Опасные выборы

– Она у меня на гастролях и вернется только через два месяца…

Гурову приходилось бывать в санаториях и пансионатах. За свою жизнь он не раз отдыхал и в ведомственном санатории для старших офицеров. Но что такое современный санаторный VIP-комплекс, осознал только здесь. Пансионат назывался «Сенеж» и располагался, естественно, на Сенежском озере под Солнечногорском. Водитель Финагенова, молодой молчаливый парень, со знанием дела подрулил к невысоким автоматическим воротам, коротко что-то сказал охраннику, и ворота послушно распахнулись. В холле он представил Гурова, вежливо кивнул ему и удалился. Через две минуты Лев очутился в руках вымуштрованного и предупредительного персонала.

Его проводили на второй этаж в номер. Девушка с бейджиком «Гостевая служба. Оксана» распахнула дверь, и перед Гуровым предстал во всей красе просторный двухкомнатный люкс. Обширный коридор заканчивался санузлом, в котором, кроме унитаза, биде и душевой кабины, имелась и ванна-джакузи. Направо арка открывала большую гостиную комнату с мягким кожаным диваном, креслами, баром, картинами, напольными вазами и плазменным телевизором на стене, а налево вела дверь в спальню и в гардеробную комнату.

– Вы приехали без вещей, – не столько спросила, сколько констатировала Оксана. – Мы можем предоставить вам все необходимое. На процедуры и приемы специалистов у нас принято ходить в специальных медицинских костюмах. – Девушка отодвинула перегородку в шкафу-купе и показала на вешалке комплект, напомнивший Гурову костюмы современных врачей, которые он видел в клиниках. Только здесь они были белого цвета. – У вас какой размер?

– Э-э… пятьдесят второй.

– Я так и думала, – улыбнулась девушка, отодвигая в сторону лишние костюмы на вешалках. – У вас очень спортивная мужественная фигура. Остальное уберет горничная.

Гуров хотел брякнуть, что у него не спортивная фигура, а заматеревшая, но сдержался.

– Здесь банные халаты из плотного материала и тонкие, на выбор. Если у вас что-то случится – испачкаете, например, – то скажите горничной, она поменяет. Вот здесь внизу – тапочки. Банные, для хождения по номеру, на процедуры. Если хотите, мы можем предоставить вам и спортивную одежду. У нас есть теннисные корты, тренажерные залы, спортивные костюмы, спортивные трусы, футболки, головные уборы – все в вашем распоряжении.

– Я подумаю, – кивнул Гуров. – Сначала нужно послушать, что скажут медики.

– Конечно, Лев Иванович. Сейчас я советую вам отдохнуть примерно час, принять душ. Потом за вами придет медсестра и проводит вас на первый осмотр. Там вам сделают назначения, познакомят с распорядком и проводят к врачу-косметологу.

– А-а? Я, что…

– Косметологические процедуры необходимы всем, а не только женщинам, – улыбнулась Оксана. – Лечебные процедуры для кожи, волос, для общего омоложения организма…

– Верю, верю, – поспешно отозвался Гуров. – Отдаюсь полностью и безропотно в руки специалистов.

Осмотры, опросы и консультации заняли всю первую половину дня. Заполнялись какие-то карты, анкеты, Гурова крутили, щупали, мяли ему живот, светили лампочкой в глаза. Вынесенный специалистами вердикт сыщика нисколько не удивил. Он был продуктом времени, а медицина уже прочно встала на коммерческие рельсы. Чем больше у тебя денег, тем больше болезней у тебя найдут. И печень у Гурова оказалась увеличенной, и нервное расстройство у него нашли, и серьезную озабоченность вызвало состояние сердечно-сосудистой системы. А уж кожные покровы вообще требовали всей мощи современной косметологии.

Гуров вежливо улыбался, кивал головой и охотно со всем соглашался. А почему не согласиться, если все оплачено? Нашли, так лечите. В конечном итоге, ему ведь не на операцию предлагали лечь. А процедуры… Большинство из них оказались очень приятными. Сыщик душевно пропарился, сидя в настоящей кедровой бочке. С наслаждением прошел через пилинги, массажи, обертывания. Сидел с масками на лице, а две девушки трудились над его ногами. Впервые Гуров узнал, что педикюр – это не только процесс ухода за ногтями ног, но и за ногами в целом. Пятки у него слегка горели, но ощущение, что они у тебя мягкие и нежные, как у новорожденного, было приятным.

Референт появился ближе к вечеру, когда Гуров после всех процедур нацелился вздремнуть перед ужином. Короткий деловитый стук в дверь был не похож на вежливый стук персонала. Дверь распахнулась, и в номер вошел щуплый, неказистый молодой человек очень неопределенного возраста. Был он какой-то весь костистый, пиджак висел на нем, как на вешалке, а в воротник рубашки, казалось, можно было всунуть еще две такие же куриные шеи. Но больше всего Гурова поразили откровенно крашеные волосы. Не подкрашенные, а именно радикально и откровенно окрашенные, причем в какой-то неестественно-каштановый цвет.

