Стукин и Хрустальников. Банковая эпопея

– Стало быть, послезавтра я могу ожидать ответа?

– Полагаю, что я успею к тому времени.

– Даже, может быть, уж и представите его мне для личных переговоров?

– Если он будет согласен, то непременно.

– В крайнем случае вы пустите в ход строгость. Что, мол, так и так… Иначе мы вас должны будем упразднить. Знаете, это иногда помогает.

– Да уж я знаю, как…

– Ну, то-то… Ведь недаром вы у нас считаетесь Соломоном. Так до свидания, Иван Алексеевич. – Директор пошел к дверям и остановился. – Ах да… – спохватился он. – Вы упомянули как-то об увеличении вам кредита по вашим личным счетам… Так мы…

– Да… Я просил… Потом, у меня есть вексель в двадцать восемь тысяч… – проговорил управляющий.

– Так мы подпишем об увеличении… Я попрошу всех. И насчет векселя… Он, кажется, долгосрочный?

– На двадцать четыре месяца.

– Ну, все равно… Прощайте. Жду ответа.

Директор вышел в другую комнату.

Глава II

Наметил

Иван Алексеевич Беспутнов, управляющий конторою «Общества дешевого торгового кредита», ходил по комнатам конторы, заложа руки под фалды визитки, хмурил брови и олимпийски посматривал по сторонам. При его приближении артельщики в кассах как-то усерднее принимались считать деньги и процентные бумаги, изо всех сил стукая пальцами по денежным билетам и листам; кассиры с пером за ухом или в зубах непременно лезли за какой-то книгой и внимательно начинали ее перелистывать; приемщики и контролеры рассыпались в любезностях перед стоящей у решетки публикой; конторщики пригибались к реестрам и ведомостям и необычайно бойко набрасывали в графы цифры; писцы, шедшие за справками в другие отделения, не шли, а летели и считали непременным своим долгом натолкнуться на что-нибудь, дабы показать свое рвение к делу. Все старались поставить на вид, что они работают, не жалея пота, крови, не щадя живота своего. Какой-то коротенький старичок из конторщиков даже сделал страдальческое лицо, встал с места и начал растирать руками поясницу.

Управляющий между тем остановился перед одной из конторок и стал расправлять свои котлетовидные бакенбарды. Сидевший за конторкой конторщик усиленно стукал на счетах правой рукой и водил по бумаге, на которой были изображены цифры, левой рукой. Это был пожилой уже человек, в потертой и порыжелой жакетке и с плюгавенькой бородкой на серо-лимонном лице. Волосы его стояли как-то вихрами. Вся фигура имела забитый, жалкий и вместе комический вид. Управляющий вынул из кармана носовой платок и звонко высморкался.

– Будьте здоровы, Иван Алексеевич… – обернулся в его сторону конторщик, шаркнул ножками, поклонился и опять защелкал костяшками счетов.

Управляющий улыбнулся.

– Что вы желаете мне здоровья? Я и не думал чихать, – сказал он.

– Виноват-с… Мне показалось, что вы чихнули.

– Господин Парфенов, кажется? – спросил его управляющий.

– Стукин-с, моя фамилия Стукин, – отвечал конторщик.

– Ах да… Стукин. Так, так… Я перепутал. Ведь вы холостой?

– Холостой-с… Совершенно холостой…

– То-то, я помню, что вы холостой. Мне нужно с вами поговорить, господин Стукин… Вы оставьте работу и приходите сейчас ко мне в кабинет, но сделайте это так, чтобы заметно не было. Я жду…

Управляющий медленно повернулся на каблуках, заложил руки под фалды визитки и направился мерными шагами к себе в кабинет, а конторщик как-то весь съежился и стал перебирать бумаги.

«Ну… Верно, браниться будет. Должно быть, в кассу представлена моя расписка портному, а кассир и показал ее Ивану Алексеевичу, – думал он. – Господи! Как бы не согнал с места… Говорят, у него уйма кандидатов».

Через пять минут Стукин входил в кабинет управляющего. Войдя, он незаметно перекрестился. Управляющий перебирал какие-то бумаги и делал вид, что не замечает вошедшего. Стукин стоял у двери и наконец слегка кашлянул.

– Ах, это вы, Стукин? – поднял голову управляющий. – Я хотел поговорить с вами вот о чем… Господин главный кассир говорил мне… но я не знаю, насколько это справедливо…

– Виноват-с, Иван Алексеевич… Я уплачу-с… Все уплачу… Я не знаю, зачем только портной это сделал… Я всегда ему плачу и только последние два месяца… – перебил его Стукин.

– Какой портной? Какие два месяца? – вскинул на него глаза управляющий. – Я никакого портного не знаю.

– Изволите видеть, я сшил себе у портного платье в долг…

– Ах да, да… Но про портного я не знаю, я не слыхал. Мне наш старший кассир говорил вообще, что вы нуждаетесь, и я, видя ваше старание, хотел помочь вам в ваших стесненных обстоятельствах. Ведь вы холостой?

– Совершенно холостой, но у меня сестра – вдова с ребенком на моем попечении, вот я отчего… А жалованья получаю всего сорок рублей в месяц. Как тут жить?

– С этого месяца я велю вам выдавать по шестидесяти рублей.

– Очень вам благодарен, Иван Алексеевич. Я заслужу…

– Если вы холостой, то можете вполне заслужить.

– Холостой-с, то есть как есть холостой… Никого у меня нет-с… и никогда я этим не занимаюсь-с… В этом будьте покойны, Иван Алексеевич. Ежели вам кто-нибудь сказал об этом, то наврал-с… Помилуйте, из каких мне средств?.. Ведь вы сами знаете, дамы требуют и подарков, и все эдакое… Вот вам крест святой…

– Не божитесь, не божитесь. Я верю… Скажите, как вас звать?

– Игнатием Кириловым…

Управляющий взял листик бумажки и написал на нем карандашом: «Игнатий Кириллович Стукин».

– Что вы стоите, Игнатий Кириллович? Садитесь, пожалуйста… – прибавил он.

– Ничего-с, я постою, Иван Алексеевич.

– Садитесь, садитесь. Мне с вами поговорить надо, а я не люблю разговаривать, когда передо мной стоят. Вот так. Вы курите? Курите, если хотите. Вот вам и папироска.

Стукин и ушам своим не верил. Он робко сел, но до папироски не дотронулся.

– Скажите, отчего вы не женитесь? – задал ему вопрос управляющий.

– Хе-хе-хе, Иван Алексеевич, – захихикал Стукин. – Доходы не позволяют.

– Вздор. Женатому человеку несравненно выгоднее жить. Вы не тратите деньги ни на трактир, ни на…

– Да я и так, Иван Алексеевич… У меня сестра – вдова…

– Ну а если бы я вам предложил невесту с приданым?