Воскресные охотники. Юмористические рассказы о похождениях столичных подгородных охотников

9

Егерь привел на цепи собаку. В руке он держал мертвого цыпленка.

– Еще одного цыпленка задушила, проклятая! – сказал он. – Вот и цыпленка нарочно несу.

– Не может быть! – воскликнул Василий Тихоныч, вскочив с места. – Это ты сам цыпленка задушил.

– Ну вот… Стану я божью тварь душить, да еще хозяйкино добро, у которой живу. Вот, смотрите: на цыпленке собачьи зубы-то, если вы такой невероятный человек, что словам моим не верите.

– Да это, может статься, хорек!

– Ах ты господи! На месте преступления собаку захватил, изо рта у ней цыпленка вырвал. Потому только и поймал ее на цепь, проклятую, что в чулан она забралась. В чулане-то уж ей было не увернуться. А то бы и посейчас не поймать…

Василий Тихоныч рассматривал задавленного цыпленка. – Действительно, горло перекусила, – сказал он. – Диана! Как же это ты так? Ах ты, тварь мерзкая!

Он размахнулся и хватил собаку цыпленком по морде. Собака зарычала и оскалила зубы.

– Это на хозяина-то! На охотника-то! – воскликнул доктор. – Смотрите, ведь она вас чуть не укусила. Ну, английская дрессировка!

– Да, да… это оттого, что она русских слов не понимает, не понимает даже, за что я ее бью. Понятное дело, пес английский, родился и воспитывался среди англичан.

– Позвольте, ваша милость, я ее сейчас привяжу в сенях к столбу да арапником смоленым раз пяток вытяну – и в лучшем виде русский арапник поймет, – предложил егерь. – А когда бить буду, цыпленка перед ней положу.

– Постой, постой… Ты, может быть, ее от дичи отучишь. Тогда уж собака и дичь не будет брать, – остановил его Василий Тихоныч.

– Будет-с… Чего вы сомневаетесь! Я эфиопскую собаку арапником вышколю, а не то что английскую. Помилуйте, ведь это безобразие! Охотничий пес и вдруг хватает цыплят с насеста и жрет их. Это уж ни на что не похоже!

Егерь потащил собаку.

– Ты только полегче, только полегче! – кричал ему вслед Василий Тихоныч и вышел с егерем вместе в сени.

Через минуту раздались удары арапника и визг собаки. Василий Тихоныч вернулся в комнату и тащил за собой на цепи собаку. Та не шла.

– Ну, на говядинки, на! – совал он ей в рот кусочек мяса.

Собака и на мясо не обратила внимания. Кой-как дотащил он ее до стола, привязал за ножку дивана, и она сейчас же спряталась под диван.

– Англичанка… Ни слова по-русски не понимает, русская-то дрессировка ей даже дика, вот это из-за чего, – говорил он в оправдание собаки.

– Однако позвольте, милейший. Ведь невозможно же этому быть, чтоб в Англии охотничьим собакам дозволялось по чуланам цыплят ловить, – заметил доктор.

– Ах, Богдан Карлыч, ведь мы с вами в Англии не были и не знаем, какие там порядки.

– Как? В Англии собакам цыплят позволяют жрать?!

– Не то, не то. Я о другом… Все может случиться. Может быть, там и цыплята другого вида. Ведь это русский цыпленок. Почем вы знаете, может быть, она, никогда не видавши русского цыпленка, за дичь его приняла!

– За глухаря? Ловко! Хорошая будет охотничья собака.

– Ха-ха-ха! – разразился хриплым смехом и Петр Михайлыч, выпивший уже две рюмки коньяку, несколько пришедший в себя и развеселившийся.

– Теперь не будет цыплят ловить! Долго будет русскую науку помнить! – махнул рукой егерь.

– Боюсь только, что ты на дичь мне ее испортил, – сказал Василий Тихоныч. – Будет бояться дичь брать.

– Не станет бояться, ежели она настоящая охотничья собака.

– Покажи-ка, покажи-ка, какие она у тебя фокусы с говядиной делает? – спросил Петр Михайлыч.

– Диана! Иси! На! – крикнул собаке Василий Тихоныч, достав кусочек говядины из кармана и вызывая из-под дивана собаку, но та не шла. – Нет, без английских слов ничего не поделаешь, да и напугана она поркой, – прибавил он.

Вошел мужик Степан.

– Поедете сегодня, ваше степенство, на железную дорогу? – спросил он. – Уж ежели поспевать на поезд, то надо сейчас ехать.

Петр Михайлыч был в раздумье.

– Ах, и нужно бы домой ехать, жена ждет, – сказал он, – но как я поеду домой, не бывши еще на охоте! Надо хоть какую-нибудь пичужку застрелить. Уж и не знаю, право.