Подарок наследного принца

– Я, Лев Иванович, в этих местах родился и вырос. Многие мои одноклассники мечтали моряками стать. А я вот в Академию гражданской защиты пошел. У нас ведь часто здесь случаются стихийные бедствия. Побережье, различные свойства воздушных масс. То Крымск, то Кубань. Наверное, с детства нагляделся, вот и потянуло выбрать работу, связанную с помощью людям. Так вот, без высших материй.

– Разве это не высшие материи, Олег? – усмехнулся Гуров. – Самые что ни на есть высшие, когда речь идет о служении людям по велению души, а не за большие зарплаты или потому что модно, престижно. Не все это могут понять. А скажи мне, местный житель, куда можно по этой дороге уехать? Я не в том смысле, что не знаю, куда она ведет. Я на карту смотрел, представляю. Мне интересно, в каком случае местные жители пользуются этой трассой?

– Как раз больше всего по ней местные и ездят, те, кто о ней знает. Курортники, кто из других регионов на море едут в отпуск, чаще боятся, что здесь дорога плохая. В Интернете много можно отзывов почитать, что она непригодная и опасная. Хотя есть и другие отзывы, что дорога спокойная, укатанная, дает возможность много времени сэкономить, если не ехать через Краснодар и Новороссийск.

– Захарченко был местным, – задумчиво проговорил Лев. – Он эту дорогу должен был знать. Мне в ГИБДД сказали, что именно на этом участке они уже и забыли, когда подобное случалось. Удивительно, что слетел местный опытный водитель. Вот что настораживает.

– А если не по своей воле, если ваши версии с террористами или угонщиками, кто его под угрозой оружия заставил ехать, верны?

– Получается, что они тоже эти места хорошо знают. Ведь нам ни за что теперь не определить направление, по которому мог ехать Захарченко дальше. Или откуда он сюда вернулся. Он мог ехать в любом направлении.

– Или они местные, – предположил Павлов, – или у них наводчик местный. Проводник.

– Соображаешь, – улыбнулся Гуров. – Правильно мыслишь. Или кто-то из группы местный, или у них помощник из местных. Кстати, чаще всего так и бывает. Когда что-то криминальное замышляется приезжими преступниками и происходит в чужом регионе, то обязательно есть местный советчик. Это обычная схема.

Утро наступило где-то вверху, где заблестели вершины гор, запели птицы. А на дне ущелья еще стояли сырые утренние сумерки. Гуров расстегнул молнию, откинул по пояс верхнюю часть спального мешка, с наслаждением потянулся и втянул носом свежий, напитанный запахами зелени воздух. Все-таки на природе спать приятнее, после сна на чистом воздухе и в голове становится как-то светло и чисто, и дышать хочется полной грудью. И энергии в организме как будто прибавилось за ночь, и хочется работать, расходовать эту энергию.

В палатке он был один. А голоса снаружи свидетельствовали, что спасатели уже поднялись с самым рассветом и возились у костра. Вот и дымком запахло. Отбросив спальник, Лев выбрался из палатки.

– О, доброе утро, – улыбнувшись, сказал Павлов, устанавливая над небольшим костерком металлический котелок с водой. – Боря, полей Льву Ивановичу, а я сейчас кофе разолью. Вы как, Лев Иванович, относитесь с утра к чашечке кофе?

– Доброе утро, ребята, – обуваясь, отозвался сыщик. – Очень положительно отношусь. Еще бы с корицей да со сливками, вообще бы цены не было этому кофе.

– Вот чего нет, того нет, – развел руками Павлов. – Зато есть чистая родниковая вода, походный завтрак и несколько часов грязной и тяжелой работы.

– Оптимист ты, Олег! – хмыкнул Гуров. – Умеешь найти в любой ситуации самые приятные моменты. Забыл еще напомнить про предстоящий подъем наверх. У меня после вчерашнего спуска до сих пор ноги трясутся.

