500 великих катастроф

Наиболее сильно от землетрясения пострадал город Эрзинджан, который практически весь лежал в руинах. Суровая зимняя погода сыграла свою роль и увеличила число жертв. Чтобы защититься от морозов, достигавших 30 градусов, жители насыпали на крыши своих домов камни и глину. Когда прошла первая волна землетрясения, под тяжестью наваленных на них камней крыши рухнули прямо на спящих людей.

Город перенес 7 толчков, превративших его в кладбище. Кроме тюрьмы, не уцелело ни одно здание.

Необычный акт героизма проявили десятки заключенных, среди которых были и осужденные за убийство. Они помогли откопать более 1000 человек, засыпанных развалинами. Затем они приступили к сооружению убежищ, делились с обездоленными людьми своей теплой одеждой, жгли костры, спасая людей от снежных буранов. Кроме того, они боролись с одичавшими собаками, которые наводнили город, поедая мертвых и кидаясь на раненых.

Хотя ученые-сейсмологи убеждали в отсутствии какой-либо связи, в течение последующих трех недель по всему земному шару прокатилась серия землетрясений. Эрзинджан и еще одна часть Турции продолжали сотрясаться от повторяющихся толчков. Незначительные землетрясения произошли в Лос-Анджелесе, Больсне (окрестности Рима), Никарагуа, Сальвадоре и Гондурасе. За этот период в Южно-Африканском Союзе было зарегистрировано не менее 25 толчков.

В лапах морского дракона

1944 г.

Где-то в начале XX столетия два писателя, которым суждено было впоследствии прославиться, описали свирепые штормы Тихого океана. Джозеф Конрад в романе «Тайфун» поведал историю гибнущего судна, а Джек Лондон в рассказе «Дом Мапуи» с яркими подробностями описал гибель целого острова в архипелаге Туамоту. Несколько лет спустя свирепую ярость тихоокеанских штормов описали Чарлз Нордхофф и Джеймс Нордман Холл, а в Голливуде были поставлены фильмы, где изображались кораблекрушения и человеческие страдания во время этих чудовищных бурь.

Тайфун – это тихоокеанская разновидность урагана. Оба вида штормов возникают почти одинаково, и последствия их весьма сходны. Никто не знает, откуда появилось название тихоокеанских штормов. На Японских островах они называются тайфунами, в северной части Индийского океана – циклонами. Согласно Аристотелю, у древних греков существовало слово «тифон», которое имело два значения: «чудовище» и «наполненное ветром облако». В Австралии штормы ураганной силы называются вилли-вилли, а в Кантоне – т’ай-фун, что значит «великий ветер».

Штормы, возникающие южнее экватора, как, например, австралийские вилли-вилли, очень сходны с атлантическими ураганами и тайфунами северной части Тихого океана. Разница между ними состоит в том, что в первых ветры вращаются по часовой стрелке, а не против часовой.

Вполне естественно, что природа и поведение ураганов изучены лучше, чем природа тайфунов, потому что район Атлантического океана более населен и у него более древняя история.

Атмосферные условия, обусловливающие возникновение тайфунов, в принципе те же, что и условия возникновения ураганов. Сходны и особенности их поведения. Тайфуны обычно возникают на обширном водном пространстве, заключенном между островом Уэйк и Новой Гвинеей. Подобно урагану, тайфун перемещается на запад, постепенно поворачивая на север, а затем на северо-восток. Более того, сезон тайфунов почти совпадает с сезоном атлантических ураганов, причем в июне количество тайфунов увеличивается и к концу лета достигает максимума, они могут встречаться даже в декабре.

Официальное начало сезона ураганов приходится на 1 июня; заканчивается он 15 ноября. Два самых значительных островных района, более всего страдающие от тайфунов, – это Филиппины, которые лежат на пути штормов, движущихся на восток почти по прямой линии, и острова Японии. Последним постоянно угрожают штормы, которые, уже набрав силу, начинают поворачивать к северу.

Во время жестокого шторма приборы обычно приходят в негодность раньше, чем удается измерить максимальную скорость ветра, однако в тайфуне, как предполагают, скорость ветра значительно больше, чем в свирепых ураганах. Атлантический ураган, в котором скорость ветра достигает 240 км/ч, всегда считается чрезвычайно опасным. Между тем такой же силы шторм, возникший в Тихом океане, сопровождается ветром, скорость которого достигает 400 км/ч. Это объясняется тем, что пространство, на котором развиваются тайфуны, прежде чем натолкнуться на какой-то значительный участок суши, задерживающий скорость их продвижения, гораздо больше, чем в области действия ураганов.

