Вам поручено умереть

Когда сержант из дежурной части доложил о доставленном, Крячко жестом отпустил его, а Раззуваеву показал на стул посреди кабинета. Обойдя вокруг задержанного, он кивнул в сторону Гурова:

– Если ты помнишь, Жора, мы с вот этим дядей тебя брали с поличным возле бокса. Поэтому время не теряй на пререкания, что ты там случайно, что не при делах и знать ничего не знаешь. Тебя со Шмоном «вели» с момента угона, взяли почти в угнанной машине, возле бокса, где вы их потрошите. Так что думай, прежде чем рот раскрывать.

– А че мне думать? – хмыкнул Раззуваев. – Это ваша работа, вы и думайте.

– Ладно, согласны, – быстро ответил Крячко и тут же сменил тон на официальный: – Итак, Вадим Юрьевич Раззуваев, 1986 года рождения. Перед тобой полковник Гуров из Главного управления уголовного розыска страны. Моя фамилия Крячко, и я из того же ведомства. Понял теперь, что тобой не МУР занимается?

– Я думаю, Жора все понял, – вмешался в разговор Гуров. – Жора у нас не дурак, Жора понимает, что с того момента, как он стал напарником Александра Шмаркова и угнал с ним хоть одну машину, он уже участник преступной группы, а это крушение надежд на условный срок. Сюда же тянет и предварительный сговор. Но Жора догадывается, что у его напарника Шмаркова не выдержали нервишки и он стал стрелять в сотрудников полиции во время задержания.

– А уж то, что мы легко докажем и другие эпизоды, Жора у нас и не сомневается. Ведь не сомневаешься? – Стас подошел к Раззуваеву и похлопал его по плечу.

– Да ладно, – нервно дернул щекой заметно побледневший Раззуваев. – Я сопротивления не оказывал, с меня взятки гладки. Ну, «пятерину» мне впаяют. И что?

Крячко быстро глянул на Гурова, снова шагнул к задержанному, сгреб его воротник в кулак и, одним рывком подняв его со стула, коротко рявкнул ему в лицо:

– Дур-рак! Тебе одного трупа водителя «БМВ» 5-й серии хватит лет на пятнадцать. И ты думаешь, мы поверим, что это первый и случайный «жмурик» у вас с Шуриком? Мы умеем искать, ох, умеем! Ты не сомневайся. Не бывает так, чтобы один-единственный. Это тебе петля на шее, Жора! Петля, потому что ты тянешь на пожизненное! Это разбойное нападение с целью завладения имуществом граждан. И умышленное убийство. Это очень страшная статья, Жора. По ней сидят долго и выходят оттуда редко. Понял? Хуже только бандитизм и терроризм…

– Отпусти его, – насмешливо бросил со своего места Гуров. – Что ты его уговариваешь? Не хочет жить, не надо. Что мы, Шуру Шмона не знаем? Знаем, еще и получше, чем сам Жора. Жора вот не знает, а Шмон продаст его с потрохами, лишь бы себе срок скостить и от «мокрой» статьи уйти. Пусть тянет все за друга, если хочет…

Раззуваев пытался что-то возражать, но сыщики не давали ему такой возможности. Его сбивали то новыми обвинениями, то ссылками на имеющиеся доказательства. Главное, не давать вслух задержанному сформулировать свою непричастность и невиновность. Это чисто психологический ход. Что не произнесено вслух, остается пока несуществующим. Пусть копится внутри, пусть находится в разногласии с эмоциями, страхами, сомнениями. Ведь ему же сидеть, а не этим двум полковникам. А где и как сидеть и, главное, сколько, зависит от…

Вот это главное Гуров и Крячко умело формулировали в лихорадочно работающем мозгу преступника. Пусть сам решает, пусть сам делает выводы, к которым его подвели сыщики. Ведь не зря они начали допрос именно с Раззуваева. Он психологически слабее своего подельника. И сломать их пару, а затем каждого из них можно через него.

Когда, так и не дав ему открыть рта, Раззуваева вывели из кабинета, Крячко с довольным видом посмотрел на Гурова:

– Ну, что думаешь? Не переборщил я?

– Нормально. Со Шмарковым будет сложнее. Того и вооруженным сопротивлением не сломаешь. Будем надеяться, что капитан Шишков в своих архивах по угонам найдет зацепочки, что еще этой паре можно предъявить.

