Поминки по ноябрю

Опорный пункт милиции располагался на первом этаже длинного оштукатуренного кирпичного дома, облупившегося во многих местах. Свежеокрашенными были решетки на окнах и входная дверь.

Синяя металлическая дверь пункта была раскрыта, и за нею был виден коридор, ярко освещенный желтым светом, идущим от мутных лампочек, запачканных побелкой и паутиной.

Крячко прошел в коридор. Пахло свежей побелкой и масляной краской. Стараясь не задевать за подозрительно блестящие стены. Стас двинулся вперед в поисках местного руководства.

В середине коридора два пацаненка лет тринадцати, не больше, сопя от старания, мазали кисточкой стены, выкрашивая их в тот же ядовито-синий цвет, в какой была уже покрашена входная дверь.

Двери кабинетов были распахнуты, и, пройдя мимо двух или трех пустых, Крячко подумал, что проблемы начались раньше, чем хотелось, – участковых не было.

Он уже собрался обратиться за помощью к юным художникам, но тут расслышал, что из-за последней раскрытой двери раздавался мерный стук пишущей машинки.

В этом кабинете в одиночестве сидел худой сорокалетний мужчина с реденькими волосиками на голове, аккуратно, впрочем, зализанными.

Мужчина медленно и упорно стучал пальцами по клавишам пишущей машинки, постоянно заглядывая в рукописный текст, лежащий слева от него.

– Вы ко мне? – тихо спросил он у Стаса, не прекращая работы. – Проходите, садитесь, я слушаю вас внимательно.

Крячко вошел, осмотрел голые стены, блестящие от свежей краски, и сел рядом с мужчиной на стул.

Стул качнулся, но не сломался. Несколько минут прошло в молчании.

– А компьютеров у вас нет? – наконец-то заинтересованно спросил Крячко, разглядывая машинку. – Это «Ундервуд»? Раритет, антиквариат, памятник ушедших эпох? А компьютер в сейфе спрятан?

– Какие еще компьютеры! – Мужчина, не повышая голоса и не отвлекаясь, продолжал настойчиво щелкать клавишами. – Что у вас произошло? Рассказывайте, я вас слушаю внимательно.

– Не у меня произошло, а у вас. – Крячко вынул удостоверение и показал его мужчине.

Тот отвлекся сперва только на секунду, потом, заметив, что показывают ему что-то серьезное, убрал руки с клавиш машинки и взял удостоверение.

– Понятно, – сказал он, возвращая документ Стасу. – Это по поводу убийства Николаева. Не вовремя его убили, надо признаться. Однако, с другой стороны, – мужчина по инерции заглянул в бумагу, заправленную в пишущую машинку, и, вздохнув, закончил: – С другой стороны, хорошо, что дело ушло к вам, а не осталось у нас.

– Хорошо, конечно, – согласился Крячко. – Ведь успех, он общий, а провал только наш. Вы кто, извините за настойчивость?

– Участковый капитан Балков Юрий Тимофеевич. – Мужчина уже сообразил, что дощелкать свою депешу ему не удастся, и смирился с этим.

Крячко, тоже заметив, что участковый готов к разговору, начал без вступлений:

– Как я знаю, свидетелей преступления не обнаружено.

– Работаем не покладая рук, – тот с готовностью показал на свой недопечатанный доклад, или что там у него было, и спросил: – Что нужно-то, товарищ полковник?

И Крячко, тоже оценив дружеский деловой тон, так же просто задал вопрос:

– А кто, в принципе, мог оказаться в то время в том месте? Алкаши какие-то расположились на природе, например…

– Холодно и далеко, – ответил участковый. – Алкаши – тоже люди, и им удобств хочется.

– Бомжи… – не сдавался Крячко.

– По той же причине… – отверг Балков и это предположение.

– Влюбленные… – Стас уже понял, что дело дохлое, но смиряться с этим не желал.

– Да не сезон же для влюбленных. Как и для алкашей, впрочем. Ну как вы не понимаете, товарищ полковник. – Балков пошарил в кармане пиджака и вынул пачку «Честерфилда». – Курить будете?

– У меня есть свои. Спасибо. – Крячко вынул пачку из кармана, выбил из нее сигарету, прикурил от зажигалки и уточнил: – Не сезон влюбляться, говорите?

– Не сезон, – повторил участковый. – Пик влюбленности приходится согласно сводкам на вторую половину весны.

– Когда начинают собирать урожай заявлений об изнасиловании? – понятливо кивнул Стас.

– Ну конечно! Но основная причина отсутствия свидетелей – ноябрь все-таки. Кто потащится в такое место?

– А как насчет рыбаков и охотников? – Крячко понял, что участковый сел в глухую защиту и помогать крупному московскому деятелю, каким в его глазах является Стас, не собирается.

– А ты сам рыбак? – хитро прищурившись, спросил Балков.

– Я профессионально умею нарезать колбаску и разлить по сто семьдесят пять граммов. Наверное, рыбак. А ты как думаешь, капитан?

Стас переглянулся с участковым.

– Ну что скажешь-то?

– Насчет граммов? – осторожно уточнил капитан.

– Конечно.

– Пойдем поговорим с народом. Раз надо, так надо, – предложил участковый, отодвигая от себя свой допотопный «Ундервуд».

– Так я же об этом битый час талдычу. – Крячко широко улыбнулся, и участковый, снова бросив печальный взгляд на свою пишущую машинку, почесал в затылке.

– А почему по сто семьдесят пять граммов, а не по сто восемьдесят?

– Договоримся, – пообещал Стас и рассмеялся. Улыбнулся и Балков.

Контакт был налажен.

Они вышли вместе из опорного пункта. Перед выходом Балков, остановившись около мажущих стены мальчишек, строгим голосом сделал им ненужные внушения.

– Малолетние правонарушители? – тихо поинтересовался у него Стас на улице.

– Ну! Безотцовщина. А ребята нормальные. – Балков сплюнул себе под ноги. – Если бы их всех, разгильдяев, можно было занять делом – половину проблем решили бы.

Они пошли по улице мимо старых деревянных домов. Несколько собак с деловым видом, не обращая никакого внимания на прохожих, пробежали по своим собачьим делам.

– Сейчас заглянем к одному моему знакомцу, – пояснил участковый. – Он хотя и не рыбак, но, как говорится, видит издалека. Может, что и скажет дельного.

Стас молча кивнул.