Мертвая заря

– По инвалидности, что ли? – предположил Гуров. – Или за вредные условия труда?

– Почему по инвалидности? – удивился Тихонов. – Обычная у меня пенсия, трудовая. А, это вы мне годы скостили, решили, что мне еще шестидесяти нет. Хотя многие так ошибаются. Нет, мне уже шестьдесят три, просто выгляжу моложе своих лет.

– Значит, ведете правильный образ жизни, – сделал вывод Гуров. – Не испытываете стрессов, не мучаетесь неразрешимыми проблемами. Вам остается только позавидовать. А вот Виктор Петрович Шаталов, с которым я сегодня познакомился, выглядит, наоборот, старше своих лет.

– А вы, наверное, недавно приехали, – заметил Тихонов, приглядываясь к посетителю. – Что-то я вас раньше в поселке не видел.

– Да, я только сегодня приехал, – подтвердил Гуров. – В гости к своему другу Глебу Павловичу – он в небольшом домике в центре поселка живет.

– Как же, Глеба Павловича я знаю: он к Варе ходит молоко покупать, и мы иногда с ним беседуем. Ученый человек, профессор. Кажется, он по специальности криминалист – верно?

– Так точно, – ответил Лев, удивляясь про себя осведомленности и памятливости собеседника. Он уже сделал заключение, что отшельник Егор Тихонов совсем не так прост, как кажется.

– А вы, стало быть, его знакомый, – продолжал хозяин. – Значит, тоже по юридической части. Не из милиции, часом? Или, как ее теперь называют, из полиции?

– И тут угадали, – кивнул Гуров. – Служу в полиции города Москвы в звании полковника. А зовут меня Лев Иванович.

– Ну а меня Егор Демьянович, – в свою очередь представился Тихонов. – А вы, наверное, с Виктором Петровичем на рыбалку ходили?

– Совершенно верно. Сам я, правда, не рыбак, но за компанию могу с удочкой посидеть. А вы как, удите рыбу?

– Рыбу я ловлю, но не на удочку. Хоть вы из полиции, а все же скажу правду: ловлю, как наши отцы и деды ловили, – с бреднем или в крайнем случае с пауком. Удочка – это уже позже пошло, от городских. Это скорее для удовольствия занятие, а не для пользы. А я один раз с бреднем пройду – вот и улов на целую неделю. И с Варей могу поделиться. Но я вот что вас спросить хотел: стало быть, Виктор Петрович с вами на рыбалку пошел? Не побоялся?

– А чего он должен бояться? – почти искренне удивился Гуров.

– Есть тут кое-что, чего он должен опасаться, – заявил хозяин. – Вы, когда на рыбалке были, ничего необычного не видели? Не слышали?

– Как же, кое-что слышал… – медленно, словно припоминая, проговорил Лев. – Крик был такой… странный… Похоже, будто выпь кричит, только это была не выпь.

– Вы, стало быть, в природе кое-что понимаете, – с одобрением отозвался Тихонов. – Тут вы совершенно правы: это не выпь была и вообще не птица.

– А кто же тогда? И почему Виктору Петровичу следует этого крика опасаться?

– Опасаться ему следует не столько крика, сколько нападения враждебных сил. Духов тьмы, говоря коротко. Вам Виктор Петрович ничего про них не говорил?

– Да, говорил, – признался Гуров. – Сказал, что ему являлся некий… вроде призрака.

– Вот-вот, вроде призрака. Только это не призрак, это гораздо страшнее. Я уже предупреждал Виктора Петровича, чтобы он в одиночку в лес не ходил, непременно за компанию. Если хочет свой разум в целости сохранить, да и саму жизнь тоже.

– Что же это за сила такая, которая ему угрожает? – нахмурился Лев. – Вы объясните, а я, как представитель закона, приму меры, чтобы пресечь ее противоправные действия.

– Тут могут быть разные объяснения, но при любом из них ваши меры не помогут. Здесь совсем другой подход требуется. Все зависит от широты ваших взглядов. Я понимаю, человек вашей профессии – это обязательно материалист. Вряд ли вы верите в духов, в нечистую силу и прочее того же рода. А без этого здешние события не объяснишь.

– Ничего, вы попробуйте, – предложил Гуров, – а я попытаюсь понять.

– Хорошо, попробую, – кивнул Егор. – Только это будет долгий разговор. Давайте тогда на завалинку присядем, что ли.

Они отошли к дому и сели на прогретую солнцем завалинку. Смеркалось, в лесу завела свое долгое «ку-ку» кукушка, из ближней рощи донеслась песня малиновки.

Глава 4

– Эта история берет свое начало в глубине веков, – начал свой рассказ Тихонов. – А точнее, она относится ко временам правления царя Ивана Васильевича.

– Это Ивана Грозного, что ли? – уточнил Гуров.