– Я думаю, что нам сегодня спать не придется, – задумчиво почесал в затылке Крячко.

– Ты имеешь в виду… – Гуров кивнул на дверь.

– Мне кажется, его ночью надо дожимать. Он сейчас весь в мыслях, сон не пойдет, ночь тревожная, а тут мы. Он же будет думать, что у нас новые данные появились, новые доказательства. С какого перепугу, по его мнению, два полковника из МВД спать домой не отправились. Прямое доказательство, что у них что-то есть серьезное на него.

– Хитрый ты, Станислав, – покачал головой Лев. – Но я с тобой соглашусь. Передержим парня, если сегодня не добьем. Потом будет сложнее.

Через несколько минут в кабинет ввели высокого смугловатого парня. Шура Шмон не выглядел подавленным, не старался вести себя нагло. Лицо его как будто окаменело, и смотреть он старался в стену, мимо двух полицейских, к которым его привели. Доставивший задержанного сержант вопросительно посмотрел на Гурова и кивнул на наручники, сковывающие руки Шмаркова.

– Нет, – громко ответил Гуров, – пусть в них сидит.

В глазах Шмаркова мелькнули снисходительные искорки. Он посмотрел на человека, сидевшего за столом, на второго, стоявшего у зарешеченного окна, и спросил хриплым голосом:

– Че, боитесь, что ли? Куда я отсюда убегу?

– Отсюда не убежишь, – хмыкнул у окна Крячко.

– А-а, – засмеялся Шмарков, – боитесь, что не справитесь, если я бузить начну?

– Глуп ты, как я посмотрю, – вздохнул Лев и откинулся на спинку стула, с брезгливостью разглядывая задержанного. – Не понимаешь, что вот с такой мразью, как ты, нам дел иметь совсем не хочется. Улик достаточно, дело раскрыто. Да и не одно. Нам благодарности и похвалы, а тебе – в колонию. Только вот сколько нервов нам попортишь, да еще следователю. И на суде потом начнешь куражиться. Кому это надо? Есть выход и попроще.

– Да, Шмон, – неприятным голосом подтвердил Крячко и демонстративно подошел к двери, прислушиваясь к звукам из коридора. – Все так и есть. Мы только того и ждем, чтобы ты кинулся на кого-то из нас. Стулом бы замахнулся, а я бы в тебя половину обоймы выпустил, спасая жизнь своего товарища.

– Стул прикручен к полу, – машинально ответил Шмарков, и взгляд его стал настороженным. – И вообще за такое вас самих… того самого. Здесь…

– Можно и не здесь, – остановился за спиной Шмаркова Крячко. – Можно и во время следственных действий за пределами этих стен. Тоже мне, проблема. Не ты первый…

– Вы че? – откровенно заволновался Шмарков и стал крутить головой, пытаясь понять, что за его спиной делает опер.

– А ты чего заволновался? – рассмеялся Гуров. – Поверил? Наивная твоя душа! Вот когда тебе говорят, что соберем улики, докажем, когда обещаем, что суд даст тебе большой срок, ты почему-то не веришь, а когда тебе грозят смертью исподтишка, ты сразу повелся. Ну, разочаровывать не буду. Думай, как хочешь, как тебе твой жизненный опыт подсказывает. А нас интересует твоя биография и все твои дела с угонами.

– А че я вам на себя клепать должен, – пожал плечами Шмарков. – Доказывайте, вам за это деньги платят. Докажете – ваша взяла, нет, так я посижу и выйду.

– За перестрелку с полицией ты сядешь точно, – пообещал Крячко.

– Не докажете. Там нет моих пальчиков, – хрипло засмеялся Шмарков.

– Пальчиков нет, – пустился в экспромт Крячко, – зато есть свидетельские показания. Там дураков, кроме тебя, не было. Мамедову это все тоже не очень нужно, он тоже хочет побыстрее домой вернуться. Так что процесс стирания пальчиков зафиксирован, как и стрельба тобой в офицеров полиции. Свидетели показали, что они слышали предупреждающие возгласы. Не отвертишься, что не знал и не слышал. Но это все цветочки, а вот убийство на Кутузовском проспекте гражданина Курвихина с целью завладения его имуществом, в частности автомашиной «БМВ», и тому подобным – это намного серьезнее. Да по предварительному сговору, да группой. Не ошибись, Шмон, когда грубить нам соберешься.

