История Мексиканской революции. Том III. Время радикальных реформ. 1928–1940 гг.

Портес Хиль на посту губернатора Тамаулипаса (крупнейшего центра нефтедобычи в Мексике) действительно препятствовал КРОМ, когда Моронес силой пытался подчинить себе профсоюзы нефтяников незаконными методами[50 - В воспоминаниях Портес Хиль прямо писал, что КРОМ боролся против профсоюзов нефтяников «кровавыми методами».]. Теперь, даже не дожидаясь поступления официального ультиматума с требованием запретить одиозную, с точки зрения Моронеса, театральную постановку, президент выступил с заявлением для прессы. Он подчеркнул, что стоит на страже свободы мнений, и направил к театру 50 вооруженных полицейских, чтобы воспрепятствовать любым выходкам боевиков КРОМ. Одновременно Портес Хиль отметил, что ничего не имеет против какой бы то ни было рабочей организации, если она действует в рамках закона.

Ответ Портеса Хиля вызвал негодование съезда КРОМ. Выступивший на нем член руководства КРОМ Ломбардо Толедано предложил, чтобы все кромисты в знак протеста ушли в отставку со всех занимаемых ими государственных постов, а также покинули совместную комиссию рабочих и предпринимателей, обсуждавшую проект федерального Трудового кодекса[51 - Diaz R. L. La crisis Obregоn-Calles y el estado mexicano. Mexico, Siglo XXI, 1980. P 118.].

Временный президент всерьез опасался, что ультиматум Моронеса является началом государственного военного переворота. На съезде КРОМ взял слово бывший начальник полиции генерал Крус, в то время – командующий войсками в Мичоакане. Крус, и ранее открыто выступавший против правительства, на сей раз заявил, что «его шпага» находится в полном распоряжении КРОМ.

Кальес, видимо, выжидал, чтобы увидеть, сможет ли КРОМ перейти в контрнаступление и навязать властям свою волю. Вероятно, в случае успеха он намеревался сделать именно КРОМ базой будущей единой революционной партии. Однако ненависть к КРОМ и особенно его лидерам в обществе была столь сильной, что Моронес просчитался.

6 декабря 1928 года Портеса Хиля посетил генерал-обрегонист Фаусто Топете, только что избранный губернатором Соноры, и сообщил от имени других генералов-обрегонистов (Эскобара, Агирре и Мансо), что Кальес, Моронес и министр обороны Амаро готовят военный мятеж в столице с опорой на КРОМ[52 - Medin T. El minimato presidencial: historia politica del Maximato 1928-1935. Mexico, 1982. P. 57.]. Но вскоре президента посетил и Амаро, который заявил, что находится на стороне президента вне зависимости от той позиции, которую занимает Кальес. Таким образом, армия твердо стояла на стороне правительства. Генералы не скрывали своей ненависти к КРОМ еще и потому, что ходили упорные слухи: Кальес и Моронес хотят заменить регулярные вооруженные силы батальонами КРОМ.

На КРОМ обрушился с единодушной критикой и мексиканский Конгресс. Депутаты не стеснялись в выражениях в адрес Моронеса и Кальеса. Первого, например, они называли «спрутом, высасывающим кровь из рабочего движения». 7 декабря делегация Конгресса посетила Портеса Хиля и выразила ему свою полную поддержку в противостоянии с КРОМ. Также в поддержку Портеса Хиля проходили уличные манифестации.

В этих условиях временный президент перешел в контрнаступление на КРОМ, пытаясь одновременно вывести из-под удара Кальеса. Вечером 6 декабря Портес Хиль направил Луиса Леона в резиденцию Кальеса, чтобы побудить бывшего президента высказаться публично относительно возникшего острого внутриполитического кризиса.

Кальес понял, что просчитался и его сложная комбинация по объединению всех революционных политических сил под собственным руководством может потерпеть крах. Поэтому 8 декабря ему пришлось выступить с двумя заявлениями. В первом он подтверждал, что поддерживает КРОМ, так как всегда испытывал «солидарность с рабочим движением»[53 - Garrido L. J. El partido de la revolucion institucionalizada. La formacion el Nuevo estado en Mexico (1928-1945). Mexico, 1982. P. 76.], но его присутствие на съезде «понято неправильно».

