Оценить:
 Рейтинг: 0

Ливийский вариант. Второе издание «Золото Каддафи»

Год написания книги
2014
<< 1 2 3 4 5 6 >>
На страницу:
4 из 6
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Короткий, без лишних деталей, оперативный план контакта с агентом Рембрандтом составлен и утвержден, приказ отдан: Ершов с двумя бойцами морского спецназа вылетает ближайшим гражданским рейсом в Тунис.

Старая «нокия» для связи с русскими давно выключена. Другой мобильник, с обычным ливийским номером, коротко вздрогнул, приняв СМС на арабском от анонимного отправителя. Посылку следовало оставить после вечернего намаза в рыбацкой лодке двоюродного брата, живущего в маленьком поселке у моря. А вот как русские найдут ночью лодку на каменистом пляже, отличив ее от десятка других, агента не должно волновать.

С тихим стуком перекатывая гальку, легкий ночной прибой плавно вынес аквалангиста в темном гидрокостюме на дальнем конце пляжа. Здесь, у подножия окружающих бухту отвесных скал, совсем темно. Метрах в двадцати, на каменистом пляже, в неярком свете звезд угадывались очертания вытащенных из воды рыбацких лодок. Некоторые перевернуты так, будто сохнут после покраски или что бы их не промочило дождем. Но дождя здесь в сентябре не бывает. При наблюдении через прибор ночного видения свежей краски на бортах не обнаружено. Облезлые, все как одна, посудины. Пляж и тропинка, ведущая вверх, без посторонних.

Сняв баллон, ласты и другое, лишние на берегу снаряжение, темная фигура двинулась к седьмой лодке во втором ряду. Вдруг со скалы справа, со стороны тропинки, с шумом покатились камни. Боец мягко прыгнул вперед, перекатился и залег, слившись в темноте с силуэтом ближайшей лодки. На черно-белой картинке прибора ночного видения не появилось ничего настораживающего. Последний камешек из камнепада, щелкая по гальке покатился и затих. Минут через десять можно будет двигаться дальше.

Уже много часов наблюдая за бухтой Хасан терпеливо лежал под одной из перевернутых лодок. Узкий кинжал с богато украшенной вязью рукояткой он держал в ножнах, пряча оружие в левом рукаве грубошерстной рубахи. Аквалангиста на берегу араб заметил сразу, но буквально на секунду отвлекся на шум камнепада, и черный силуэт исчез.

Глава 3. Арабский клинок

На галечном пляже бухты тишина, только небольшие волны, накатывая на берег, легко шумят прибоем. Человек в гидрокостюме, притаившись, лежал в густой тени у борта рыбацкой лодки. Оружия, кроме ножа аквалангиста, у капитана Ершова не было, а все снаряжение сделано в Китае. В случае нештатной ситуации принадлежность трупа пловца к какой-либо спецслужбе по этикеткам не установят.

Прошло восемь минут, затем еще пять. Сергей по-пластунски переместился под прикрытие развешенной на деревянных кольях рыбацкой сети. Отсюда открывался широкий обзор всего пляжа.

Несколько лодок сушились на небольшом каменистом холме. Устроившись под одной из них на шерстяном коврике, Хасан тоже старался не шуметь. В широкую щель между бортом перевернутой лодки и галькой в свете звезд виден почти весь берег. Араб пытался понять, куда делся аквалангист и нервно перебирал четки. Много подобных ночей провел Хасан в этой удобной для контрабандистов бухте, часами лежа в засаде. Но, кажется, раньше он так не нервничал – обычно на дело они ходили вдвоем с братом.

Левую руку холодил пристегнутый на предплечье под рукавом старинный кинжал в ножнах. Этим оружием Хасан не лишил жизни ни одного человека, даже неверного – не хотелось расставаться с такой красивой вещью. Ножны и рукоятку клинка густым арабским узором украшала инкрустация из драгоценных камней. Старики поговаривали, что обагренный человеческой кровью кинжал должен поменять хозяина: его лучше кому-нибудь подарить или продать. И поэтому, хотя убивать ему приходилось, это оружие оставалось чистым.

Попало оно к Хасану благодаря двоюродному брату – тот украл из дома своего отца старинный кинжал и передал ему как раз перед боем. Спрятанные под одеждой ножны играли в схватках роль защиты – ими прикрывалось предплечье безоружной руки от кисти до локтя. Поэтому и выпал один из камешков.

