Запредельное удовольствие (сборник)

Разгадка пришла неожиданно, когда у Крячко разболелся зуб. Причем так, что он начал опрашивать всех коллег на предмет рекомендации хорошего стоматолога. Тут-то он и вспомнил, что, когда этот зуб заболел у него еще полгода назад, жена посоветовала ему знакомого зубного врача и дала его телефон. Крячко позвонил, выяснил стоимость услуг, и она ему не понравилась. К тому же вечером на работе он выпил с сослуживцами граммов триста водки и заглушил, наконец, распоясавшийся нерв. Тогда-то он и записал над номером слово «стодор-жабд», что означало «Стоматолог дорогой – жаба душит».

Под диктовку секретарши Стас нацарапал девятизначный номер, пометив его рядом как «Истшанизн», что на его языке означало: «истеричка – шантаж – изнасилование».

Поблагодарив Ольгу Анатольевну, он уже собирался сворачивать беседу и уходить, как вдруг дверь в приемную открылась, и в нее без стука вошла женщина. Поначалу Крячко принял ее за клиентку комплекса: она выглядела очень ухоженной, со стильной прической, модно одетая. Стас мало разбирался в моде и женских тряпках, но и для него было очевидно, что одежда и украшения женщины стоят очень дорого, а прическу она, вероятно, делала в одном из лучших салонов Москвы.

Женщина была довольно высока, стройна, в изгибе ее рта чувствовалась натура сильная, уверенная в себе и несколько капризная.

– Добрый день, – небрежно бросила она, сразу направляясь к двери в хозяйский кабинет.

– А там заперто! – сообщила ей секретарша. – Леонид Максимович уехал.

Женщина повернулась, и в ее глазах мелькнули недоумение и недовольство.

– Давно? – уточнила она.

– Да с полчаса, наверное.

Посетительница нахмурилась и достала телефон – изящную штучку в золоченом корпусе. Набрав номер, она приготовилась ждать ответа, но, видимо, так и не дождалась, потому что отключила связь, стараясь скрыть досаду, и обратилась к секретарше:

– Он не сообщил, когда вернется?

– Увы, нет, – развела руками Ольга Анатольевна и повернулась к Крячко: – А вы не знаете?

Тут женщина, до этого не замечавшая его, волей-неволей обратила свой удивленный взор на Стаса. Ей и в голову не могло прийти, что этот простоватый мужичок в какой-то старой пухлой куртке с вещевого рынка может быть в курсе насчет возвращения хозяина комплекса. Чуть приподняв искусно нарисованную бровь, она вопросительно смотрела на Крячко, ожидая, что он скажет.

– Он уехал на важную встречу, – произнес наконец Стас. – Возможно, она продлится долго.

– А вы кто? – прямо спросила женщина.

– А вы? – задал Крячко встречный вопрос.

– Это из полиции! – поспешила просветить незнакомку секретарша.

На этот раз у женщины взлетели обе брови. Повернувшись к Крячко и пройдясь по нему оценивающим взглядом, она усмехнулась уголками губ. Крячко, не прерывая возникшего молчания, достал удостоверение и, поднявшись со стула, раскрыл документ перед ее лицом. Та скользнула по нему глазами и чуть прикусила губу.

– Не думала, что у моего мужа могут быть проблемы с полицией, – проговорила она со странной интонацией, которой Крячко так и не понял: то ли скрытое злорадство, то ли неподдельное изумление. – Что ж, я, пожалуй, не стану ждать. Всего доброго, – и повернулась, собираясь уйти.

Крячко с удивительным для его комплекции проворством в один прыжок обогнал женщину и, встав у нее на пути, проговорил, улыбнувшись:

– Ну зачем же? Напротив! Мы как раз могли бы побеседовать с вами.

– О чем? – нахмурилась она. – Я совершенно не в курсе финансовых дел мужа.

– А с чего вы взяли, что я здесь по поводу его финансов? – удивленно спросил Стас.

– А почему еще?

– Да вот по поводу его компаньона, Романа Витальевича Любимова. Точнее, его исчезновения. Хотел вот спросить, что вы думаете об этом? Вы ведь дружите?

– Роман исчез? – неожиданно застыв на месте, спросила она.

– Во всяком случае, это первая версия следствия, – неуклюже выразился Крячко, но жена Плисецкого вряд ли была подкована в следственных формулировках.

Женщина еще пару секунд постояла, осмысливая услышанное, потом ее губы скривила какая-то усмешка, и она резко произнесла:

– На этот счет я еще менее в курсе, чем по финансам!

– Как же так? Вы ведь дружите… – напомнил Крячко.

– Мы не дружим! – категорически оборвала она его. – Не знаю, откуда вы это взяли. Так что я все же пойду, всего доброго! – И, круто развернувшись, решительно вышла из приемной.