– Здравствуйте, меня зовут Эдуард Николаевич, – представился незнакомец тонким пронзительным голоском. – Липатов Эдуард Николаевич. Я ваш референт.

Гуров некоторое время молча наблюдал утонченное аристократическое жестикулирование и пришел к выводу, что референт – гомосексуалист. Он вздохнул, демонстративно шаркнул ногой в тапочке и предложил:

– Прошу вас, присаживайтесь, Эдуард… Николаевич.

– Можно просто Эдуард, – без улыбки разрешил референт, не глядя на Гурова.

Он рылся в своем объемистом коричневом портфеле из дорогой кожи и выкладывал на журнальный столик какие-то папки, пластиковые скоросшиватели, буклеты на хорошей глянцевой бумаге. Гуров уселся в кресло напротив и терпеливо ждал продолжения. Он обратил внимание, что во время манипуляций руками у референта периодически мелькала часть руки выше кисти, и загорелая кисть контрастирована с девственной белизной кожи выше. Тот же эффект просматривался и на шее. Возникало ощущение, что крашеный референт никогда не снимает пиджака. Уж рубашки он точно на улице не снимает и рукава не засучивает. Интересно, а загорает он тоже в костюме? Хотя, видимо, не загорает, но много времени проводит под солнцем. Вопрос сорвался с языка сам собой.

– Скажите, Эдуард, – поинтересовался Гуров с самым невинным видом, – а у вас есть дача, загородный дом?

– Есть, – остановил свои манипуляции референт и пристально посмотрел на Гурова. – В прошлом году я купил небольшой дом в Завидово. – Глаза у референта были неприятные. Бледно-серый цвет делал их абсолютно невыразительными, и смотрели они из-под редких светлых ресниц.

– И бассейн, наверное, во дворе есть? – вкрадчивым голосом спросил Гуров.

– Да, конечно, – ответил Эдуард, непонимающе хлопая своими бесцветными ресницами. – Вы не переживайте, – по-своему понял он вопросы Гурова, – все у вас будет. И машина хорошая, и дом за городом с бассейном. Главное – слушаться меня и ни на йоту не отступать от моих рекомендаций. Успех гарантирован.

– Слушайте, Эдуард, – оживился Гуров, откровенно валяя дурака, – а вы случайно в команде президента в последнюю предвыборную кампанию не работали?

– Работал, – после непродолжительной паузы ответил Липатов. – Политтехнологии – это мой хлеб, и вам нечего беспокоиться. Давайте перейдем к делу. Сначала поработаем над вашим имиджем. Вы кто?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Гуров успел машинально испугаться, что у референта не все дома, или он страдает кратковременным выпадением памяти.

– В каком смысле? – осторожно спросил Лев и покосился на входную дверь.

– В данном случае вопрос риторический, – отмахнулся Липатов. – Я имею в виду понимание вами своего образа. Вы – полковник полиции, работник Центрального аппарата уголовного розыска страны, человек, который достиг профессиональных вершин. Человек, который не удовлетворен существующим положением в стране и который оставил службу, чтобы ринуться на фронт борьбы с различными негативными проявлениями во власти. Вы бывший полицейский, поэтому вам ближе борьба с коррупцией, другими нарушениями закона; ближе те, кто пострадал от противоправных действий той же полиции. Ведь там, как и везде, есть недобросовестные и нечестные работники. Вот ваш образ! Вы энергичны, у вас богатый жизненный опыт, вы принципиальны и профессиональны. У вас горячее желание изменить этот мир к лучшему, встать на защиту обездоленных, обиженных, пострадавших. Вы бескомпромиссный борец. Таким проявили себя в борьбе с преступностью во время работы в полиции, таким и останетесь…

– …в памяти народа, – не удержался от шутки Гуров.

– Мне нравится, что у вас хорошее настроение, – кивнул референт без всякого намека на улыбку. – Это соответствует вашему образу. Оптимист, здоровая психика…

– Я только хотел пошутить, – промямлил Гуров, который уже пожалел, что открыл рот.

– Запомните свой образ, – проигнорировал попытку своего подопечного оправдаться Липатов. – Вам, как актеру, необходимо с ним сживаться. Ваша жизнь на все время до выборов – сплошная репетиция и сплошной спектакль. Ни на шаг не отступать от роли, вести себя так, как ею предписано, – даже на процедурах, даже в общении здесь с персоналом, даже перед сном, когда вы уже потушили свет. И думать, как ваш герой.

– Даже в постели с женщиной? – брякнул Гуров и с интересом стал смотреть на реакцию человека, которого он считал педиком.

