Буква и цифра (сборник)

– А вы понимайте его именно так. Дело в том, что, когда ведется расследование преступления подобного рода, даже самая незначительная деталь может оказаться крайне полезной. Предугадать, что именно выведет следователя на преступника, в этом случае невозможно. Поэтому предлагаю вам расслабиться и начать с самого начала. Допустим, с того момента, когда доктор Дрозинский впервые появился в вашей больнице. Когда, откуда, при каких обстоятельствах? Идея ясна?

– Более чем, – ответила Вероника Степановна и приступила к рассказу.

С ее слов получалось, что Дрозинский был переведен из столичной клиники по рекомендации тамошнего главврача. У Дрозинского якобы появились проблемы легочного характера, столичный смог их лишь усугублял, а свежий, не загрязненный заводскими выхлопами воздух пригорода должен был способствовать улучшению состояния здоровья талантливого хирурга. В эту версию Вероника Степановна не поверила ни на минуту, но постаралась устроить так, чтобы свежим воздухом новый хирург был обеспечен с избытком. Потому-то Владислав получил жилье в нескольких километрах от больницы, в поселке с населением в пятьсот человек. На этом Вероника Степановна не успокоилась. Она попыталась навести справки о Дрозинском, так как не привыкла получать «кота в мешке» в качестве ведущего хирурга. Из официальных источников узнать что-либо компрометирующее Влада не удалось, а вот кое-кто из младшего персонала клиники, где ранее работал Дрозинский, намекнул ей, что доктор не так чист и честен, как кажется. Взяточник, одним словом. Без подтверждения данной теории Вероника Степановна пойти к главврачу не решилась и стала наблюдать за Дрозинским. Несколько лет тот работал безупречно, и она бдительность ослабила. Тем более что в ее ведении был не он один и следить было за кем. И вот в последнее время до нее стали доходить слухи, что Дрозинский взялся за старое. Подловить его никак не удавалось. А потом разразился скандал. Все началось со статьи в прессе о ведущем хирурге, требующем неподъемные суммы за пустяковые операции, пугая родственников пациентов страшными осложнениями, не прими они его условия. В ней же говорилось о нескольких смертельных исходах, жертвах халатного отношения хирурга и попустительства руководства больницы. Историей заинтересовались власти. Началось расследование. Дрозинского, Боброва и саму Веронику Степановну принялись допрашивать с пристрастием. О множественных случаях смертей под ножом хирурга журналисты, естественно, преувеличили. Смертельный случай был один, и в том конкретном случае вина Дрозинского доказана не была. Тем не менее Вероника Степановна стала требовать от Боброва уволить Дрозинского, как не соответствующего занимаемой должности. Бобров медлил, и вот к чему привело промедление. Дрозинский убит, а имя больницы снова полощут в прессе.

Дальше пошла информация личного характера. Семьи Дрозинский не имел. Время от времени до Вероники Степановны доходили слухи о кратковременных интрижках доктора с местными медсестрами, но серьезного романа так и не случилось, несмотря на то что многие девушки мечтали о том, чтобы сменить свою фамилию на фамилию ведущего хирурга. На работе больницы интрижки Дрозинского никак не сказывались, поэтому Вероника Степановна закрывала на них глаза. Последний роман, по сведениям Вероники Степановны, был у него еще до того, как разразился скандал. Его пассией была медсестра из гинекологии, Светлана Акиншина. Совсем молоденькая девушка, поступившая в больницу год назад прямо с институтской скамьи. Отчего разладились отношения, Вероника Степановна не знала.

Относительно друзей информации было и того меньше. С коллегами Дрозинский пересекался исключительно по работе. В общих празднованиях участия не принимал, к себе гостей не звал. Были ли у Дрозинского друзья вне стен больницы, судить трудно, так как активностью в общении тот не отличался. Все, что было известно Веронике Степановне, – это то, что на телефон больницы несколько раз звонил сосед Дрозинского, и тот разговаривал с ним подолгу. Возможно, он и был единственным другом хирурга.