Во второй декларации Кальес, подтвердив призыв всей «революционной семье» объединиться вокруг НРП, неожиданно провозгласил, что не видит себя в роли лидера организационного комитета и, чтобы облегчить основание по-настоящему единой партии, слагает с себя полномочия главы оргкомитета и «удаляется» из политической жизни. Отныне он намерен вести существование обычного среднего гражданина.

Теперь формально обрегонисты не могли упрекнуть Кальеса в том, что он дирижирует подготовкой организационного съезда. 8 декабря стало известно, что из оргкомитета вышел и Саенс. Он, видимо, уже ощущая себя кандидатом в президенты, тоже не хотел, чтобы его упрекали в режиссуре съезда. Саенс открыто заявил, что выходит из оргкомитета в связи с возможным выдвижением своей кандидатуры на пост президента.

К тому времени кандидатуру Саенса официально выдвинули несколько общественных организаций и партий в штатах Табаско, Чьяпас, Коауила, Халиско и Керетаро. В основном это были организации, ранее поддерживавшие кандидатуру Обрегона[54 - Diaz R. L. La crisis Obregоn-Calles y el estado mexicano. Mexico, Siglo XXI, 1980. P. 127.].

Новым главой оргкомитета стал третий по весу подписант учредительного манифеста генерал Тревиньо – активный сторонник Кальеса. Таким образом, Кальес из-за кулис фактически продолжал руководить подготовкой учредительного съезда НРП.

Тревиньо не хотел видеть президентом Саенса. Такого же мнения придерживался по идеологическим соображениям левый губернатор Веракруса Техеда. Против Саенса был настроен и генерал Сатурнино Седильо, опиравшийся на несколько тысяч вооруженных крестьян в штате Сан-Луис-Потоси.

9 декабря 1928 года все генералы, командующие военными округами, подтвердили свою лояльность правительству. Ультиматум КРОМ не возымел действия, но Моронесу и его группе надо было хотя бы сохранить лицо. По инициативе одного из молодых лидеров КРОМ Ломбардо Толедано съезд профцентра все-таки принял судьбоносное решение об отзыве всех кромовских функционеров с занимаемых ими государственных постов. Толедано предложил даже распустить Лабористскую партию, чтобы вывести ее из-под удара властей.

Добровольно устранившись от реальных рычагов влияния, КРОМ окончательно проиграл. 11 декабря 1928 года из КРОМ вышел очень влиятельный профсоюз редакторов газет столичного федерального округа (за ним ушли и рабочие типографий, где печатались газеты). В тот же день примеру редакторов последовали не менее влиятельные трамвайщики, забастовка которых могла бы парализовать столицу. Ушли из КРОМ и рабочие военных заводов. Это был особенно чувствительный удар – ведь еще недавно этими заводами руководили функционеры КРОМ.

Почти все ушедшие из КРОМ профсоюзы выразили поддержку Портесу Хилю.

Американские СМИ правильно передали настроение мексиканского общественного мнения в тот период: «Большинство мексиканцев интерпретировали это в том смысле, что КРОМ объявил политическую войну обрегонистам или аграристской партии – партии президента Портеса Хиля»[55 - Time, 17.12.1928.].

20 декабря 1928 года мексиканские газеты опубликовали сенсационное известие: Ортис Рубио принял пост министра внутренних дел. По неписаной мексиканской традиции того времени это означало, что именно он и станет кандидатом в президенты. И действительно, 29 декабря сам Ортис Рубио подтвердил эти слухи. Саенс начал понимать, что его обвели вокруг пальца.