Спасатели, как выяснилось, еще вчера определили порядок и технологию вскрытия фургона «КамАЗа». Опять сказался опыт обоих специалистов. Смятый, сложенный параллелепипед имел вмятины, местами ребра жесткости были изогнуты. Гуров даже не предполагал, как подступиться к процессу вскрытия, зато Павлов сразу начал командовать. Причем, как убедился Лев, Боря Гробовой понимал своего командира с полуслова. Наверняка он и сам предполагал действовать именно так.

Проще всего было бы срезать сзади двери фургона, а потом уже осветить фонарями внутреннее пространство, пробраться, где ползком, где на корточках, вглубь и все осмотреть. Но дело в том, что смятую конструкцию в ее нынешней форме поддерживали в том числе те же самые двери. Если срезать их, фургон сложился бы еще больше. Возможно, не сразу, а именно тогда, когда внутрь заберется человек. Да и удалить двери было бы очень непросто. Даже срезав петли и замки, их пришлось бы выдирать с применением огромной силы, с помощью тягача или небольшого трактора.

– Боря, смотри, – постучал по кузову длинной сухой веткой Павлов. – Здесь фургон вдавлен сильнее всего, жесткость нарушена больше, чем в других местах. Если между ребрами каркаса резать, то можно листами весь пирог снимать, и будет большой проход.

– Надо крышу оттянуть ручной лебедкой, – предложил Гробовой. – Два троса за эти проушины на один блок и вон за тот дуб на склоне.

– Думаешь, выдержит? – щурясь, разглядывал дерево старший лейтенант.

– Выдержит. Нам же не поднимать крышу надо, а просто вывесить ее в этом положении.

– Хорошо, – согласился Павлов. – Только тогда нужна противодействующая сила. Вот здесь, ближе к кабине, стенку фургона оттянем чуть вбок.

Работа закипела. Спасатели работали слаженно, как они, наверное, действовали всегда. Сколько вскрыто машин, сколько проделано проходов в разрушенные здания, чтобы осмотреть, чтобы извлечь пострадавших и погибших. Через час, после всех подготовительных работ, Гробовой стал резать металл, и, наконец, часть кузова удалось отогнуть, удалив остатки внутренней изоляции и обшивки из фанеры.

Павлов посветил фонариком, заглядывая внутрь и поворачивая голову следом за лучом фонаря вправо и влево.

– Нет тут ни хрена, – изрек он то ли разочарованно, то ли облегченно. – Пусто! Или не было ничего, или уже разгрузили перед тем, как машину сбросить. Или вообще водитель ездил к своей девчонке, из-за которой голову потерял, поэтому и на нарушение трудовой дисциплины пошел. Бросила она его, а он ездил разбираться, уговаривать. Не вариант, а, Лев Иванович?

– Вариант, – отозвался Гуров. – Вариантов тут вообще столько, что хоть список составляй, а то все их в голове не удержишь. И ни одной зацепочки. Давай я полезу туда, Олег, если уже не опасно.

– Валяйте! – пожал плечами Павлов и отошел в сторону. – Я от входа вам вторым фонарем рассеянный свет сделаю, чтобы лучше видеть. А вы еще налобный фонарь возьмите. Мало ли, мелочь какая-то заинтересует.

Сейфы все же оказались на месте. Они находились в передней части фургона и были придавлены смятой боковой стенкой. Гуров тщательно осмотрел каждый сейф. Нет, следов вскрытия он не заметил. Правда, если их открывали хорошими приспособлениями, грамотно изготовленной отмычкой, копией ключей, то на глаз этого не определить. Но и резать металл никто не пытался. Интересно, подумал он, а документация внутри, или они уже пустые? Вот тебе и работенка!

Ладно, решил Гуров, с сейфами разберемся чуть попозже. Надо разбирать весь фургон и как-то поднимать их наверх. Может, по частям, может, просто изымать замки и отправлять их в лабораторию. А вот попытаться понять, что здесь могли перевозить еще, стоит. И документацию поднимать. И тщательно проверять, все ли дела на месте или какая-то часть пропала. Не факт, конечно, что машину угоняли еще с какой-то целью, но раз уж залез сюда, надо отрабатывать все версии.