– Совершенно верно. В то время деревня Онуфриево со всеми ее обитателями принадлежала дворянину Григорию Онуфриеву. Жил он здесь в усадьбе со своей женой Ольгой и тремя детьми. И так случилось, что впал Григорий в немилость у грозного царя. Почему – история умалчивает. Может, оплошал где, а может, оговорил дворянина какой завистник. И эта версия кажется самой правильной, потому что вышло от царя указание – лишить Григория Онуфриева всех владений, а деревню его отдать в опричнину, в распоряжение царского холопа Васьки Шаталова.

– Шаталова?! – удивился Гуров. – Вы не путаете?

– Как же я могу спутать, если я своими глазами это читал? – возразил Егор.

– И где читали – в бумагах Ивана Грозного? – попробовал подшутить над ним сыщик.

– Нет, в архивах я не работал, – вполне серьезно ответил деревенский отшельник. – Читал я это в трудах академика Скрынникова, который исследовал историю опричнины. Так что, дальше слушать будете или достаточно?

– Буду, обязательно буду слушать! – заверил Гуров. – Рассказывайте, пожалуйста.

– Так вот, как вышло от царя такое указание, тотчас Васька Шаталов явился в деревню с группой таких же, как он, головорезов. Григорий попробовал им сопротивляться, но врагов было больше, и они его одолели. Скрутили Григория, прибили его, еще живого, к стене собственного дома, и на глазах у семьи истыкали стрелами. Над женой его Ольгой надругались, а потом зарубили ее саблями и тело бросили в реку. Но перед тем как умереть, Ольга успела предать своих убийц страшному проклятию. Она предрекла, что сам Василий и все его потомство не увидят в жизни никакой радости, а одни только беды.

Так же захватчики хотели поступить и со старшей дочерью Дарьей, но она не далась, сама в реку бросилась и утонула. Меньшего сына Егора убийцы тоже утопили, а вот средний сын Костя сумел ускользнуть от головорезов, в лес убежал и скрылся. С тех пор его никто не видел.

Так Васька Шаталов стал хозяином Онуфриева. Только недолго он радовался. Уже вскорости, в годы Ливонской войны, жена его, которую, по совпадению, тоже звали Ольга, решила избавиться от мужа и оговорила его перед думскими дьяками. Василия обвинили в измене и казнили. А Ольга, оставшись одна, окружила себя лихими людьми, предалась с ними блуду, а затем стала разбойничать на окрестных дорогах. За что, уже при царе Борисе, была схвачена, подвергнута пытке и обезглавлена.

Усадьбу со всей деревней унаследовал сын Василия Константин. Но и его, и его сыновей и дочерей преследовали всяческие беды и несчастья. И так длится до сего дня, потому что проклятие погибшей Ольги продолжает действовать. И с особой силой оно действует здесь, в деревне Онуфриево. Вот почему никого из потомков Васьки Шаталова в деревне не осталось. Где-то они, наверное, живут, но где – мне неведомо. Возможно, одним из потомков того опричника является и Виктор Петрович Шаталов. Но утверждать это я не могу – для этого надо предпринять специальные исследования. Но одно могу сказать точно: Виктору Петровичу ни в коем случае не следовало приобретать здесь недвижимость, а тем более жить.

– Так вы хотите сказать, что Виктора Петровича преследует дух убитого дворянина Онуфриева?

– Не только его, – ответил Тихонов, – но и его жены Ольги, дочери Дарьи и сына Егора. Вот почему «онуфриевский призрак» лишен четких очертаний, определенного облика. Он может быть и мужчиной, и женщиной, и ребенком. Одно про него можно сказать определенно: он преследует всех потомков жестокого убийцы и старается их прогнать.

– И это проклятие продолжает действовать, хотя вам неизвестно, является Виктор Петрович прямым потомком того самого Васьки Шаталова или нет…

– Да, с определенностью я этого сказать не могу, – покачал головой Тихонов, – я их семейной генеалогией не занимался. Но, согласитесь, это удивительное совпадение – на место, где стояла усадьба дворянина Шаталова, приехал, причем издалека, человек с такой же фамилией. Я в совпадения не верю. Наоборот, верю, что все в жизни связано и не случайно. Так что, скорее всего, Виктор Петрович действительно является потомком того опричника.

– И вы всю эту историю рассказали Виктору Петровичу?

– Конечно, ведь я должен был их предупредить! – воскликнул Тихонов. – Правда, чтобы сильно не травмировать самого Шаталова, я все это поведал его супруге, Ольге Григорьевне.

– И как она это восприняла?

– Ну, вначале слушала с иронией – вот прямо как вы, а потом стала слушать внимательнее, вопросы задавала…

– И что вы ей советовали?

– А что я ей мог посоветовать в сложившихся обстоятельствах? Только одно: как можно скорее продать усадьбу и уехать отсюда, если ей дороги жизнь и здоровье ее мужа и сына, а также и собственные.

– Но Ольга к вам, как я понимаю, не прислушалась?

– Нет, не прислушалась, – с сожалением покачал головой Тихонов. – Хотя мужу, видимо, рассказала. Я об этом с такой уверенностью говорю, потому что позже, когда Виктору Петровичу впервые явился призрак, он ко мне приходил и расспрашивал подробности этой истории.