– Дураков нет, – усмехнулся Шмарков, но уже не с прежней уверенностью. – Я в ваших руках, нет мне резона злить вас. Есть что – предъявляйте.

– Сержант! – гаркнул Гуров специально, чтобы подольше поддерживать нервы Шмаркова во взвинченном состоянии.

Вообще-то Крячко мог спокойно подойти к двери и вызвать конвойного. Но сейчас все требовалось делать «на нервах». Сержант вошел и вопросительно посмотрел на Гурова.

– Забирайте его, – велел Лев, а потом ткнул указательным пальцем Шмаркову в лицо: – А ты, Шмон, заруби себе на носу. Пока мы с тобой разговариваем по-хорошему, ты можешь рассчитывать на человеческое к тебе отношение. Начнешь злить, раздражать и мешать, превратишься в бездушный мешок дерьма, от которого мы захотим избавиться побыстрее. Пусть МУР тобой занимается. А мы, с высоты нашего служебного положения, могли бы тебе твою участь облегчить. Но решать тебе!

Шмаркова увели. Крячко с любопытством смотрел на Гурова, сложив руки на груди. Тот о чем-то напряженно думал. Причем, насколько Станислав знал своего старого друга, напарника и начальника, от Гурова стоило ждать чего-то нестандартного.

– Знаешь что, Станислав? – Гуров стряхнул с себя задумчивость, пружинисто встал и прошелся по кабинету. – Мой опыт подсказывает мне, что в паре Шмарков и Раззуваев – Шмарков мог и должен был быть старшим. Больше того, Раззуваева, с его техническими талантами, могли использовать «втемную», если убийство Курвихина заказное.

– Так, так, – улыбнулся Крячко. – Мы пока никакого криминала вокруг бизнеса Курвихина не обнаружили, но допустим.

– Курвихина хотят убрать, – загнул Лев один палец на руке, – для этого нанимают Шмаркова, чтобы имитировать убийство с целью ограбления. Шмарков – угонщик, это в их кругах знают все, и большого смысла использовать именно его нет. Значит, – загнул он второй палец, – Раззуваев не должен знать заказчика. Они бы так не рисковали.

– Тогда Раззуваев должен был знать, что Курвихин именно в то время и в том месте остановится на Кутузовском проспекте. Значит, плясать надо от Курвихина, а не от рядовых исполнителей.

– Примерно так, – согласился Гуров. – Но эти умозаключения нам надо уточнить. И срочно. Сегодня ночью в напряженной нервной атмосфере трясем Раззуваева, а потом мы с тобой вслед за «муровцами» пройдем по всем связям Курвихина. Куда он, черт возьми, поперся ночью? И что он делал на Кутузовском?

– А до ночи пусть с ним поработает мой человечек в камере, – предложил Крячко. – Приглядится, может, подогреет его, напряжет всякими рассказами, попугает маленько якобы своим опытом. Есть у меня такой ас камерных разработок.

В одиннадцать вечера, когда сыщики находились в своем кабинете на Житной, на мобильный телефон Гурова неожиданно позвонил майор Шалов и доложил, что совершенно случайно буквально в десяти метрах от зоны поиска на месте убийства Курвихина найден электрошокер.

– Ну-ка, ну-ка, Глеб Сергеевич! Повторите еще раз и в деталях, – велел Гуров и включил внешний динамик своего телефона. Крячко подсел рядом и приготовился слушать.

– Ребята, которых я оставил заканчивать повторный осмотр места на Кутузовском, – снова заговорил майор, – проявили инициативу и, чуть расширив зону поиска, сразу нашли на линии кустов электрошокер. Темно-красная такая штучка. Не очень дорогая, рассчитанная на непосредственный контакт, без всяких стреляющих там картриджей. Лежал он, чуть запутавшись в нижних ветвях кустарника, поэтому его со стороны аллеи было не видно, а со стороны дороги, естественно, его не видели водители, потому что смотрят на дорогу, а не на кусты.

– Посторонняя вещь, – с сомнением вставил Крячко.