Семейная хроника. Том 3

– А почему не выкорчёвывают?

– Нет техники.

– И сколько же лет ещё он будет ждать этой техники?

– Это мне не ведомо.

– К нам-то какие претензии?

– Разгружайте всё. Ничего брать не положено.

– Но там же ногу некуда поставить. Всё укрыто грушами. Всё равно же всё сгниёт?!

– У нас такие законы. Пусть сгниёт, но брать нельзя!

– Ты мужик, похоже, что мзду какую-то стремишься получить! Мы не та публика. Нам не жалко, но лишних купюр у нас нет. Мы студенты. Если мы тебе что-то подбросим, то нам потом домой пешком идти из Севастополя до Ленинграда.

В разговор вклинился водитель:

– Ну, вы мужики, быстрее решайте ваши проблемы, а то мне ехать надо!

Я подсадил девочек в кузов, а сторожу говорю:

– Арестовать ты нас не можешь, мы по любому сейчас уезжаем. Это не в твоих интересах. Начнётся разбирательство. Какой же ты караульщик, если мы уже 10 дней здесь живём, а ты не замечал. Нам ничего не будет, ну, в худшем случае, вытряхнут корзину и отпустят, а тебя выгонят с работы. Решай свою судьбу сам, либо вытряхивай корзину, либо подавай её девочкам в кузов!

Мужик сообразил, что ситуация для него патовая и подал корзину девочкам. Машина покатила нас вперёд, к новым приключениям. Я поблагодарил мысленно какого-то нашего невидимого покровителя в путешествии.

У нас была шикарная палатка из Эрмитажа, проверенная на острове «Березань». Палатка, судя по всему, была чем-то пропитана и с неё, как с гуся вода, всё стекало! Просто удивительно! Какие были дожди мощные с грозами иногда, особенно в «Учкуевке» под Севастополем! Утром все соседи выбирались из своих палаток, как куры, насквозь промокшие. А мы, выходили сухонькие, как будто ночью ничего не было. Просто удивительно! Сказка какая-то!

В Севастополе должна была произойти встреча с Толей. Они в это время были с «Геноссе» в Красноярске в студенческом строительном отряде. Но, в то время не было мобильных телефонов. Мы были рядом друг с другом, но не нашлись.

В Севастополе в «Учкуевке», где останавливались все «Дикари», на девочек положили глаз какие-то солдаты. Подарили корзину фруктов – яблоки и виноград. Днём мы ездили из «Учкуевки» через бухту на «Графскую пристань» и далее в город во все музеи. Когда мы уезжали на ж/д вокзал, на поезд в Ленинград, я сфотографировал на память памятник – герб города Севастополь. Какой-то помешанный на режимности мужик, чем-то похожий на начальника пристани из фильма «Холодное лето 53-го», пристал к нам и потребовал засветить плёнку. Вспоминаются слова начальника пристани:

– «Лузга», а ты в милиции возьми и скажи, что всех бандитов перебить – это я тебе велел!

Чем-то похожая ситуация была и здесь. Ему так хотелось услышать:

– Ну, ты и бдительный!

В итоге, перехватив нас с чемоданами на выходе с «Графской пристани» (уже с нарядом из двух особистов), нас завели в специальную комнату для объяснений – для какой цели мы снимали режимные объекты?

Мы объяснили, что с режимностью мы знакомы хорошо. Нарушений никаких не допускали и опаздываем сейчас на поезд. Если у Вас есть какие-то сомнения, оставляем Вам нашу фотоплёнку под расписку и деньги на её проявку. Если там будет что-то режимное, спишите с паспорта адрес для наказания. А если основания для этого не будет – разберитесь с этим, «не в меру активным» внештатным помощником!

Старший особист, находившийся в этой комнате, взял фотоплёнку в кассете, уцепился за кончик пленки, дёрнул и вытащил её, пока вся не вышла из кассеты. Засветил пленку и отдал обратно вместе с моими деньгами. Посмотрев на железнодорожные билеты, сказал:

– Поспешите на поезд!

Он понял, что придётся наказывать своего «бдительного», и решил его оправдать таким образом.

Этой концовкой впечатление от нашего пребывания в Крыму было испорчено. Все воспоминания превратились в дым. Теперь, при каждом просмотре фильма «Холодное лето 53-го», я вспоминаю последние минуты нашего пребывания в Севастополе.

Очередной сказочной поездкой, придуманной Толиком, была гора «Чегет» в Приэльбрусье.

Полетели мы туда в конце марта до Пятигорска, а потом автобусом до гостиницы «Иткол». Поехали опять «дикарями» на авось: Толик, я, и подруга Татьяны – Наташа Щеголева.

