванечкину окровавленную полудошку в жилой сектор притащили, пока прохожие на оборванный предмет, торчащий из пасти пса, внимание обратили, пока активист нашелся, которому не лень стало за собаками к причалу ковылять, полдня и прошло. А полиция что? Как сигнал поступил – так и выехали.

Ни Сивуха, ни Азиз, ни другие члены компании тела Ванечкиного не видели, но по слухам, что ходили в то время по городу, представляли смерть Косыгина событием из ряда вон выходящим. Если Орехову досталось тридцать восемь ножевых ран, то Косыгину – вдвое больше. Сплетники говорили, что исполосовали Ванечку так, точно на ленточки разделить намеревались. На теле ни одного места нетронутым не оставили, даже пятки искромсали. А уж что с руками сотворили – про то и вспоминать страшно. Все десять пальцев откромсали, часть на дороге бросили, а часть с собой забрали. Будь собаки с причала чуть подурнее, ничегошеньки от Ванечки не осталось бы, все до косточек псы бы обглодали.

Отрезанные пальцы и неоправданно большое количество ножевых ран не только Азиза аналогию между смертями Орехова и Косыгина провести заставили. Услышав про пальцы, Гуров принялся выспрашивать подробности. Дату вспомнили с трудом, да и то неточно. Может, в конце июля, может, в начале августа. Плюс-минус, в одном сошлись все – время теплое было. Места, где до смерти Ванечка появлялся чаще всего, перечислили без труда, а вот сказать, кого из бывших приятелей найти реально, а кого уже след простыл, не смогли.

Сведения, добытые таким оригинальным способом, требовали проверки. В первую очередь следовало выяснить, было ли заведено уголовное дело по факту убийства Косыгина, и, в случае положительного результата, пообщаться со следователем, который вел дело. Этим и занялись полковники, покинув притон.

В Андрияновском отделе про дело Ванечки вспомнили с большим трудом. Во-первых, потому что территориально оно относилось к другому району, во-вторых, потому что шумихи вокруг него не поднимали. Как ни цинично это звучит, смерть бомжа на первые полосы газет обычно не попадает, даже если совершено оно с особой жестокостью. Продолжения не последовало – и слава богу.

По этой же причине расследованием убийства Косыгина занимался стажер из Рязани, курировал стажера следователь, которому до пенсии оставалось дослужить неполный месяц. Как выяснилось, заслуженным отдыхом следователь наслаждался недолго, вскоре после выхода на пенсию он умер. Правда, и возраст его к тому моменту был весьма преклонный. Ввиду кончины следователя помощи ждать оставалось только от стажера.

Отыскать новоиспеченного лейтенанта оказалось не так просто. Стажировка его закончилась три месяца назад, впечатления на начальство он не произвел, вследствие чего остаться для работы на постоянной основе ему никто не предложил, несмотря на то что вакансия имелась. Лейтенант уехал обратно в Рязань и в ближайшем будущем возвращения в Калугу не планировал.

И все же Гурову с ним встретиться удалось. В отделе кадров он разжился номером мобильного телефона стажера, дозвонился до него и обрисовал ситуацию. К счастью, в Рязань ехать не пришлось, так как в настоящее время лейтенант гостил у друзей в Туле. Ну а от Калуги до Тулы рукой подать. Полтора часа – и беседа со стажером состоялась.

Парнишка оказался весьма посредственных способностей. Дело Косыгина помнил плохо, хоть и было оно для него первым, и времени с момента проведения расследования прошло немного. Количество ножевых ранений он подтвердил, отсутствие пальцев тоже, но вот что касается улик с места преступления, опроса свидетелей и прочих деталей – полный ноль. Даже номер дела не вспомнил. Пришлось возвращаться в Калугу ни с чем.

После посещения Тулы Крячко начал бузить, что зря они, мол, время на Ванечку тратят, и по большому счету Гуров был с ним согласен, но, будучи человеком педантичным, отмахнуться от этого дела уже не мог. «Есть здесь связь или нет, а дело нужно изучить, – твердил он напарнику. – Вот исключим совпадения, тогда и успокоимся». А как их исключишь, если все участники следственно-розыскных мероприятий по факту оказались бесполезными, а дело Косыгина, за неимением подозреваемых, отправили в архив?