Вредными привычками, такими как алкоголь, наркотики или азартные игры, Дрозинский обременен также не был. Старался вести здоровый образ жизни, согласно легенде перевода из столицы. Ежедневные пробежки в лесу оставлял на короткое время, пока велось расследование смерти его пациентки. Как только вердикт «невиновен» был вынесен, пробежки возобновились. Кто знал о маршруте, по которому следовал Дрозинский на своих пробежках? Да весь поселок. Дорога в лес вела одна, а бегать вокруг поселка, когда рядом шикарная лесополоса с наичистейшим воздухом? Нонсенс! О других любителях активного образа жизни, которые так же, как и Дрозинский, имели слабость к пробежкам, Вероника Степановна сообщить не смогла. Правда, посоветовала обратиться с этим вопросом в местный «Клуб здоровья». Имелся в городском поселении такой. Заправлял там давний друг Вероники Степановны, майор в отставке Ярослав Фрязев. Как-то тот упомянул, что Дрозинский приходил к нему, справляясь об условиях членства в клубе. Больше Вероника Степановна ничего не знала.

Обменявшись телефонами, Крячко оставил замглавврача и отправился на поиски Гурова. Тот встретил его в вестибюле. Стас вкратце изложил результат беседы с Гойтич, после чего Лев выложил основные детали разговора с главврачом. Бобров снабдил его всеми данными на родственников пациентки, умершей на операции, проводимой Дрозинским. Девушка, двадцати двух лет, страдала хроническим заболеванием желудка. В больницу была доставлена с острым приступом. В процессе первичного осмотра в желудке были обнаружены множественные гнойные грыжи. Довезти пациентку до Москвы живой не было ни одного шанса. Но и в условиях больницы городского поселения успех операции не гарантировал бы ни один врач. Экстренная хирургия на то и экстренная, что подразумевает операции по жизненным показаниям. По словам Боброва, Дрозинский не хотел браться оперировать девушку, да родственники уговорили. На третьей грыже все закончилось. Гнойный мешок прорвался, мгновенно поразив жизненно важные органы. После чего родственники девушки подали на больницу в суд.

Словам главврача Гуров не особо верил. Как правило, в таких случаях врачи стоят друг за друга горой. Профессиональная этика или что-то в этом роде. Сталкиваться с подобными случаями ему приходилось и раньше. О злоупотреблении положением со стороны Дрозинского Бобров высказывался категоричнее Вероники Степановны. Такого в стенах больницы никогда не было, и быть не могло, таков вердикт главврача. Оно и понятно. Всплыви махинации Дрозинского, первой полетит его голова. Как допустил, почему недоглядел? О любовных похождениях подчиненного Бобров не знал или не захотел распространяться, а вот о друзьях-приятелях имел более полное представление. Он назвал два имени. По его мнению, двое этих людей систематически общались с Дрозинским. Первый – Дмитрий Оскобинцев, водитель-дальнобойщик, он был первым пациентом хирурга после того, как тот переехал в Вишняково. Второй – все тот же сосед, Роман Шепелев.

– Итак, что мы имеем? – подводя итог обмену информацией, произнес Гуров. – Пара-тройка людей, с кем нужно пообщаться немедленно. Одна большая сплетня, разросшаяся до областного масштаба. И сомнительная улика с места преступления.

– С чего начнем? – уточнил Крячко.

– Раз уж мы здесь, нужно отработать всех, кто, так или иначе, соприкасался с хирургом, – предложил Лев. – Лучше всего будет распределить свидетелей. К кому-то пойдешь ты, к кому-то я. Получится быстрее.

– А что потом?

– А потом поедем к фермеру.

Составив список тех, кого ожидала беседа, Гуров и Крячко разошлись каждый по своим адресам. Крячко достались девушки-медсестры, с которыми у Дрозинского когда-либо был роман, в число коих входила Светлана Акиншина. Еще он должен был посетить основателя «Клуба здоровья» Ярослава Фрязева, так как тот жил недалеко от здания больницы, и пройтись по коллегам Дрозинского, вне зависимости от их близости к убитому. Гурову же достались родственники умершей девушки, сосед Дрозинского и водитель-дальнобойщик. Так как те, кого следовало допросить Крячко, находились в больнице или в непосредственной близости от нее, машину забрал Гуров, и первым, кого он решил посетить, был сосед Дрозинского, Роман Шепелев.