– Светлана Владимировна не любит обсуждать личные дела, – оправдывая жену своего шефа таким тоном, словно она сама была виновата перед Крячко, проговорила секретарша. – Извините.

– Да ладно, я не барышня, – махнул рукой Стас. – Она что, действительно не в курсе? Или прикидывается?

– Не знаю, но вообще-то я бы не сказала, что они дружат. Во всяком случае, я никогда не видела их втроем. Светлана Владимировна здесь появляется нечасто, где-то примерно раз в месяц. И времени в кабинете проводит немного.

Помимо этого Ольга Анатольевна сообщила, что у Плисецких есть дочка лет десяти-двенадцати и что сама Светлана Владимировна не работает, а занимается ее воспитанием. Услугами центра «Гармония» не пользуется, ведет себя всегда корректно и холодно-отстраненно, а Романа Витальевича, кажется, недолюбливает. На вопрос Крячко, по какой причине, она развела руками, мол, понятия не имеет.

Собственно, на этом беседу с секретаршей можно было считать законченной. Разговаривать с бухгалтершей Крячко не видел смысла, а больше никого из персонала на этаже не было, за исключением юриста, но он, по словам Ольги Анатольевны, приходящий, и толку от него в плане сбора личных сведений было бы немного.

«Пусть этим Лева занимается!» – решил про себя Станислав и распрощался с секретаршей, сердечно поблагодарив ее за помощь следствию.

Спускаясь на второй этаж, он невольно был привлечен громкой фразой, донесшейся из коридора:

– Это преступление!

Крячко повернул голову: одна из дверей была открыта, и из нее показался мужчина в годах, невысокий, лысоватый и откровенно толстый. Красноватый цвет лица в совокупности с фигурой явственно свидетельствовали о том, что обладатель сего ведет, мягко говоря, нездоровый образ жизни. Взгляд мужчины был хмурым.

– Это преступление, Василий Порфирьевич, так поступать со своим здоровьем! Мы же с вами договорились, – послышался тот же рокочущий голос, а следом Крячко увидел стоявшего на пороге кабинета мужчину в белом халате. Он придерживал дверь кабинета и, прощаясь с Василием Порфирьевичем, давал ему наставления:

– Диету вы всю неделю соблюдаете строжайше – точно в соответствии с моими рекомендациями! Наверное, на этой неделе нарушали все-таки, а? – Мужчина в халате лукаво взглянул на Василия Порфирьевича, цвет лица которого стал еще гуще.

– Ну… Может, пару раз позволил себе лишнего, – пробормотал он.

– Ах, не лукавьте, Василий Порфирьевич, не лукавьте! – со смешком погрозил ему пальцем мужчина в халате. – Ведь это как раз тот самый случай, когда вы сами себя обманываете! Ну кого вы хотите ввести в заблуждение? Ведь мне по вашим показателям абсолютно ясно, что никакой диеты вы не соблюдали, а в тренажерном зале появились лишь один раз за неделю, к тому же безбожно халтурили!

Василий Порфирьевич стал совершенно бурым и топтался на месте, стыдливо пряча глаза. Ситуация для него усугублялась тем, что происходила на глазах постороннего человека, то бишь Крячко, при котором его этот жизнерадостный «пофигист» в белом халате отчитывал, как мальчишку!

– Вы же сами меня умоляли помочь вам сбросить вес! – громогласно вещал он на весь коридор. – Помните? Я вам даже приводил в пример нашего директора, Романа Витальевича, и он лично с вами беседовал! Вот с кого надо брать пример: ежедневные тренировки, бицепсы, ни грамма жира! Он, кстати, никогда не ест никаких гамбургеров или плюшек – только хлеб с отрубями! Конечно, для этого требуется сила воли, но зато результат налицо!

Крячко, услышав знакомое имя-отчество, невольно замедлил шаг, явно заинтересовавшись. Теперь ему уже очень хотелось задержаться, и он на ходу отчаянно придумывал повод для этого.

– Доктор, – тем временем жалобно проговорил Василий Порфирьевич. – Но ведь вы мне запретили не только хлеб с отрубями, а вообще любой! И макароны, и картошку, и рис… Но это же невозможно, так же нельзя! Я элементарно не наедаюсь!

– Компенсируйте это! – уверенно мотнул головой доктор.

Он был высок, кучеряв и буквально брызгал энергией и здоровьем. В отличие от Василия Порфирьевича, злоупотребляющего не только пищей, но, по всей видимости, и алкоголем, румянец на его лице был абсолютно здоровым и естественным. Завидный баритон, с которым можно было смело идти если не в оперу, то в оперетту уж точно, раскатисто разносился по длинному коридору.