Потерпев тактическое поражение в декабрьском кризисе, Кальес не утратил стратегической инициативы. Он решил сделать программу будущей единой партии такой радикальной, чтобы на ее фоне кандидатура умеренного и консервативного Саенса показалась большинству делегатов нонсенсом. По части радикальной революционной фразеологии Кальесу действительно не было равных: не зря еще пару лет тому назад многие в США считали его «большевиком».

В проекте программы НРП, в частности, говорилось: «…НРП является инструментом политического действия, с помощью которого большие массы крестьян и рабочих Мексики борются за сохранение контроля над государственной властью в своих руках: контроля отобранного у помещиков и привилегированного меньшинства в ходе великого вооруженного движения, начавшегося в 1910 году». Декларация принципов новой партии была не менее радикальной: «НРП… будет стремиться улучшить ситуацию народных масс путем введения в действие статей 123 и 27 Конституции, так как партия считает рабочий и крестьянский классы самыми важными элементами мексиканского общества»[56 - См. Buchenau J. Plutarco Elias Calles and the Maximato in Revolutionaty Mexico: A Reinterpretation // www-gewi.uni-graz.at/jbla/JBLA_Band…/jbla06_229_254.pdf]. Одновременно конкретная социально-экономическая программа нацеливала Мексику на довольно консервативный эволюционный путь индустриализации и модернизации. Например, провозглашалось поощрение национального и иностранного капитала, работающего на благо Мексики («честного капитала», как это формулировали кальисты). В аграрной части провозглашалось продолжение политики распределения помещичьих земель среди крестьян и общин эхидо.

С точки зрения организационного строения будущая НРП походила на лейбористкую партию Великобритании. Новая партия состояла как из местных комитетов, так и из коллективных членов – региональных партий и групп.

Проекты учредительных документов НРП появились в мексиканской прессе в конце января 1929 года. Работа над ними твердо находилась в руках кальистов: Базилио Вадильо[57 - Над уставом НРП работал в основном посол Мексики в Москве Вадильо, который много перенял из устава ВПК(б).], Луиса Леона и Пуига Касауранка. Перед опубликованием в прессе все документы утвердил лично Кальес.

В середине февраля глава оргкомитета НРП Тревиньо заявил, что оргкомитет не ведет работы в пользу какого-либо кандидата в президенты. Это заявление явно было рассчитано на то, чтобы успокоить Саенса.

Учредительный съезд НРП наметили провести в марте 1929 года в городе Керетаро, где в 1867 году были разгромлены остатки марионеточной армии императора Максимилиана, державшегося у власти с помощью иностранных штыков. Таким образом, новая партия демонстрировала свою приверженность идеалам Бенито Хуареса. На съезде ожидалось присутствие 148 партий и групп со всей страны[58 - Garrido L. J. El partido de la revolucion institucionalizada. La formacion el Nuevo estado en Mexico (1928-1945). Mexico, 1982. P. 92.]. Фактически вне рамок съезда остались только две политические силы – компартия и КРОМ. Из губернаторов штатов в НРП не вошел только глава Веракруса Техеда, которого считали скрытым коммунистом.

Большинство из 1800 делегатов съезда начали прибывать в Керетаро уже в конце февраля 1929 года. Повестка дня съезда НРП состояла из трех пунктов:

– выдвижение кандидата в президенты от партии;

– учреждение самой партии;

– выбор руководства (исполнительного комитета) НРП.

Между тем Кальеса и Портеса Хиля занимала уже другая проблема. К бывшему и временному президенту поступали сведения о готовящемся военном мятеже генералов-обрегонистов. 25 января 1929 года губернатор Соноры Топете направил письмо губернатору штата Нижняя Калифорния Абелярдо Родригесу с предложением присоединиться к восстанию. В письме перечислялись все генералы и губернаторы штатов, которые уже дали свое согласие. Родригес передал письмо Кальесу.

Все стало окончательно ясно, когда Кальес вызвал в Мехико генерала Франсиско Мансо, а тот просто отказался приехать. Кальес и не пытался расстроить заговор, предпочитая уничтожить мятежных генералов одним махом, как это уже удалось ему осенью 1927 года.