Самым жестоким оказался тайфун 18 декабря 1944 г., нанесший огромный ущерб. Во время этого тайфуна затонули три американских эскадренных миноносца, шесть других военных кораблей получили серьезные повреждения. Погибло 800 матросов и офицеров.

Все началось ранним воскресным утром 17 декабря. На 14°50? северной широты и 129°57? восточной долготы, т. е. в восточной части Филиппинского моря, должно было состояться рандеву американских кораблей. Целью рандеву была заправка топливом, поскольку после недавнего налета на остров Лусон на многих кораблях, особенно на таких небольших, как эскадренные миноносцы, оставалось очень незначительное количество горючего.

В то воскресное утро ветер дул со скоростью 50–60 км/ч. Усиливающееся волнение тревожило командиров кораблей, поскольку это осложняло прием топлива. Однако никому и в голову не приходило, что приближается тайфун. Прошло несколько часов. Бункеровка становилась все более затруднительной; крупные волны, идущие с севера, рвали шланги, по которым перекачивали топливо. Ситуация ухудшилась настолько, что с палубы раскачивающегося авианосца пришлось поднять два истребителя. Летчики получили по радио приказ выброситься на парашютах в море, где их подобрали эсминцы. После этого случая и нескольких опасных сближений между кораблями, едва не закончившихся столкновением, адмирал Хэлси, которого за глаза звали Бык, приказал всем кораблям идти в новый пункт, где, как он надеялся, бункеровку можно продолжить утром.

За два часа до полуночи давление по барометру на флагманском корабле упало до 755 мм, от норд-оста дул ветер скоростью 45 км/ч. Если бы метеорологи Третьего флота следовали правилу, которого испокон веку придерживаются жители Флориды, то, встав лицом к ветру, они определили бы, что центр шторма находится по правую руку от них. Но из-за того, что они этого не сделали, а также из-за того, что Бык последовал совету своих синоптиков, был совершен серьезный промах, за который адмиралу пришлось впоследствии поплатиться. Он приказал командирам кораблей изменить курс с веста на зюйд и тем самым направил значительную часть флота навстречу тайфуну.

На рассвете в понедельник эскадренные миноносцы испытывали острую нужду в топливе, однако из-за очень сильного волнения подойти к танкерам не могли. На некоторых эсминцах пытались принять топливо с кормы по топливным шлангам, поданным с носа танкеров. Поскольку швартовые тросы можно было в любую минуту разрубить, опасность столкновения при этом была незначительной.

Утром 18 декабря флот приближался к самой пасти чудовища, но сводки погоды, сообщаемые по радио, значительно отличались друг от друга. Эскадренный миноносец, находившийся на краю района возникновения все еще неопознанного тайфуна, сообщал лишь о кратковременных ливнях и порывах ветра. А в это время огромные волны, гонимые свирепым ветром, уже обрушивались на эскортный авианосец «Кводжалейн». На глазах моряков, находившихся на мостике, яростным шквалом разорвало в клочья флаг.

Тайфун обрушил всю свою мощь на основные силы флота около полудня; центр его прошел так близко от авианосца «Уосп», что с помощью радара – нового в ту пору прибора – удалось получить, вероятно, первую в истории метеорологии фотографию глаза тайфуна.

38-е оперативное соединение, входившее в состав Третьего флота, а также корабли, особенно нуждавшиеся в топливе, растянулись километров на 80—100. Во второй половине дня строй кораблей был окончательно нарушен. Многие командиры, пытаясь спасти свои корабли, были вынуждены действовать в этой постоянно меняющейся обстановке на свой страх и риск.

Самолеты, находившиеся на авианосцах, линкорах и крейсерах, сорванные с площадок, грудами изуродованного металла лежали на палубе или были смыты за борт. На некоторых кораблях порвались топливные шланги, поэтому в довершение беды появилась опасность возникновения пожара. И крупные, и малые корабли качало так, что даже самые бывалые моряки не верили своим глазам, глядя на креномер. Бедные люди, очутившиеся в самом чреве гигантского чудовища, уже не могли различить, где вода, где небо. Казалось, что воздух и море слились воедино: вода была повсюду – внизу и наверху.