Это случилось около пятнадцати лет назад на старом базаре – Хасан отбил левой рукой удар турецкой сабли. Клинок в ножнах оказался у него незаметно, когда он как бы случайно спрятал руки за спиной. Брат был рядом.

Соперник – бедуин, не желавший платить за охрану верблюдов у караван-сарая, размахивая саблей, и подумать не мог, что какой-то мальчишка сможет оказать ему достойный отпор. Ножны Хасан засунул в левый рукав, а в правой стиснул кинжал. Бедуин ударил сверху, Хасан подставил предплечье левой руки под наклоном, кривая сабля рассекла домотканую рубаху и соскользнула по ножнам вниз, не причинив вреда. В тот же миг старинный клинок оказался у самого горла караван-баши. Еще одно движение, как при свежевании ягненка, и кровь забрызгает песок под ногами. Тогда-то Хасан, совсем еще мальчишка, и понял, что такое взгляд полный предсмертной тоски. Толпа зашумела, окружающие оттащили Хасана подальше, но эту первую, самую важную схватку в жизни, он выиграл с честью и стал настоящим мужчиной.

Бедуин быстро отсчитал двойную цену и убрался вместе со своими верблюдами. Отец двоюродного брата не стал требовать вернуть клинок назад.

После этого прошло много лет, и в схватках араб использовал это оружие редко, хотя почти всегда носил его с собой. В добрые былые времена один вид неизвестно откуда появившегося в руке клинка останавливал многих горячих парней. И в ночной бухте кинжал еще не один раз пригодился Хасану – одним коротким ударом легко рубились веревки или вскрывались мешки контрабандистов для проверки и бакшиша. И без разницы, висят они с бортов шлюпок или ждут в общей куче отправку наверх, по тропинке. Если дань снимали еще до разгрузки товара на берег или контрабандисты пытались уйти из залива не рассчитавшись, мешки срезались за считанные секунды. Дельцы держали их привязанными за бортом лодок так, чтобы иметь возможность, в случае появления патрульных катеров, быстро сбросить контрабанду в воду. Срезанные с бортов в бухте, даже распоротые мешки с сигаретами или гашишем выносило утренним отливом в открытое море совсем недалеко. На рассвете Хасан с братом выходили из бухты на рыбацкой лодке и собирали товар.

Если перевозчики были старыми знакомыми и платили деньгами, только что сгруженную у кромки прибоя партию товара проверяли редко. Но чаще они с братом действовали по другому. Тяжелые упаковки с алкоголем или электроникой удобней всего брать у почти метровой ступеньки на тропинку, которая шла вверх, через скалы, к дороге. Контрабандисты должны останавливаться у ступени для передачи товара наверх. Бесшумно появившийся из темноты Хасан обычно без лишних вопросов, только пожелав добра и мира, получал положенную долю. Здесь, у этого уступа, нередко доставалась самая крупная добыча.

Попадались и наложницы. Но ни Хасан, ни его брат никогда не использовали право первой ночи на мусульманской земле. С контрабандистами давно установились негласные правила. Если у единоверцев не хватало наличных на оплату дани, их пропускали, назначая долг. Такие долги иногда стоили дороже, чем деньги. Да, в этой бухте прошли, пожалуй, лучшие времена.

Шум камней, скатившихся с горы, мало беспокоил Хасана. Он знал, что, если кто-то пойдет по тропинке сверху, мелкие камешки посыплются прямо на отполированную за много лет площадку у подножия высокой ступени, и звук будет совсем иной. Хасана все больше волновало другое – где прячется русский.

Только сейчас он понял, что видел человека в матовом костюме аквалангиста, но не слышал его шагов. Араб начинал не только нервничать, но и злиться на самого себя. Хотелось просто проконтролировать получение товара и немного увеличить оплату, а теперь этот русский прячется и неизвестно, что у него на уме. Отсюда, сверху, светлые бумажные пакеты с компьютерными железками отчетливо видны. Они лежат недалеко, метрах в десяти, на корме одной из лодок. Это лодка брата, с нарисованным на борту масляной краской знаком, который наверняка знают русские.