Видя неизбежность вооруженной борьбы, Кальес и Портес Хиль поспешили заручиться поддержкой США. Они помнили, что именно американские поставки вооружения помогли быстро подавить мятеж де ла Уэрты в 1923-1924 годах.

14 февраля 1929 года посол США в Мехико Морроу доложил госдепартаменту, что министр иностранных дел Эстрада по поручению Портеса Хиля сообщил о готовящемся мятеже генерала Топете, губернатора Соноры. В связи с этим правительство Мексики просило правительство США разрешить закупку на частных американских заводах самолетов и другого вооружения[59 - Foreign Relations of the United States (FRUS). Volume III, 1929. P. 336–337.].

Самолеты были ключевым средством вооруженной борьбы именно в Соноре. Между центром страны и этим пограничным штатом по-прежнему отсутствовало железнодорожное сообщение, и перебросить войска туда было очень сложно. Это давало возможность любым мятежникам в Соноре закрепиться и нарастить силы. В то же время, как показал мятеж де ла Уэрты, бомбовые удары с воздуха по повстанцам производили сильнейший психологический эффекта, деморализуя мятежников. Кстати, это понимал и Топете, который тоже закупал в США самолеты и нанимал американских пилотов.

В США ценили Кальеса и уже 16 февраля 1929 года согласились предоставить лицензии на закупку требуемого вооружения[60 - Foreign Relations of the United States (FRUS). Volume III, 1929. P. 337. Бипланы «Корсар» были современными. Их разработали в 1925 году по заказу ВМС США как первые самолеты для авианосцев. Сухопутные войска использовали их для патрулирования границы. Первоначально «Корсары» могли нести только две 50-фунтовые бомбы и были вооружены тремя пулеметами. Потом бомбовую нагрузку увеличили. Крейсерская скорость «Корсара» составляла 135 миль в час, радиус действия – 680 миль. В 1928 году американцы использовали эти самолеты для борьбы с партизанами Сандино в Никарагуа.] (6–9 самолетов «Корсар»), пулеметов, патронов и бомб. В тот же день военный атташе Мексики в Вашингтоне генерал Аскарате отбыл на завод для подписания договора о приобретении 9 аэропланов.

Как и в 1923 году, мятежных генералов подвела несогласованность. Мятеж планировался на 27 марта одновременно в Веракрусе и в Соноре (как это имело место и в 1923-м). Но Кальес решил сам спровоцировать мятежников на выступление, приурочив его к открытию съезда НРП в Керетаро. На съезде ожидалась ожесточенная борьба кальистов и сторонников Саенса. Мятеж генералов-обрегонистов, которые тоже были сторонниками Саенса, именно в этот момент практически подрывал шансы последнего на выдвижение кандидатом в президенты. Кальес получал все основания апеллировать к единству «революционной семьи» перед лицом военного мятежа.

Поэтому в начале марта 1929 года генералу Агирре (командующему армией в штате Веракрус) был отдан приказ направить часть вверенных ему сил в столицу. Если бы Агирре подчинился, то не смог бы поднять мятеж, поскольку в Веракрусе у губернатора Техеды было под ружьем несколько тысяч вооруженных крестьян, которые уже сорвали мятеж де ла Уэрты в 1923 году.

Генерал Эскобар

Агирре решил схитрить и сообщил в Мехико, что готов выполнить приказ, но не может этого сделать, так как мятеж якобы поднял губернатор Техеда[61 - Portes Gil E. Autobiografia de la Revolucion Mexicana // www.antorcha.net/…/autobiografia/bibliografia.html]. Этому, конечно никто не поверил, и генералы братья Агирре, которые командовали армейскими частями в Веракрусе, решили все-таки выступить против правительства и захватить Мехико самостоятельно, чтобы не делить власть с северными генералами.

1 марта 1929 года открылся учредительный съезд НРП, а уже 4 марта 1929 года председатель съезда Мануэль Тревиньо сообщил делегатам о начале военного мятежа в Веракрусе. Губернаторам Топете в Соноре и Каравео в Чиуауа не оставалось ничего иного, как присоединиться к преждевременному выступлению.