На кораблях Третьего флота и 38-го оперативного соединения находились тысячи моряков, начиная от зеленых юнцов, лишь недавно закончивших обучение во флотских экипажах, до просоленных морских волков, всю жизнь проведших на море и повидавших на своем веку немало бурь и штормов. Теперь все они были в одном положении, но по-разному реагировали на обстановку. Командир одного из кораблей, прослуживший на море три десятка лет, махнул на все рукой, забился в наиболее защищенный угол мостика и смотрел на кипящее море. Поняв, что борьба бесплодна, он отдал корабль во власть стихии и не позволял подчиненным даже пытаться дать кораблю ход или удержать его на курсе.

18 декабря около полудня адмирал Хэлси впервые сообщил, что 38-е оперативное соединение находится в центре тайфуна. Примерно в то же время он отдал приказ кораблям изменить курс. Это был разумный маневр для кораблей, находившихся к югу от тайфуна, но 130 кораблей были разбросаны на огромном, в несколько тысяч квадратных километров, участке океана. Поэтому приказ выйти в тыл шторма был хорош для одних, но другим сулил беду. Очутившиеся в самом центре шторма эсминцы «Халл», «Монеган» и «Спенс», и без того хлебнувшие горя через край, терпели бедствие. В то время как линкоры двигались, соблюдая еще какое-то подобие строя, эсминцы, получив смертельные удары, шли ко дну. Кругом царил невообразимый хаос.

На авианосце, который находился в 3 милях, происходило что-то немыслимое. Один за другим срывались с палубы самолеты, расплескивая горючее, и в языках пламени падали в воду. Случалось, что с авианосца или эсминца, хоть как-то еще слушающегося руля, замечали серую громаду корабля, качавшегося из стороны в сторону, который двигался опасным курсом. Времени хватало лишь на то, чтобы дать задний ход да поднять всех по аварийной тревоге на случай столкновения.

К концу кошмарного дня корабли один за другим вырывались из жутких объятий тайфуна. Заработали корабельные радиостанции. Эсминцы и авианосцы, взывая о помощи или же предлагая ее другим кораблям, которые оказались менее везучими, сообщали свои координаты. Еще не стихло волнение, как большое количество самолетов и кораблей начали интенсивные поиски потерпевших. Спасали по одному, по двое и по трое, иногда обнаруживали группы человек по десять или более, которые держались на плаву вместе. Когда же подсчитали потери, итог был таков: 18 декабря 1944 г. погибло 800 моряков флота США.

Как и должно быть в таких случаях, вскоре состоялось расследование. Вина за происшедшее была возложена на адмирала Хэлси. Суд, однако, обвинил его не в том, что он пренебрег своими обязанностями, а в том, что принял «ложные решения».

Декабрьская катастрофа наглядно доказала необходимость долгосрочных штормовых предупреждений как средства защиты против тайфунов. Вскоре была начата разработка такой программы. Система оповещения расширялась, совершенствовалась. В настоящее время флот США с помощью авиации, базирующейся на острове Гуам, ведет регулярные наблюдения за штормами, возникающими в западной части Тихого океана. ВВС Соединенных Штатов имеют на острове Гуам военную базу Андерсен и еще одну базу в Иокоте (Япония), откуда взлетают самолеты – разведчики тайфунов.

5 августа 1949 г. в Эквадоре произошло землетрясение силой 6,8 балла по шкале Рихтера. Погибли около 6 тыс. человек, травмы получили до 20 тыс. человек, остались без крова почти 100 тыс. человек, полностью разрушен город Пелилео, в большей или меньшей степени пострадали также не менее 53 населенных пунктов.

Равное по силе ковровой бомбардировке

1948 г.

В ночь с 5 на 6 октября землетрясение стерло с лица земли столицу Туркмении Ашхабад и множество окрестных селений. По последствиям – это крупнейшее на территории СССР стихийное бедствие, намного превзошедшее Спитакскую катастрофу 1988 года. Знаменитый боевой генерал И.Е. Петров, командующий Туркестанским военным округом, который в 1948 г. руководил ликвидацией последствий катастрофы, говорил: «Такие разрушения городу могли бы причинить пятьсот бомбардировщиков, круглосуточно бомбящих Ашхабад в течение полугода».

Правда о землетрясении и его последствиях скрывалась десятилетиями. Был засекречен и фильм, снятый кинодокументалистом Романом Карменом. Его до сих пор показывают только узкому кругу специалистов. По сей день точно не определено количество жертв. Одни называют 100 тыс. человек, другие говорят о 60–70 тыс. погибших.

От ударов подземной стихии силой 9—10 баллов пострадали города Ашхабад, Батир и Безмеин. Анализируя последствия бедствия, специалисты сделали вывод, что разрушения – результат прежде всего плохого качества строительных работ, особенно кладки стен, и низкая прочность бетона.