В день приезда вечером вышли на прогулку по ближайшим окрестностям. Это самые памятные минуты. Луна и сыпучий снег, чистейший, как сахар «рафинад»! По тропинке добрели до родничка, бьющего буруном из скалы. Подготовленности к этой прогулке не было никакой, и воду решили попробовать пригоршней. Даже ту воду, что оказалась в руках, выпить оказалось непривычным. Она оказалась холодной как лёд, и насыщенной добросовестно нарзаном! Ощущение было какое-то неземное! Если к этому ещё добавить лёгкое головокружение от высоты 2 000 метров, то для людей, которые постоянно живут на земле на уровне моря, и плюс к этому чистейший, чистейший горный воздух, тут даже и выпивать не надо – ты уже во хмелю. Это особенно заметно в первую неделю! Потом постепенно адаптируешься. Вот почему, вероятно, местные жители так долго живут!

Потом нам уже подсказали коллеги-туристы:

– Когда уходите куда-нибудь на прогулку, носите с собой сироп, какой вам больше нравится и какую-нибудь посудку, типа стакана. Это мы учли, когда ходили в «Долину нарзанов», где повсюду из-под земли, а точнее, из-под скал бьют буруны нарзанные. Шашлык покупаешь, а запивка нарзанная бесплатно. На твой выбор из любого источника. Мы перепробовали многие источники. Все одинаково хороши! Природа не умеет фальшивить! Все эти источники ручейками стекают в бурную речку, тут же протекающую рядом в 10 м. Сколько чистого, бесплатного нарзана несётся куда-то! Сказочную картину дополняют крокусы, которые уже везде выбрались и цветением напоминают о весне. Яркое солнышко на чистом голубом небе старательно создаёт земной рай! Чистый воздух, перемешанный с шашлычным запахом, напоминает о том, что с пустыми карманами сюда лучше не ездить!

Время нашего пребывания там было с середины марта и далее плюс 24 дня.

Когда шли обратно в «Иткол», все 4 км по обочине дороги попадались семейки цветущих крокусов. Никто не рвал. Многие, как и мы садились на колени, нюхали и гладили их, как вестников весны.

На «Чегет» поднимались несколько раз, но только полюбоваться великолепной красотой! Съезжать вниз на лыжах было рискованно! Отломить что-то было очень легко. Было приятно полюбоваться сверху с канатной дороги, как сынишка начальника горной спасательной службы, «шкет» дошкольного возраста, мастерски съезжает даже с «Северного склона»! Там спускаются только маститые горнолыжники. Чтобы «шкет» был заметен для взрослых при таких скоростях на склоне, отец ему на голову одевает огромную, не по размеру, каску красного цвета! Мальчишка выглядел как подосиновик! Мы его все так и звали – грибок! Ему было 5 лет. Народ умилялся его смелостью и устойчивостью!

А мы светлили всеми частями тела так называемый «лягушатник», на который был свой подъёмник. В нашей среде были девицы, которые пытались совместить два дела сразу. Позагорать и покататься, и ещё третьим делом – пощеголять телом, как на пляже! Такие мероприятия часто заканчивались плачевно для них. Радовались они жизни и радовали других до первого падения! Снег, как наждак, снимал кожу, и мы это видели неоднократно! Кто-то хочет очень многого и, причём всего сразу, забывая при этом требования «техники безопасности».

На гору «Эльбрус», находящуюся в километрах в 5 – 6 от «Иткола» мы поднимались в вагончике, от турбазы «Азау» до «Приюта 11». Это приблизительно на половину высоты Эльбруса. Обратно многие спускались на лыжах. Мы не захотели возвращаться в гипсе. Сначала мы 4 дня ночевали в «Красном уголке», потом нас расселили по номерам, когда выехали немцы и поляки. По вечерам мы их наблюдали в кафе, где была выпивка, музыка и танцы. Немцы всегда были строги в поведении, никогда не позволяли себе ничего лишнего. Поляки вели себя на редкость безобразно! Зачем так позорить свою державу? Нажирались до омерзительного состояния, и валялись в собственных лужах. Было так стыдно за них! Уезжая продавали по дешёвке лыжи свои на пропой. Лучшими тогда считались «Австрийские звёзды». А мы брали напрокат в «Итколе» наши отечественные «Карпаты» деревянные со сменными рёбрами жёсткости. Специалисты их считали «дерибасом». У лыж «Карпаты» ботинки на них держались соответственно их качеству. Маркеры часто срабатывали невпопад. Вариант первый – маркер срабатывает, и ты слетаешь с лыж в ботинках. А лыжи продолжали ехать вниз без тебя. Это лучший вариант! Хуже – второй. Маркер не срабатывает при падении, и ты можешь сломать ноги. Поэтому инструктор, зная это, перед подъёмом на «лягушатник» заставлял каждого проверить маркеры и пяточные зацепы. Если кому-то не хватало сил высвободиться из плена у лыж, он показывал, какие колёсики надо крутить для регулировки.