И Лев начал движение от кабины назад, старательно и неторопливо осматривая стены и пол фургона. Сантиметр за сантиметром. Вот щепка со светлым изломом на краю. Кажется, это от фанеры. Но не факт, что именно от той, которой облицован фургон изнутри. Придется взять с собой и сравнить. Обрывок тряпки – похоже на кусок шерстяного спортивного костюма, но это не часть одежды, это уже давно тряпка, и в масле вся, и пахнет она горюче-смазочными материалами. Ладно, все равно придется взять на экспертизу, из этой она машины или из другой. Может, эксперты что-то определят.

Присев на корточки, Гуров увидел два пятна на полу фургона. Это, видимо, след от отработанного масла, разлил кто-то. Бывает, в фургонах возят всякое, да и канистру или бочку до места утилизации довезти надо, а может, какой-то старый мотор перевозили, вот и натекло. А это старая въевшаяся в фанеру краска. Ну, не очень старая, щепкой царапается. Придется взять для лаборатории образцы.

Вот, кажется, и все, бросил по сторонам последний взгляд Гуров. И тут он заметил на темном металле выступающего ребра каркаса фургона какую-то потертость – чем-то чиркнули по стенке фургона изнутри. Тоже, наверное, когда-то что-то возили, может, мебель, может, какие-то… Он замер и нахмурился. На его пальцах остался след светлого вещества. Это задели по металлу совсем недавно. Чем? Судя по всему, каким-то предметом или чем-то габаритным, но окрашенным, и краска осталась на металле фургона. Наверняка задели чем-то из перевозимой недавно мебели. А если нет? Лев снова опустился на колени, достал новый пакетик и медицинский ланцет. Потом эксперты разберутся, что это такое.

Глава 3

Никакого скрытого неудовольствия Гуров не ощутил, никто не попытался поворчать, что у него и так много работы, почти на два месяца вперед, никто не высказал и не проявил своего неудовольствия в иной форме. Его образцы в криминалистической лаборатории приняли вполне спокойно. Вот еще одно преимущество моей должности, подумал Лев. Помнится, когда я был моложе и мы работали со Стасом в МУРе, выслушивать неудовольствия приходилось, и довольно часто. А сейчас все проще. Полковник из министерства, кто рискнет отказать или саботировать, даже если и не было звонка из Москвы.

Еще два дня Гуров потратил на то, чтобы пообщаться с водителями автопредприятия, в котором работал Захарченко, с сослуживцами Валовика, с друзьями и родственниками. Все это сделать было необходимо, но пока никакой новой картины в голове у него не рисовалось. Все было непонятно, необычно. Никаких зацепок и целый ворох версий, ни одна из которых не казалась наиболее вероятной. Интуиция спала и ничего не подсказывала. Столько времени прошло, а он еще не сдвинулся с места в своем расследовании. Что докладывать Орлову?

Найдя самое тенистое место, Лев уселся под навесом на открытой веранде кафе. Пока официантка ходила выполнять его заказ, открыл свой планшет и принялся просматривать новостную ленту. Он не искал чего-то конкретного, просто знакомился с новостями, может быть, удастся найти что-то странное, необъяснимое. Какую-то подсказку. Например, что найдено тело Валовика. Или что некто по фамилии Валовик был задержан при попытке вылететь на самолете турецкой авиакомпании в Стамбул.

Громкий женский смех неподалеку не сразу привлек внимание сыщика, сосредоточенно читавшего новости. Но потом он услышал голос Олега Павлова:

– Регина, вы сумасшедшая! Ну, куда я вас возьму, какая романтика!

Гуров поднял глаза и увидел через два столика от себя Павлова и свою бывшую соседку из самолета. Как тесен этот мир, подумал он. Но не стоит мешать старшему лейтенанту, он человек молодой, неженатый. Лев снова опустил голову, глядя на экран планшета, но голоса доносились вполне отчетливо, и волей-неволей ему приходилось слушать, о чем говорят молодые люди.

Олег шутил, щеголял комплиментами, а его спутница почти постоянно хохотала. Она отвечала тоже шутками, болтала всякую ерунду. И до Гурова вдруг дошло, что Регина сейчас совсем другая. Он в который раз поднял на девушку глаза. Да, это была она, даже платье и хорошо знакомые туфли были теми же, но вот вела себя сейчас Регина совсем не как дама из бизнес-элиты или творческой богемы.

