Легендарные характеры

– О, я понимаю теперь, что это значит. Я уже больше не «прекрасная», – я страшна даже. самым потерянным людям!.. Голод приблизился, мучительный голод… но я не: ропщу… Я посылаю последний привет мой Небу, которое внушило мне решенье любить других больше себя, и с тем умираю!

Она бросилась к реке, чтоб утонуть, и непременно бы исполнила это, но ее неожиданно кто-то удержал за плечо, и она, оглянувшись, увидала перед собой пожилого человека, скромного вида и в чужестранной одежде.

Египтянка приняла его за одного из чужестранцев, приходящих на это место с целями, о которых ей было известно, и сказала ему:

– Оставь меня в покое: я не хочу идти сегодня с тобой.

Но чужеземец не отошел, а взглянул на нее ласково и сказал ей:

– Напрасно думаешь, сестра моя, что я был намерен сказать тебе что-либо дурное. Мне показалось, что ты в каком-то боренье с собой.

– Да; я вынимаю ноги мои из грязи и хочу ступить на горячие уголья. Это требует силы.

– Ты очень слаба.

– Я два дня не ела.

– Так ешь же скорее: со мной есть хлеб и печеная рыба.

Чужеземец поспешно перебросил из-за спины холщовую сумку и подал девушке рыбу и хлеб, и флягу води с вином.

Египтянка стала есть, запивая глотками воды, а когда первый мучительный голод ее был утолен, она повела глазами на незнакомца и тихо сказала:

– Нехорошо, что я ем твою пищу: ты путешествуешь и тебе нужен запас для себя.

– Не беспокойся, сестра, – я могу потерпеть, и поверь, что терпеть гораздо отрадней, чем видеть терпящих.

Египтянка вздрогнула.

– Чужестранец! – сказала она: – ты меня накормил и хорошо говоришь… но зачем ты два раза уже назвал меня своею сестрой? Разве не понимаешь ты, кто я такая?

– Ты такое же создание Бога, как я, и сестра мне. Какое мне дело, чем житейское горе и жестокость людей тебя теперь сделали.

Девушка вперила в него свои глаза, опять засверкавшие бывалым огнем, и вскричала:

– Ты жжешь меня своими словами: ты, быть может, посланник богов?

– Нет, я такой же, как ты, простой человек.

– Но кто научил тебя так говорить, что сердце мое горит и трепещет?

– Сядем здесь вместе, и я расскажу тебе, кто научил меня так говорить.

Несчастная еще больше смутилась.

– Как? – сказала она: – ты хочешь сидеть со мной рядом! Тебя могут увидеть с блудницей почтенные люди, и что ты им скажешь тогда в свое оправдание?

– Я скажу им, что тот, кто всех их почтеннее, не гнушался такою, о какой ты вспоминаешь.

– Кто ж это был он?.. Я о таком не слыхала… но ты о нем говоришь, и слова твои льют новую жизнь в мое сердце… Может быть, он-то и есть твой учитель?!

– Ты не ошиблась. Это Он– мой Учитель.

Египтянка заплакала.

– Как ты счастлив, как ты счастлив, чужестранец! Где же он, где этот небесный посланник?!

– Он с нами.

– С нами!.. со мной!.. Не смейся над бедною блудницей!.. я несчастна… Скажи мне, где он, и я побегу… я стану его умолять… быть может, и мне он даст новую жизнь!

Чужеземец сам взволновался.

– Успокойся, – сказал он: – ты ее будешь иметь – новую жизнь, – развяжись только со старой, – развяжись скорей с тем, что гнетет тебя в прошлом.

– Слушай же, кто я такая! – воскликнула с оживлением девушка и рассказала все, что с ней было, и когда повесть ее была кончена, она добавила в свое оправдание:

– Говорят, будто мне надлежало иначе размыслить, но я не могла: мое сердце тогда одолело рассудок.

– Кто кладет руку на плуг и сам озирается вспять, тот не пахарь. Не жалей о том, как ты поступила.

Она потупила взор и сказала:

– Я не о том сожалею… но мне тягостно думать о том, чту было после…

– После того, когда ты совершила святейшее дело любви, – прервал ее чужестранец: – после того, когда ты позабыла себя для спасения других… Оставь сокрушения эти!.. Когда коленое уголье жжет ноги, ноги ползут в холодную грязь, но любовь покрывает много грехов и багровые пятна белит, как волну на ягненке… Подними лицо твое вверх… Прими от меня привет христианский и знай, что Он, к кому душа твоя рвется, перстом на сыпучем песке твой грех написал и оставил смести его ветру.

Египтянка подняла лицо свое и плакала, а христианин глядел на нее, колени его незаметно согнулись, он поклонился ей в ноги и тихо промолвил:

– Ты была мертвая и стала живая!

Утешение свершилось, – пришла новая жизнь в смущенную душу египтянки. Христианин рассказал ей, в чем состоит учение Христово, и египтянка непременно захотела узнать: есть ли люди, которые живут по этому учению, во взаимной любви, и у которых нет ни осуждения, ни зла, ни нищеты.

– Они были, – отвечал христианин.

– Отчего же не все таковы и теперь?

– Это трудно, сестра.

– В чем же тут трудность?

– Слушай как они жили.

Христианин прочел ей на память место из Деяний.

«У множества уверовавших в спасительность Его учения было одно сердце и одна душа, – никто из имения своего ничего не называл своим, но все у них было общее и все, чту у них было, они разделяли по нужде каждого и каждый день собирались вместе и вместе принимали пищу в веселии и простоте сердца» (Деян. IV, 32).

– Так ведь это прекрасно! – воскликнула Аза.