Улетали обратно домой с приключениями.

«ТУ -104» из Пятигорска прилетел до Ленинграда благополучно, но сесть ему не удалось! Экипаж, судя по всему, оказался ленинградским, так как 4 раза заходил на посадку. Так хотелось встретить «Пасху» дома, но видно не судьба. Видимость «нулевая», и все попытки увидеть хоть что-нибудь в молоке ничего не дали. Вымотали всех пассажиров снижениями. В итоге доигрались до того, что топлива до ближайшего гражданского аэродрома не хватает. Взмыли вверх из молока, где синее небо и нормальное солнышко! Внизу остались, как постель, облака и мы полетели не ведомо куда! Пассажиры вызывают стюардессу с одним вопросом:

– Куда летим?

– Не знаю! Командир просит подождать. Определяется аэродром.

Через некоторое время стюардесса просит задвинуть всем шторки на иллюминаторах и в окна не подглядывать! Из чего стало ясно – посадка аварийная, аэродром военный. Мы с Толиком всё-таки не удержались и подсмотрели за шторку. И, хотя военные аэродромы все очень похожи, но свой, родной, который мы охраняли на военных сборах, было узнать легко по специфическим самолётам. Эти самолеты частенько в 4 часа утра поднимались с натруженным рёвом и уходили далеко на край державы.

Здесь, на этом аэродроме мы сели благополучно, сразу же с первого захода. И с этой минуты начались хождения по мукам. Чтобы заправить самолёт, ему надо дать остыть, после трёх с половиной часов работы двигателей. Выйти на военном аэродроме никому никуда не положено. Аэровокзала нет. И мы все 120 человек сидим в куске трубы и страдаем от недостатка кислорода. Двигатели выключены и вентиляция не работает. Вероятно, это необходимо было ещё с целью экономии бортового источника питания для дальнейшего надёжного запуска двигателей. Сидим и паримся. Здесь диктует свои правила тот, кто приютил нас и спас, предоставив аварийную посадку. Дети в этой ситуации орут, капризничают, от нехватки воздуха. Попросили стюардессу открыть люк. Она согласовала с командиром экипажа, тот с военными. В итоге разрешили люк открыть, но пригнали машину с вооружённой охраной. Порядок военный обязывает. Перед нами сидели Родион Нахапетов со своей подругой, которая капризничала хуже ребёнка. Запросила пить. Только что перед этим стюардесса объявила, что всем воды давать не будут, только пассажирам с детьми. Но, Родион всё равно пошёл в закрома за водой для неё. Тогда ещё дозволительны были такие вольности. О террористах ещё и понятия не имели. Приходит обратно со светло-голубой пластмассовой чашечкой и она, попробовав, сказала:

– Фу, какая тёплая гадость!

И, скривив физиономию, выплеснула эту драгоценную жидкость, которую каждый с удовольствием выпил бы. Некоторые инициаторы, среди которых был и я, стали упрашивать солдат, привезти водички, хотя бы для орущих детей. Они долго отнекивались, потом всё-таки сжалились. Один с автоматом остался, а остальные уехали на машине. 20 минут ожидания показались нам 20 часами. Наконец приехали. Один солдат, забравшись на тент машины «ГАЗ-66» стал тянуться с ведром воды в самолёт. Мужик, лежавший на полу в самолете, тянулся к нему навстречу. Я противовесом держал его за ноги. Состыковка с ведром произошла неудачно. Ведро выпало и облило водой солдата. Очередные уговоры осложнились:

– Начальство теперь будет ругать за отлучку с поста, когда увидит мокрую одежду.

Уговоры продолжились. В качестве убедительных доводов аргументировали:

– Какой дурак решится прыгать с такой высоты на бетонку? Кому охота ноги ломать?

Уехали снова. На этот раз приехали с какой-то проволокой, прикрученной к ведру. Передача прошла удачно. Ведро было осушено очень оперативно. Но нехватка кислорода была мучительной. Народ, невзирая на чины и звания, стал обнажаться. Нахапетовская симпатия тоже, как на пляже обнажилась, и накапризничавшись уснула, так и не дождавшись солдат с водою. Какой-то генерал, сняв всё по пояс, кроме подтяжек, решил приоритетно подышать у люка. Один пассажир рявкнул на весь самолёт:

– Гражданин с огромным животом и в красивых подтяжках ототкните проход! Здесь все равны, всем подышать хочется!

Удивительно, но он сразу же отошёл на своё место. Экзекуции над народом продолжались с 20 до 24 часов. После этого я заново оценил подвиг Маринеско с подводниками.