– А чем, простите, эта ситуация отличается от другой?

– Если вопрос снова не риторический, – глубокомысленно заметил Гуров, – то могу подробно описать, чем отличается поведение с женщиной в очереди в рыбный отдел гастронома от поведения с женщиной во время полового акта. В первом случае…

– Это к делу не относится, – строго прервал его Эдуард. – Вы живой человек, только в образе. Давайте перейдем к месту действия. Покровск. Что собой представляет этот населенный пункт? Провинциальным его с полным правом не назовешь. От столицы всего каких-то восемьдесят километров. Город промышленный, есть филиалы московских вузов, несколько средних специальных учебных заведений, квалифицированные рабочие кадры, развитая инфраструктура, коммерческая насыщенность на душу населения выше среднего.

– И что это в нашем случае значит?

– Это значит, что Покровск – современный, развитый город, который никак нельзя назвать отсталым или провинциальным. Здесь нужны практически столичные технологии, рассчитанные на высокий уровень интеллекта электората. Нельзя ограничиваться ассортиментом продовольственных магазинов или обещанием провести газ, нужно бить не на низменные, а на высокие потребности личности и общества. Для этого ваш образ просто отлично подходит. Ну-ка, попробуйте сами сформулировать свою позицию кандидата в мэры. За что вы собираетесь бороться в случае успеха?

– За светлое будущее. Но я могу сказать, с чем я буду бороться, – ответил Гуров, закинул ногу на ногу и уставился в потолок. – С коррупцией в органах власти на всех уровнях; с казнокрадством; против криминала во власти, соответственно выявляя факты сращивания криминальных структур с чиновничьим аппаратом; с разгильдяйством, разумеется, и непрофессионализмом. Наверное, важна чистота и санитарное состояние города. В Покровске, я думаю, существуют те же проблемы ЖКХ, что и по всей стране. Все перечислил?

– Далеко не все, – покачал головой Эдуард. – Вы забыли социальную сферу.

И Липатов принялся перечислять все то, за что и с чем Гурову предстояло бороться на посту мэра. Говорил и перечислял референт минут пятнадцать. Сыщик сначала расслабленно кивал головой, развалившись в кресле, потом с беспокойством сел прямо, затем окончательно ударился в панику.

– Стоп, стоп, стоп! Закройте краник, Эдуард! Вы с ума сошли, что ли? Вы же мне сейчас пересказываете толстый том справочника по руководству к действиям провинциального мэра. Вы что, думаете, что я все это запомню с первого раза?

– Я просто хотел показать вам те безграничные возможности проявить себя, которые существуют на этом поприще, – без тени смущения заявил референт. – Программа может быть очень громоздкая. Вот вы сейчас возмутились. Теперь представьте, как к такой программе отнесутся избиратели, если вы будете ее вываливать в таком виде. Программа кандидата должна быть лаконичной и содержательной одновременно. Это как бренд, это должно подчеркивать ваше единственное достоинство, ваше яркое и важное отличие от других кандидатов – бить точно в цель, беспрепятственно и инстинктивно доходить до душ тех, на чьи голоса мы рассчитываем.

– Но это же невозможно, – вытаращил Гуров глаза. – Сотни тысяч людей, и все очень разные. Кто рабочий, кто бизнесмен, кто…

– А мы и не собираемся привлекать на свою сторону абсолютно всех. Это в самом деле невозможно. Нам нужна своя, специфическая категория избирателей. На них мы делаем расчет. Наш электорат – это бо?льшая часть населения, которая за границей именуется «средним классом». У нас он, правда, ниже среднего. Это простые люди, это работяги, домохозяйки, неудачники, которые в советское время имели образование, профессию, а теперь оказались невостребованными и не нашли себя в новой капиталистической жизни. Вот кому нужно обещать заботу государства, защиту, особое и постоянное внимание. Эту категорию мы и будем целенаправленно обрабатывать.

– Все понятно, но объясните мне, пожалуйста, такой факт. Ведь у меня будут конкуренты, и они тоже не дураки. Вот мы с ними и сойдемся на одном слое населения в непримиримой борьбе. Что дальше? Победит тот, у кого денег больше? Обещать-то можно все, что угодно…

– Я вас перебью, Лев Иванович, – с постным лицом, которое Гурову уже стало надоедать, возразил Липатов. – Очень хорошо, что вы обратили внимание на этот момент. Значит, мыслите в правильном направлении, значит, мы в вас не ошиблись…

– Ближе к телу! – снова не подумав, брякнул Гуров, который всего лишь пустил известный каламбур, заменив в фразе слово «дело» на слово «тело». Такая шутка, если все же предполагать в Липатове гомосексуалиста, могла иметь далеко идущие последствия в отношениях с референтом. Гуров мысленно выругался, представив картину сексуальных домогательств Эдика.