Главнокомандующим силами мятежников, которые называли себя Армией обновления революции, был назначен генерал Гонсало Эскобар[62 - Эскобар родился в 1892 году в штате Синалоа. С 1914 года сражался в рядах конституционалистов в Северо-восточной армии Пабло Гонсалеса. Нанес несколько поражений Вилье. В 1923-1924 году сыграл ключевую роль в подавлении мятежа де ла Уэрты. В 1927 году участвовал в подавлении «мятежа» генералов Гомеса и Серрано, причем Гомеса Эскобар захватил в плен и приказал расстрелять.]. В «плане Эрмосильо» (принятом путчистами в одноименном городе-столице штата Соноры) Портес Хиль и все поддерживавшие его губернаторы и депутаты Конгресса объявлялись низложенными. Кальес именовался «Иудой мексиканской революции» и виновником убийства Обрегона. Мятежники выступали против навязывания стране кандидата в президенты, которого считали марионеткой Кальеса.

Пожалуй, впервые за время революции в плане не содержалось никаких социально-экономических требований. Правда, Эскобар выступил со специальным воззванием к крестьянству Мексики, в котором обещал продолжение аграрной реформы.

Военный мятеж развивался по классическому мексиканскому образцу: все части регулярной армии, подчинявшиеся мятежным генералам, автоматически встали на сторону своих командиров. Это означало, что около 28 % мексиканской армии выступило против правительства[63 - Мексиканская регулярная армия в то время состояла из 21 дивизии, одной из которых командовал Эскобар. Однако «дивизии» мексиканской армии по численности не соответствовали нормальным дивизиям европейских армий. Так, под командованием Эскобара к моменту начала мятежа было примерно 3500 человек. Всего в восстании приняли участие примерно 30 тысяч солдат и офицеров, или 22 пехотных батальона и 21 кавалерийский полк.]. Штаты Сонора, Чиуауа, Дуранго, Халиско, Оахака и Веракрус и частично Сакатекас и Синалоа путчисты, которые были там либо губернаторами, либо командующими войсками, захватили без единого выстрела. Такие крупные и промышленно развитые города Мексики, как Монтеррей, Веракрус и Торреон, оказались в руках восставших. Когда Эскобар занимал Торреон, он объявил, что подавляет мятеж другого генерала Альмасана, который на самом деле был верен правительству. Чтобы усыпить бдительность Портеса Хиля, Эскобар направил ему телеграмму, в которой выражал готовность выступить на подавление мятежа Агирре.

Мятежники быстро конфисковали большие средства в банках и, имея границу с США в своих руках, могли бы закупать там практически неограниченное количество оружия. Однако правительство США с самого начала встало на сторону Кальеса и Портеса Хиля.

В первый же день мятежа, используя как предлог то обстоятельство, что министр обороны Амаро во время игры в поло повредил глаз и отбыл на лечение в США, Портес Хиль назначил Кальеса министром обороны и поручил ему подавить восстание. Все части из Мехико выступили на фронт, и в столице оставалось не более 300 солдат и офицеров.

Мятежники немедленно уведомили США, что намерены поддерживать с американцами самые дружественные отношения. Восстание началось незадолго до инаугурации нового президента США республиканца Гувера, и мятежники рассчитывали, что успеют разгромить Кальеса до тех пор, пока в Вашингтоне приступит к своим обязанностям новый кабинет.

Однако уже 4 марта 1929 года министр иностранных дел Эстрада передал через Морроу четыре пожелания мексиканского правительства к США:

– строгое соблюдение эмбарго на поставки оружия в Мексику, за исключением заказов мексиканского правительства;

– прекращение любого движения людей и грузов через порты и таможни, захваченные мятежниками;

– гарантии правительства США по продаже Мексике любых вооружений;

– выражение со стороны правительства США «дружественного отношения» к правительству Мексики[64 - Foreign Relations of the United States (FRUS). Volume III, 1929. P. 341.].