6 октября, в день землетрясения, в Ашхабаде оказался крупный советский геолог академик Д. Наливкин. Заседание проходило в здании ЦК Компартии Туркменистана. В 2 ч. ночи стали расходиться, но первый секретарь ЦК Шаджа Батыров задержал академика.

«Стали прощаться, – пишет в воспоминаниях Д. Наливкин, – вдруг страшный удар потряс все здание, устоять на ногах было трудно, и я бросился к окну…» Качание так же быстро кончилось, как и началось. Первый толчок длился несколько секунд, но этих секунд хватило, чтобы уничтожить большой город.

«Через несколько дней после первого толчка мне пришлось летать на военном самолете над городом и изучать аэрофотоснимки. Смотреть было жутко и тяжко. Число человеческих жертв осталось точно не подсчитанным, но цифра была ужасающей».

В Ашхабадском землетрясении, по официальным данным, погибло более 10 тыс. человек. Но и эта цифра долгое время была засекреченной, как, впрочем, и вся информация о стихийных бедствиях и катастрофах на территории СССР.

Еще живы очевидцы землетрясения, родственники погибших и пострадавших жителей Ашхабада.

Рассказывает Владимир Останин:

– Когда произошла Ашхабадская катастрофа, мне было пятнадцать лет. Землетрясение грянуло в ночь на 6 октября около двух часов, когда все, кто не работал в ночную смену, спали. Большинство жилых домов Ашхабада были одноэтажными, саманными – построенными из необожженного сырцового кирпича. Дома были полностью разрушены и погребли под обломками три четверти населения города.

В ту роковую ночь во время первого толчка я спал и проснулся, когда дом уже фактически разрушился. В моей комнате разрушилась внутренняя стена, и опиравшиеся на нее балки, поддерживавшие потолок, приняли наклонное положение. Лежавшие на них доски и толстый слой глины ссыпались к середине дома, а у южной стены частично остались у меня над головой, что и спасло мне жизнь.

Рядом я услышал стоны и крики соседей. Они были завалены досками, балками и глиной обрушившейся крыши. Я стал руками разгребать обломки, пытаясь освободить их. Я бросился за помощью и привел других соседей. Один из мужчин зажег спичку и поднес ее к тому месту, где под досками были головы заваленных соседей. Открылась жуткая картина: пламя осветило ореол коричневой пыли, которой был насыщен воздух, и в нем – пораненные, окровавленные, косматые головы двух женщин и подростка шестнадцати лет. У молодой женщины была сломана нога. Она потом весь остаток ночи и день кричала от боли, бредила, пела, пока соседи не договорились о грузовике, чтобы отвезти ее в центр на площадь Карла Маркса, где собирали всех раненых.

Моя мать и два младших брата остались целы в соседней с моей комнате. Упавшие с обрушившейся внутренней стены дома концы балок их не задели, и они выбрались через окно в северной стене дома.

Отец во время землетрясения был на работе. Домой он шел пять километров пешком через разрушенный, темный город, по которому метались полуголые люди, и не знал, жива ли его семья.

На следующий день мы с отцом пошли к нему на работу в Туркменский филиал Академии наук. По дороге видели, каким стал Ашхабад после землетрясения. Разрушения были огромными: позже стало известно, что город потерял 98 % (!) жилого фонда. Особенно пострадали жилые саманные дома. Жильцы многих этих домов погибли полностью. Нам по дороге встречались люди, выносившие трупы, завернутые в простыни, и складывавшие их рядами на тротуарах. Оттуда их забирали машины, чтобы увезти и предать земле.

Уборкой трупов в дальнейшем занимались военные отряды, облаченные в противоипритные прорезиненные костюмы и противогазы.

После землетрясения жизнь в городе не остановилась. Люди приспосабливались. Устраивались жить под открытым небом рядом с развалинами своих домов. Пищу готовили на мангалах – маленьких печках, топившихся чурочками. Жители пытались спасти из развалин нужные для жизни вещи: одежду, постели, утварь, мебель. Это иногда приводило к трагедиям. Основное землетрясение сопровождалось повторными толчками, и часто при этих толчках заваливало роющихся в руинах людей.

После землетрясения люди были молчаливы, сосредоточены, внешне спокойны. Они понимали: обрушившееся на них несчастье – следствие злой неотвратимой стихии.

Рассказывает журналист Виктор Чумаков: