Кому на Руси жить хорошо

Одновременно с этим расширялась, демократизировалась и та социальная среда, из которой выходили и на которую опирались его «народные заступники». В «Кому на Руси жить хорошо» поэт впервые показал рождение народного заступника не из высших слоев общества, а из самой крестьянской среды, составлявшей в эпоху Некрасова коренную основу национальной жизни.

Претерпело заметную эволюцию и представление Некрасова о роли героической личности в истории. В начале 1860-х годов поэт в «сеятелях» видел первопричину движения истории, без них, считал он, «заглохла б нива жизни». В «Пире» Некрасов связывает надежды на перемены не с исключительной личностью, а с ангелом милосердия, который будит восприимчивые души людей из народа и зовет их с путей лукавых на иные, узкие пути:

Над Русью оживающей
Иная песня слышится,
То ангел милосердия,
Незримо пролетающий
Над нею, души сильные
Зовет на честный путь…

Некрасов долго, упорно работает над этим ключевым моментом поэмы. В черновиках ее встречаются разные варианты. Один из них звучит так:

То ангел милосердия
Уже незримо носится
Над бедными селеньями,
Соломою покрытыми,
И песней тихой, ласковой,
Лишь избранному слышимой,
Сзывает души чистые
На трудную борьбу.

В другом варианте еще более усиливается мотив богоизбранности Григория Добросклонова:

Пел ангел милосердия,
Незримо пролетающий
Над Русью, песню чудную
И пламенным крылом
Коснулся чутко спящего
Восторженного отрока —
И отрок стал певцом!

Но в окончательном тексте Некрасов снял мысль о богоизбранности лишь одного, великого и исключительного человека. Ангел милосердия зовет у него теперь на честные пути не одну, а множество сильных душ. Призывная песня, которую он исполняет, песня о двух путях, широком и узком, и о двух диаметрально противоположных нравственных установках (торной дороге соблазнов и тесной дороге на бой и труд за угнетенных и обиженных) восходит к известным словам Иисуса Христа: «Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф., гл. 7, § 13–14).

Народные заступники у Некрасова по-прежнему остаются людьми, отмеченными «печатью дара Божьего», и по-прежнему судьба их подобна комете – «падучей звезде». Но круг их расширяется – и не только количественно: происходит качественное обновление, в него все более активно включаются выходцы из самого народа:

Встали – не бужены,
Вышли – не прошены,
Жита по зернышку
Горы наношены!
Рать подымается —
Неисчислимая,
Сила в ней скажется
Несокрушимая!

Встали те, которых никакие «сеятели» не будили: их пробуждение произошло не по людскому самоуправству, а по Божьему произволению. Гриша в этом смысле гораздо скромнее предыдущих героев Некрасова, он не мыслится поэтом в роли «гения», призванного вести за собой, как стадо, «спящую» Русь. Она уже не спит – она давно бодрствует, она учит отрока всматриваться в ее жизнь. «Сеятелем» теперь оказывается не интеллигент с богатым книжным опытом, а высшая сила, движущая историю.

«Встали – не бужены, вышли – не прошены» – пробуждение народа воспринимается теперь Некрасовым как органический процесс, концы и начала которого, как ключи от счастья женского, да и народного счастья вообще, находятся в руках у Бога самого. Это пробуждение напоминает рост хлеба на Божьей ниве, сулящей терпеливому труженику, орошающему ее потом, богатый урожай. И о «поднимающейся рати» здесь говорится как о природном явлении, как о ниве, на которой, по Божьей воле и человеческому усердию, созрели обильные хлеба. Вспомним грезы Дарьи в поэме «Мороз, Красный нос»:

Видишь, меня оступает
Сила – несметная рать, —
…
Это колосья ржаные,
Спелым зерном налитые,
Вышли со мной воевать!

Но если народное пробуждение – природный процесс, подчиненный законам Божеским, а не человеческим, требующий от человека лишь соучастия в нем, то его нельзя ни искусственно задержать, ни умышленно ускорить: к нему надо быть чутким и действовать не по своему произволу, а в соответствии с его скрытым ритмом, подчиняясь его самодовлеющему ходу. Всякие попытки «торопить историю» – искусственны, неорганичны и заведомо обречены на провал. Нельзя до времени найти счастливого или насильственно осчастливить народ. Можно лишь в «минуту унынья» мечтать о его будущем, но при этом смиряться с тем, что рождение гражданина в народе сопряжено с долгим, но плодотворным процессом роста и созревания, цикл которого установлен свыше и человеком не может быть укорочен или удлинен.

Еще суждено тебе много страдать,
Но ты не погибнешь, я знаю…

Эта мудрая правда – открытие позднего Некрасова, связанное с постепенным изживанием и преодолением просветительства. Гриша потому и доволен созревшей в нем песне «Русь», что в ней как бы помимо его воли «горячо сказалася» «великая правда». И в готовности завтра разучить эту песню с вахлаками нет теперь у Гриши былой просветительской самоуверенности. Он знает меру своим словам и своим слабым человеческим силам, чтобы самонадеянно уповать на сверхчеловеческие способности. Потому и возникает сразу же посылка к силам иным, горним и высшим, – «Помогай, о Боже, им!». Гриша знает теперь, что его песня, сколь бы удачной она ни была, может повлиять на мужиков с помощью Божией, и лишь в той мере, в какой эта песня выразила Его произволение. А поскольку и брат Гриши, выслушав «Русь», сказал по ее поводу: «Божественно!» – у народолюбца есть надежда, что она будет понята народом. Такой финал в поэме Некрасова буквально вопиет против произвола народнического радикализма, против теории героя и толпы, столь популярной в идеологических построениях этого общественного движения.

Но ведь и песня «Русь» – еще не предел и не итог. Как к святому в «тонком сне», к Грише приходят еще невнятные и не оформленные в слова звуки или наития новой песни, лучше и краше прежней. Эти «благодатные звуки», пока еще не сложившиеся в песню, обещают «воплощение счастия народного», тот ответ, который тщетно искали потерявшие активность, как бы слившиеся с миром народной жизни некрасовские ходоки. А потому пути странников, как и пути народных заступников, устремлены в таинственные дали истории.

    Ю. Лебедев

Кому на Руси жить хорошо

Часть первая

Пролог

В каком году – рассчитывай,
В какой земле – угадывай,
На столбовой дороженьке
Сошлись семь мужиков:
Семь временнообязанных,
Подтянутой губернии,
Уезда Терпигорева,
Пустопорожней волости,
Из смежных деревень:
Заплатова, Дырявина,
Разутова, Знобишина,
Горелова, Неелова —
Неурожайка тож,
Сошлися – и заспорили:
Кому живется весело,
Вольготно на Руси?

Роман сказал: помещику,
Демьян сказал: чиновнику,
Лука сказал: попу.
Купчине толстопузому! —
Сказали братья Губины,
Иван и Митродор.
Старик Пахом потужился
И молвил, в землю глядючи:
Вельможному боярину,