Хлеб наш насущный. Собрание сочинений. Том 9

– Мать мою видел?

– Жива и здорова, приеду, привет передам.

– Конечно. Что в деревне нового?

– Да ничего! Во! Чуть не забыл. Ты Гриньку Апрошкина помнишь, его в Афгане убили, так вот, оказывается, не его зарыли, а другого. Говорят, экспертизу какую-то делали в Ростове в морге, и нашли Гриньку. А сколь годов-то прошло? Вот, везут, Гриньку в могилу, а того несчастного по другому адресу, вроде как в Курганскую область, тоже деревенский. Вот к чему это все? А матере каково? Ее вон водой отливают, медичка из дому не выходит.

– Понял, Саня, до встречи.

Что же получается? Завтра могилу будут вскрывать? Родю колотила нервная дрожь: ладно, что встретил Связина, вовремя мяса захотел, а если бы нет? Кто бы мог подумать, что могила – не самое спокойное место между тем и этим светом? Позвонил диспетчеру такси, с которой часто общался, заказал машину:

– Надюша, понадежней, потому что мне срочно надо в деревню, Лебедево, запиши. Расчет само собой, с водилой сразу, с тобой завтра к обеду. Жду.

Мощный тесак, которым разжился на рынке по случаю, положил в портфель, полный бумажник сунул в карман куртки, застегнул молнию. Настену успокоил, что в деревне не все ладно, мать придется в больницу везти. Вышел во двор, машина стояла у подъезда, да и водитель оказался знакомым:

– Что тебя на ночь глядя в деревню понесло?

– Дела, брат. Ты отвыкай вопросы задавать, – посоветовал пассажир.

– Понял. Едем?

Родя кивнул. Ни одна живая душа не должна знать, что он откопал и куда все увез, потому спланировал, что водителя оставит в центе села с наказом никуда не трогаться, сам переулком уйдет на вторую улицу и вернется на кладбище, мимо которого только что проехал.

– Ждать долго?

– Простой оплачу. Бабу свою мне надо проверить, понял?

– Понятно. Не завидую я тому мужику.

– Закройся и спи, я стукну.

Прошел переулком и бесшумно бегом побежал за село. Подошел в воротам кладбища, хоть и всякого в жизни насмотрелся, а не по себе, жутковато. Отринул страх, все равно он ни в какое сравнение не идет со взглядом и вопросом Доктора «Где деньги, Родя?». Вошел под вековые сосны, осторожно обходя бугорки и оградки, подошел к могиле Грини Апрошкинова, хотя уже знал, что не его прах тут сохраняется. Обошел с восточной стороны, опустился на колени, тесаком стал выгребать глину из-под памятника. Помнил, что пакет положил далеко, потому копал без опаски. Потом засунул руку по самый локоть, добрался до целлофана, потянул – и вот он, портфель Доктора. Ощупал, открыл оба замка – все на месте, как он уложил. Так, вместе с комочками глины, которые не поддались обтирке носовым платком, сунул Докторский портфель в свою сумку. Тесак оказался лишним, Родя со всего размаху запустил его в сторону канавы и слышал, как он прошумел сквозь куст черемухи.

Возвращался спокойно, подошел к машине, стукнул в стекло. Водитель щелкнул дверью:

– Ну, удачно? В смысле – захватил с кем?

– Одна, – нехотя ответил Родион.

– Ну, так пришлось… – водитель выразительно поиграл пальцами.

– Язык прикуси! – дернул Родион.

– Понял. Ехать?

– Ехай.

Теперь новая проблема не давала покоя: куда с этой поклажей? Доктор будет только через полтора года, все это время хоть сиди на этих деньгах. В городе спрятать негде, кругом люди, каждый день что-то строят, роют бульдозерами и экскаваторами. На другой день снова позвонил Надюхе, прихватил с собой портфель и заехал в диспетчерскую.

– Надя, мой заказ у тебя записан?

– Это что, народный контроль? – огрызнулась она.

– Я спросил. Покажи журнал.

– Родя, не сдавай меня, тоже заработать хочется. Не писала я тебя. А надо было? – Она с надеждой смотрела на клиента. Он ответил примирительно:

– В том-то и дело. И забудь навсегда, что я ночью ездил в деревню. Водилу я уже напугал. И тебе вот зелененькая. Узнаю, что звонишь – язык отрежу. Доходчиво поясняю?

– Поняла, Родя. Могила. – Надюша перекрестилась.

– Сама сказала. Так и будет.

Поехал к хозяйке снятой квартиры, предложил продать ему эту хату. Старуха заерепенилась, но, когда Бывакин положил на стол несколько пачек из грабанутой банковской сумки, остепенилась, пересчитала и согласилась поехать к нотариусу. За одну зеленую ушлый молодой человек быстро оформил все документы и поздравил клиента с покупкой, правда, клиент больше ничем не отреагировал. Родя отвез старушку домой, посоветовав деньги перевести в баксы и хранить только в банке. Заехал в строительный магазин, купил целый ящик инструментов, два рулона приличного полового покрытия, по пакету цемента и песка. Все это попросил водителя помочь внести в квартиру, в тот же вечер Настену отправил в общагу к девчонкам, вручив ей приличную сумму на вечеринку, но тихонько предупредил: если вздумает крутануть на старой площадке, то однажды она потеряется, и никто искать не будет. Настена сделала испуганные глаза, поцеловала Родю и уехала. Двое суток были у него в запасе.

Бывакин аккуратно снял линолеум, поднял все половые доски, осторожно простукал панели перекрытия. Ударил стальным зубильцем в намеченном месте – угадал, пазуха. Расширил отверстие, обследовал всю открывшуюся полость: все чисто. До этого тонкостенную полиэтиленовую трубу чуть меньшего диаметра, чем пазуха плиты перекрытия (специально зашел на стройку с рулеткой) запаял пластиковой заплатой с одной стороны, выпотрошил Докторский портфель и свернутые тугими рулонами доллары стал укладывать в трубу. Закончив, припаял и вторую заплату. Контейнер готов. С трудом просунул его в отверстие, запихал как можно дальше, развел немного густого раствора, заделал отверстие, потом целый тазик жидкого раствора щеткой растер по всему перекрытию. Дождался, когда все подсохло, и остался доволен: сам не сразу определил, где закладка. Специально принесенное ведро песка с землей и строительным мусором растряс по всей площадке. Получилось убедительно: тут так было всегда с момента новоселья. В плахах выправил старые гвозди и аккуратно вставил их в старые же отверстия. Отоспавшись, раскроил половое покрытие и посадил его на надежный клей. Докторскую сумку разрезал на мелкие куски и скинул в разные мусорные контейнеры.

Пришедшая к вечеру второго дня Настена была в восторге: какую красоту подарил ей возлюбленный. Но Родя так устал, что не реагировал на ее комплименты и даже пытался повернуться к стенке и уснуть, пока она была в ванной, но Настена так к нему прижалась и так нежно мурлыкала в ухо, что пришлось разворачиваться.

– Ну, вот, а то я уж стала думать, что ты не один тут ковры стелил…

************************************

Наступала осень. Первая городская осень Бывакина. На зоне ее приближение чувствовалось по сырости и прохладе в бараке, по обилию капусты в побитых алюминиевых тарелках, по жалобному крику журавлей, они словно специально ночами пролетали над зоной и грустно прощались с ее обитателями. Вспоминалась деревня, школа, дружные походы на картошку в колхозные поля, безногий учитель немецкого Эмиль Иванович, безжалостно обличавший недобросовестных копальщиков, нащупав своей тростью оставленный в твердой земле клубень. А еще костер, в котором пекли картошку, а потом все вместе ели, разламывая подгоревшую корку и посыпая крутой солью пушистую от крахмала мякоть. К концу дня все разбредались, старшеклассники обнимались в ближайших кустах, размазывая по щекам друг друга угольные следы от картошки.

Родя после удачной работы в банке отпустил парней, сказал, что больше ни в чем участвовать не будет, есть серьезные дела, но они ходят на тренировки и качают мышцы. Через месяц обещал проверить. Настена в институт не поступила, но и не особенно огорчилась. Работала в том же магазине, дома блюла порядок, научилась вполне прилично готовить. Родион заметил в ней и другие перемены, но не придал им значения. Вечером в постели Настена включила большой свет:

– Родя, у нас будет ребенок.

Родион промолчал, потом переспросил:

– Ты об этом только сегодня узнала?

– Нет. Но боялась тебе говорить.

– Сегодня насмелилась?

– Родя, ты разве не рад этому? – вдруг испугалась Настена.

Родион встал, накинул на себя рубашку:

– Ребенка не будет. И тебя тут больше не будет. Собери свои вещи и переезжай в общагу.

Настена заревела в голос, Родя встал, на кухне заварил крепкий чай. Настена вошла, села напротив:

– Куда я пойду, Родя? Зачем ты так со мной? Я же думала жить. И куда я с ребенком?

– В больницу. Там знают, что делать. Денег я дам. Все, уходи, завтра переедешь.