На торный путь

– Ну, поведай, что вызнал?

– Хан со стотысячным войском в восьмидесяти верстах отсюда. Что мы идём, узнал дней за десять, а нападение делал Калга-султан.

– Выходит, хан рекогносцировку проводил… Умно. – Миних посмотрел на казака. – У тебя всё?

– Нет… – Казак сунул руку за отворот чекменя и, достав какую-то бумагу, протянул её фельдмаршалу. – Я цидулу привёз.

– Какую ещё цидулу? – удивился Миних и, принимая сложенный вчетверо лист, спросил: – Откуда взял?

– Запорожец-лазутчик доставил, – невозмутимо пояснил казак и добавил: – Запорожцы, они тут, в низовьях, все ходы знают…

– Ну-ну… – Миних развернул мятое письмо, прочитал, а затем, оторвавшись от текста, поднял голову и, встретив вопросительный взгляд генерала, сказал: – Наши люди ухитрились султанских гонцов перехватить. Теперь дают знать, что турки хану помощи слать не будут.

– Выходит, хан сам-один у Перекопа ждёт, – обрадовался генерал и, не отрывая платок от щеки, через силу заулыбался…

* * *

Парад и церемонию встречи было велено проводить на Потешном поле. Большой, имевшийся там, несколько вытянутый вдоль канала плац, до каменной твёрдости утоптанный солдатскими башмаками, был загодя смочен водой, дабы не поднимать пыли во время царского смотра. Для самой императрицы на малом взгорбке, что пришёлся неподалеку от царского дома, был установлен роскошный балдахин, навершие которого украшал вызолоченный двуглавый орёл. Для прочих были сделаны лавки, отделённые от подлого люда (коего уже набежало сюда великое множество) деревянной балюстрадой, обитой по такому случаю малиновым бархатом.

Измайловский полк, которому назначили смотр, был построен едва ли не с самого утра, и мушкетёры, стоявшие «вольно», уже было помалу стали опираться на ружья, когда, наконец, показался царский кортеж, и под приветственный гром литавр императрица Анна Иоанновна вошла под балдахин. Затем над Потешным полем пролетел трубный сигнал, тотчас встрепенувшиеся офицеры начали бросать грозные взгляды на своих, мигом подтянувшихся гвардейцев, и по команде командира, в сопровождении барабанного боя, полк начал движение.

Прапорщик Григорий Нерода, одетый по случаю парада в зелёный мундир, украшенный красной оторочкой, со шляпой-треуголкой на голове, маршировал церемониальным шагом, сжимая обеими руками свой эспонтон. Перед собой он видел напряжённо выпрямленную спину капитана, командира его фузилёрной роты, а рядом с ним шли подпоручик и поручик. Сам же прапорщик был совсем рядом с гвардейской шеренгой, но офицеру казалось, что это именно на него смотрят из-под балдахина, и Гриць изо всех сил старался не ударить лицом в грязь.