Дом Дрозинского располагался на центральной улице Вишняково, его Лев нашел без труда. Скромное трехэтажное строение типовой планировки. Квартира Дрозинского находилась на втором этаже, его друг Шепелев жил на третьем. Поднявшись на третий этаж, Гуров нажал кнопку звонка. Почти сразу за дверью послышались шаги, затем заскрежетал отпираемый замок.

– Добрый день, вы Роман Шепелев?

– Да, это я. Вы по какому вопросу? – Лицо Шепелева было помятым, парень явно страдал от жестокого похмелья.

– Я по поводу вашего друга, Владислава Дрозинского. Войти позволите?

– Квартира Влада этажом ниже, – пробурчал Шепелев, собираясь закрыть дверь.

Лев выставил вперед ногу, не дав этого сделать, и произнес:

– Не спешите! Мне нужны именно вы.

– Не лучший день для беседы вы выбрали, господин хороший, – ворчливо заметил Шепелев, но дверь отпустил. – Ладно уж, входите.

Гуров прошел в прихожую. Хозяин жестом указал в сторону кухни и проследовал туда. Открыв холодильник, извлек оттуда бутылку пива.

– Разрешения не спрашиваю, так как нахожусь на своей территории и имею право делать здесь все, что захочу и когда захочу, – с вызовом проговорил он, распечатывая бутылку и делая большой глоток. – Если дадите мне пару минут, буду готов ответить на все ваши вопросы. Поправлю здоровье, и я весь ваш.

– Трудная ночь? – спросил Гуров, окидывая взглядом ряд бутылок возле холодильника.

– Не труднее прочих, – ухмыльнулся Шепелев и пояснил: – Я в отпуске. Отрываюсь по полной.

Пока он уничтожал содержимое бутылки, Гуров молчал. И лишь когда пустая бутылка присоединилась к батарее своих собратьев, снова заговорил:

– Скажите, как давно вы виделись с Владиславом Дрозинским?

– Дня три назад, – подумав, ответил Шепелев. – Ровно столько длится мой отпуск.

– Где вы его видели в последний раз?

– Что значит, «в последний»? – Во взгляде Шепелева промелькнуло беспокойство. – У него дома. Я зашел к нему по-соседски, предложил выпить за мой отпуск.

– Он согласился?

– Отказал. Влад мало пьет, а зная мои запросы относительно спиртного, соглашается поддержать компанию крайне редко. Правда, мы выпили то, что я с собой принес, но на этом все и закончилось.

– И что же вы принесли с собой? – спросил Гуров.

– Четыре банки пива. Три выпил я, одну он, да и ту не допил. Потом выставил меня за дверь. Как обычно.

– Такова была ваша дружба?

– Дружба дружбе рознь. Собутыльников мне хватает, а вот чтобы по душам с человеком пообщаться, таких маловато, – честно признался Шепелев. – Для того, чтобы напиться, Влад не подходит, а в остальных случаях – идеальный товарищ.

– Вы делились с ним своими проблемами?

– Делился. И он всегда давал дельные советы. – Роман невольно начал говорить о друге в прошедшем времени.

– А он с вами проблемами делился?

– Бывало.

– Например?

– Послушайте, вы при исполнении, в форме и все такое, но ведь и я не чурбан безмозглый! – внезапно раскипятился Шепелев. – Вы явились ко мне в дом, выспрашиваете подробности моей частной жизни, но не удосужились объяснить, по какому праву ведете тут допрос. По-моему, я имею право знать, что случилось.

– Владислав Дрозинский найден мертвым в лесополосе недалеко от поселка, – ровным голосом объявил Гуров.

– Влад умер? – Вопрос прозвучал чуть слышно. Новость настолько оглушила Шепелева, что он медленно опустился на табурет, прислонился к стене и непонимающим взглядом уставился на Гурова.

– Он убит. Убит жестоко и намеренно. Поэтому я здесь.

– Хотите сказать, что подозреваете меня? Да вы просто ненормальный!

– Отнесу ваше высказывание к состоянию аффекта, – спокойно произнес Лев. – Не многие люди могут хладнокровно принять подобное известие.

– Мне нужно выпить! – заявил Шепелев, протягивая руку к дверце холодильника.

– Не раньше, чем мы поговорим, – жестом остановил его Гуров. – Сначала вы ответите на мои вопросы, а уж потом вольны делать все, что вам заблагорассудится.