Пришлось поднапрячь капитана Игольникова. Тот связался с приятелем из соседнего отдела и буквально вынудил его оказать содействие столичным операм. Так Гуров и Крячко попали к криминалисту, который год назад производил осмотр места происшествия у причала турбинного завода, а через него вышли на патологоанатома. Поначалу криминалист особой охоты делиться информацией не проявил, но тут уж Крячко пустил в ход все свои способности договариваться с людьми. В итоге довольно полный отчет по делу Ванечки Косыгина был получен.

Смерть Ванечки наступила в результате множественных проникающих ран острым режущим предметом, предположительно кухонным ножом. Бо?льшая часть ран, как и в случае с Ореховым, пришлась на брюшную полость, но далеко не все. Рассказы о том, как Ванечке исполосовали тело вплоть до пяток, оказались преувеличением, а вот насчет пальцев почти не приврали.

Фаланги пальцев рук отсутствовали полностью, только отрезаны они были всё тем же режущим предметом. Точнее сказать, по словам эксперта, ножей было как минимум три, из чего можно было сделать вывод, что убийц тоже было не меньше трех. Часть пальцев действительно нашли на месте преступления, не досчитались двух мизинцев и одного среднего пальца. Но утверждать, что убийцы унесли их с собой, криминалист не брался.

В момент смерти Ванечка был трезв, остаточные следы алкоголя в крови зафиксировал патологоанатом, но в незначительном количестве. Остатков пищи в пищеводе и кишечнике также не наблюдалось. Следовательно, Косыгин с убийцами не выпивал и не закусывал, а это означало, что убийцы – люди со стороны, Ванечке не знакомые. Еще тогда, год назад, эксперт обратил на это внимание старого следователя. По его мнению, искать преступников среди городских маргиналов смысла не было. Следователь с ним согласился и в отчете написал, что у причала действовали так называемые «гастролеры». Приехали из соседней области, напакостили и отчалили.

И тут на связь вышел генерал Орлов. Гуров честно доложил ему все как есть, включая историю с Ванечкой. Он не ожидал, что генерал так зацепится за совпадения в делах Орехова и Косыгина. Сам Лев еще не успел окончательно определиться, связаны ли между собой эти преступления, Орлов же за идею ухватился крепко. По его мнению, иначе и быть не могло. Чтобы в одном городе дважды было совершено идентичное преступление и разными людьми? Быть такого не может! «Копай, Лева, – приказал генерал. – Что хочешь делай, а убийц Косыгина и Орехова мне найди».

Вот тогда Гурову и пришлось обратиться в архив, а там дело приняло совсем уж неожиданный поворот. Такой, какого он и сам не ожидал. И снова произошло это по чистой случайности, а вернее, по лености стажера. Приехав в архив, Гуров начал с того, что ввел поисковый запрос по делу Косыгина. Поиск по номерам ничего не дал, пришлось искать вручную. И пока он просматривал дела годичной давности, ему на глаза попалось еще одно дело об убийстве бомжа, только на этот раз не в Калуге, а в Пскове.

Псковское дело как под копирку повторяло дело Ванечки. Шестьдесят четыре раны, пальцы рук отсутствуют, а главное, на месте преступления не обнаружены два мизинца и средний палец. Сама жертва – типичный маргинал, бывший военный летчик, списанный в запас из-за травмы конечности (у убитого отсутствовала стопа левой ноги), вследствие чего летчик запил, благополучно пропил жилье и скудные сбережения, после чего переехал жить под Ольгинский мост, поближе к монастырю, где бедному калеке всегда перепадал кусок на пропитание и монетка на «бормотуху».

Убийство калеки псковский убойный отдел проработал на совесть. Одних только протоколов опроса к делу подшили не меньше трех десятков, фотографий с места преступления хватило бы на три альбома, будь их тематика чуть повеселее, но продвинуться в расследовании им это не помогло. Подозреваемых в процессе следственно-розыскных мероприятий прошло около десятка, но до суда дело так и не дошло. Обвинять оказалось некого, и дело повисло «глухарем». Произошло это за два с половиной года до убийства Косыгина.

После псковского дела Гуров еще надеялся, что в случае с Косыгиным действовал подражатель, но поиск идентичных преступлений все же начал. Спустя два часа он отыскал еще одно преступление, совершенное тем же способом. Все те же шесть с половиной десятков ран, нанесенных кухонным ножом, те же отрезанные пальцы и снова «висяк». Город поменялся с Пскова на Курск, на этом разница заканчивалась. После этого стало окончательно понятно, что речь идет об организованной группе и о серии убийств.

Догадка подтвердилась на сто процентов. К полудню вторых суток у Гурова на руках скопилось порядка двенадцати подобных дел. Радиус действия группы никак не определялся территориально, так как места преступлений отстояли друг от друга на многие сотни километров. Омск, Череповец, Киров, Ульяновск, Оренбург, Уфа… Список солидный, даже в столице наследили. Гуров как раз дошел до изучения московского эпизода, когда в архив приехал Крячко.

– Все корпишь? Бросай это неблагодарное занятие. – Стас выложил на стол пакет с пирожками. – Обедать пора, а ты еще не завтракал. Хорошо еще, я о тебе позаботился, а то бы одним запахом бумажным питался.

– Перекусить было бы неплохо, – кивнул Лев и заглянул в пакет. – О, симпатичные! Надеюсь, не у Сивухиных приятелей разжился?

– Обижаешь. В кафетерий забежал, тут недалеко вполне приличный общепит. Чай навынос не продают, а то бы я прихватил.

– С меня и пирожков довольно. – Гуров выудил из пакета пирожок и впился в него зубами. – Вкусно, – прокомментировал он.

– Знаю, пробу снял. – Крячко уселся на свободный стул и, последовав примеру друга, спросил:

– Что новенького?

– Плохи наши дела, – проглотив кусок, ответил Гуров. – Налицо деятельность организованной группы лиц. – Он выложил перед Крячко список дел, которые удалось найти. Тот пробежал по списку глазами и присвистнул:

– Ого, солидно!

– Не то слово. Такого урожая я давно не видел.

– Что делать собираешься?

– Сам как думаешь?

– Проверять каждый эпизод, – произнес Стас и тяжело вздохнул. – Эх, и работенка нам предстоит! Орлову доложил?

– Пока нет. Сперва самому осмыслить надо, а то получится, как с Косыгиным. Я только аналогию провел, а мне уже готовое решение навязали.

– На первый взгляд версия вполне правдоподобная. Объявилась банда придурков, которые решили, что резать людей – это весело. Сидеть на одном месте и резать прохожих чревато последствиями, а разъезжать по стране и в каждом городе кромсать по одному человеку вроде как незаметно. Упаковали чемоданы и поехали, – начал вслух рассуждать Стас. – А почему нет? Если возраст и финансы позволяют – катайся по России-матушке сколько душе угодно. Страна большая, скоро не загребут.

– Насчет финансов замечание актуальное. Откуда они деньги берут? На что живут, на какие шиши по стране раскатывают? Хоть на личном авто, хоть на общественном транспорте – на все деньги нужны, – заметил Лев. – Выходит, наши клиенты из обеспеченных слоев.

– Может, и обеспеченные, а может, и грабежом промышляют. Убили, обчистили, наворованное обналичили и дальше покатили, – предположил Крячко.

– Нет, Стас, тут ты не угадал. Из того, что я успел о них узнать, жертвы они себе подбирают по определенным критериям, – покачал головой Гуров. – Судя по датам, банда действует порядка трех лет, а может, и того больше. За все это время только Андрей Орехов не вписался в общую схему. Ранее члены банды выбирали себе жертву из числа опустившихся слоев общества: безработные, пьяницы, гастарбайтеры, наркоманы и бомжи. В разных сочетаниях.

– Может, специально расчет на то, что ради бомжей никто из штанов выпрыгивать не станет? Убили нарика, да и шут с ним. Найдется убийца – хорошо, не найдется – плевать.

– Или идейные, – внес свое предположение Гуров. – Слышал про так называемых «санитаров общества», а еще есть «общество белых охотников»? Группы в социальных сетях, где публикуют ролики с кадрами избиения бомжей и гастарбайтеров. Насилие ради насилия, так, кажется, но прикрывается это красивыми лозунгами типа: «Очистим город от грязи, наркотиков и алкоголя».