Похоже, того, кто пришел за товаром, насторожил шум камнепада, и он затаился. Оставалось только перебирать четки и отдавливать бока на гальке. Но еще час тихо лежать под лодкой Хасан просто не мог – сильно поджимал низ живота. Один раз он уже отлил, но сейчас хотелось еще сильнее. Надо попытаться расслабиться и закрыть глаза хотя бы на пару минут.

Тяжелая, как золотой слиток, пластиковая коробочка давно спрятана за широким поясом. Пожалуй, это самая ценная часть товара, и теперь главное – удвоить сумму. Как это сделать, Хасан пока не знал. В старые времена брат, почти не различимый в темноте, бесшумно подкрадывался и накидывал удавку на шею недовольного. Сейчас такой вариант не пройдет, брата рядом нет.

Раньше они делили ночь в бухте на две равные части. Хасан любил поспать под утро, и тогда брат дежурил, укрывшись под другой лодкой. Если раздавался незнакомый звук или «сигнал опасности» – брошенный в борт лодки камешек, Хасан моментально просыпался и брал ситуацию под контроль.

К рассвету похолодало, и он пожалел, что не прихватил у родственников одеяло. Не хотелось говорить лишнего и признаваться в своих тайных делах с русскими. Хотя, кажется, брат догадался, куда он ушел после вечернего намаза. Большой молельный коврик из верблюжьей шерсти Хасан привез с собой, а кинжал как всегда при нем.

После того как перед самой войной в бухте стали появляться серые военные катера, а по тропинке контрабандистов начали переправлять большие, темно-зеленые ящики, от сбора дани пришлось отказаться. На каменистом пляже становилось небезопасно. Катера, прикрывая суденышки с грузом, подолгу светили прожекторами, обшаривая каждый уголок бухты. По гальке расхаживали люди, вооруженные автоматами, и под их прицелами рисковать не хотелось.

Когда война началась появились новые клиенты – нелегалы. Раньше они пытались добраться из Африки до ближайшего итальянского острова Лампедуза, отправляясь в море на лодках и катерах на свой страх и риск из другой части Ливии – Триполитании, в районе границы с Тунисом. Правительство Каддафи с этим боролось, и при нем нелегалов просачивалось немного.

А с началом восстания и в течение почти двух месяцев желающие найти счастье в Европе толпами, со всей Африки, валили через регион со столицей Бенгази – Киренаику. Им нужны были лодки и возможность спокойно отчалить от берегов Ливии. Тогда Хасан обзавелся парой автоматов Калашникова и вместе с братом и парой крепких ребят снова взял бухту под свой контроль.

Мощный поток живого товара превратился в пересыхающий ручеек после того, как суденышки с нелегалами стали загонять обратно катерами блокирующего ливийское побережье иностранного военного флота. Зато контрабанда шла почти в открытую. Появился героин, порошок и таблетки, а гашиш теперь вывозили из Ливии.

В последнее время по ночам в бухте стало тихо. На рассвете рыбаки, пользуясь отливом, спокойно выходили в море. Зато все чаще с просьбой об отправке товара стали обращаться бородатые из катибов повстанцев. Куда теперь отправлялось оружие, Хасан предпочитал не спрашивать. Платили они мало или совсем никак, но ссориться было опасно. Когда удавалось, он запоминал маркировку на ящиках и оставлял записки с данными для Емельяновича в тайнике. Но товар в стандартных ящиках шел редко, чаще попадались завернутые в брезент стволы. Пару раз удалось засечь упакованные отдельно от снарядов трубы, следить за которыми очень просили русские. На перегрузке у высокой ступени пару раз Хасан надрезал брезент, оказалось, что контрабандой шли еще советские или китайские ручные противотанковые гранатометы. За эту информацию заплатили не плохо, но обещали еще более круглую сумму, если удастся быстро сообщить об отправке переносных зенитных комплексов, советских или новых, все равно. Почти такие же трубы, но стреляют из них по самолетам.

Уже наверняка прошел целый час, как аквалангист появился на пляже, но после камнепада его не ни видно, ни слышно. На всякий случай араб вытащил из-за пояса тяжелую коробочку и спрятал ее по коврик.

Хасан закрыл глаза, отложил четки и улегся поудобнее. На фоне слабого шума прибоя движение русского мог выдать любой звук.