Она снизошла до уровня простых местных парней, которые умеют шутить и могут разочек угостить в кафе дешевыми блюдами и дешевым местным вином? Может, она из категории женщин, которым нравятся «плохие мальчики»? Но Олег Павлов вполне порядочный парень, просто не из того общества. Тогда в чем дело? Интересно, она в самолете комедию ломала или делает это сейчас?

– Ну, Олег! – снова послышался притворно хныкающий голос Регины. – Ну, еще расскажи какую-нибудь страшную историю из своей работы! Ну что у вас бывает?

Ответ Павлова Лев не расслышал. Парочка допила сок и вышла из кафе. Женщина шла, подхватив спасателя под руку, и старательно при ходьбе крутила своей симпатичной аккуратной попкой. Да провались ты, буркнул Гуров и снова окунулся с головой в информацию новостной ленты.

Никаких неопознанных или опознанных трупов за последние двое суток в этом районе найдено не было. Это было ни хорошо, ни плохо. Лев размышлял об этом с того самого момента, когда узнал, что в машине должен был быть второй, и он исчез. Если Валовик жив, значит, он замешан в этом деле. Жив, получил деньги и теперь пытается скрыться, или ему помогают скрыться в благодарность за услугу. Или не помогают, а убили как важного свидетеля. Все зависит от стоимости преступления, величины навара преступников. Если Валовик заодно с преступниками и его убили, то тело, скорее всего, никто и никогда не найдет. Эту цепочку к преступникам оборвут надежно. Способов много – море рядом, камень на шею или цемент в тазик, а на дне места много.

Другое дело, если тело найдется, пусть и не сразу. Тогда это будет ясной подсказкой, что использование Валовика – это отвлекающий ход преступников. Почему? Вариантов могло быть много. Включая и такой, при котором Валовик просто оказался не в том месте и не в то время. Кому-то нужна была машина. Водитель нужен, а второй человек из кабины – нет.

А ведь в море его топить не стали бы, решил Гуров. Машину угнали не у самого моря. Везти тело в багажнике или кузове – реальный шанс нарваться на дотошный патруль ГИБДД. Вдобавок его еще нужно погрузить на какое-то суденышко и вывезти в море. Нет, в море тело не повезли бы. Бросить в горах, столкнуть в ущелье? Найдут быстро. В такой жаре тело испортится мгновенно, запах, птицы-падальщики. Нет, тело где-то скрыли, где оно обнаружится не раньше, чем полиция найдет «КамАЗ» в пропасти, а точнее, на недельку позже. Почему? Потому что преступникам нужно успеть завершить начатое, а потом уже все равно, найдут тело или нет, какие версии будут у полиции и по каким направлениям пойдет розыск. И если я прав, подумал Лев, то машина была угнана преступниками для какого-то короткого дела, которое заняло всего два дня. Значит, что-то перевезти? Да, если из кузова не пропала часть судебных дел.

Совещание проводилось в кабинете начальника ГУВД. Кондиционер в кабинете сломался буквально вчера, полетел какой-то блок, и открытое настежь окно не спасало от духоты. Гуров с удовлетворением подумал, что вовремя оставил пистолет в сейфе в своем номере в ведомственной гостинице. Сейчас можно было снять пиджак и подставить разгоряченную грудь под сквознячок, который появился очень вовремя.

Сухощавый капитан из уголовного розыска поднялся по кивку начальника управления и доложил:

– Все дела в двух сейфах, обнаруженных в фургоне «КамАЗа», на месте. Мы сличили с описями. Сами сейфы не вскрывались. На одном повреждена пломбировка, но не настолько, чтобы можно было предположить, что дверь открывалась. Видимо, повреждение получено во время падения в пропасть. Сейчас совместными усилиями местной полиции, МЧС и областного суда принимаются меры к поднятию сейфов и документации наверх.

– То есть вы уверены, что дела не вынимались из сейфов? – уточнил Гуров.

– Полагаю, что нет.