Развешенная для просушки рыбацкая сеть пахла морем. Капитан Ершов по квадратам, слева направо изучал обстановку. Три пакета с передачей обнаружились в условленном месте, на кормовой банке лодки с нарисованным на борту характерным знаком.

Продолжая наблюдение, Сергей обнаружил интересную деталь. На одной из перевернутых лодок явно читались следы не так давно побывавшего здесь мужчины. Об этом свидетельствовали темные разводы мочи на днище. Ершов перевел взгляд ниже. Свежие отпечатков шагов на каменистой ряби гальки обнаружить не удалось. Кромешной тьмой выделялась щель между грунтом и бортом соседней, тоже перевернутой, но приподнятой с одной стороны на камне, посудины. Свежей краски ее ободранное днище не видело уже минимум год. Если выбирать место для засады, то лучшего, пожалуй, не найти. Стоило присмотреться внимательнее.

Хасан мысленно повторял суры, но нервы, похоже, сдавали. Все сильнее хотелось освободиться от переполнявшей мочевой пузырь жидкости. Араб рискнул и, подвинувшись, на секунду, выглянул из укрытия. Русского не было. По телу, от холода или от волнения, или от всего вместе, пробежала мелкая дрожь. Высовываться из под лодки слишком опасно – аквалангист, не разобравшись, мог прихлопнуть его одним выстрелом.

Через прибор ночного видения Ершов за секунду четко зафиксировал в памяти лицо человека, выглянувшего из-под приподнятого борта. Короткая стриженая борода, усы, без головного убора. Неужели Рембрандт? До начала отлива оставалось не так много времени, а до рассвета еще предстояло выбраться из бухты и как можно дальше отплыть в открытое море. Сергей легонько бросил камешек в одну из сушившихся на пригорке лодок.

От раздавшегося громом небес стука по деревянному борту лодки Хасан на миг потерял голову. Привычка сработала быстрее, чем разум: старый сигнал тревоги заставил его выскочить из укрытия.

Капитан наблюдал, как араб ловко, ужом выбрался из-под борта, отбежал на пару шагов, на ходу разматывая широкий пояс, остановился, спуская штаны. Ершов бросился к лодке с пакетами. Содержимое бумажных упаковок из-под натовского пайка в мгновение ока переместились в специальный водонепроницаемый чехол. Рембрандт, между тем, закончил свое дело и, подтягивая шаровары, смотрел прямо на капитана. Что-то здесь не так.

Неслышное движение за спиной и Сергей, шестым чувством ощутив угрозу, попытался резко присесть, чтобы уйти в сторону прыжком с переворотом. Но он не успел – в ту же секунду у него на шее захлестнулась наброшенная сзади удавка. Тонким шелковым шнурком брат Хасана ловко заарканил бойца.

«Теперь его, словно бычка, можно стреножить, обыскать и пустить на корм рыбам», – подумал араб, держа удавку натянутой, как струна.

Хасан, неспешно приближаясь, спросил по-русски:

– Ты зачем здесь?

– Получить товар от хороших людей, – с трудом проcипел Сергей.

Удавка немного ослабла. В руке Хасана, словно появившись из воздуха, блеснул длинный клинок. Араб подошел совсем близко и, пристально глядя в глаза, продолжил:

– Я тебя узнал.

– И я тебя помню. Что теперь?

– Самое время рассчитаться.

Хасан медленно приблизил острую как бритва сталь к шее пленника. Ершов мог бы, одновременно с ударом головой назад, попробовать выхватить нож из неопренового чехла на бедре, но вместо этого только слегка тряхнул зажатым в руке чехлом с железками:

– Дорого стоит? – в папке с делом агента «Рэмбранд» отмечалось, что араб прекрасно владеет техникой ножевого боя и стоило попытаться решить вопросы мирным путем.

– У меня есть еще кое-что, но сумму придется удвоить.

Капитан отвел взгляд, как будто пытаясь разглядеть что-то в чернильной темноте скал за спиной Рембрандта. Торговля – любимый арабский вид спорта. Если соглашаться сразу, то продавец может обидеться.. Через несколько секунд он снова смотрел арабу в глаза:

– Ты знаешь, что мы тебя никогда не обманывали. Посмотрим и заплатим, если того будет стоить.
<< 1 2 3 4 5 6 >>
На страницу:
4 из 6