Гнев изгнанников

– Стреляйте в дикаря! – крикнул детина и, надев шлем, потянул из ножен длинный меч.

Получив в грудь тяжелый болт, который без труда пробил кирасу, один из лучников повалился на землю, это явно озадачило «тевтонцев», за счет чего я выиграл еще несколько секунд, схватил следующий арбалет, выстрел, второй лучник упал, а тот, что с топором, уже спешил обратно к мосткам. Выстрелил в него, болт, чиркнув по касательной о кирасу, отлетел.

– Андо, убей же его! – крикнул детина и тоже побежал к мосткам, хотя бегом это назвать сложно – очень быстрый и неуклюжий шаг, тяжелы, видать, доспехи.

– Эй… Эй! Я здесь, – вдруг со стороны леса начал кричать запропастившийся Даук, отвлекая убийц Вараса от меня.

Мысленно поблагодарив недотепу Даука, подарившего мне еще несколько ценных секунд, я почти в упор выстрелил в того, что уже ступил на мостки. Гулко стукнув по броне и легко пробив ее, болт ушел в плоть на две трети в районе селезенки, а «тевтонец» замер, сделал еще несколько шагов и рухнул в воду. Детина же, доковыляв до лошади, сдернул закрепленное на седле короткое копье и весьма ловко и сильно метнул его в подпрыгивающего Даука. Копье пробило тело подмастерья насквозь. Лодка ткнулась в мостки, я заскочил на них с диким ревом и, обнажив меч, побежал на того, что был у ворот.

С разбегу рухнув на колени, я подкатился под пролетающий над моей головой двухсторонний боевой топор, ощутив лицом поток воздуха, разгоняемый двумя широкими лезвиями, вскочил на ноги и мощным лоу-киком зарядил под колени противнику, при этом сильно отбив о края наколенника голень. «Тевтонец» грохнулся, но топора из рук не выпустил, сразу опасно махнув им в мою сторону. В глаза бросилась яркая деталь одежды под латной юбкой, куда я с излишней силой вонзил острие меча. Противник, заорав, ухватился перчатками за меч. Я дернул меч на себя – черта с два! Вцепился, как клещ, и орет, а детина уже в двух шагах и занес для удара свой длинный меч. Отпустив рукоять, я кувыркнулся через заколотого «тевтонца» и что было духу понесся к лодке, запрыгнув в которую развернулся уже с арбалетом в руках в ожидании противника. Этим своим «сто первым приемом каратэ» я, похоже, слегка обескуражил детину, который, не дойдя до мостков три метра, остановился и раздраженно рявкнул:

– Дерись как мужчина, дикарь!

– Да пошел ты! – ответил я и, целясь детине в живот, спустил тетиву, после чего оттолкнулся от мостков, быстро догреб до берега и побежал к своему мечу. Теперь достать его не составило труда, «тевтонец» уже отходил к праотцам, или кто там у этих уродов…

– Ты трус! – шипя, выдавил из себя детина.

– Да ладно, – окинув взглядом всех выбывших из гонки, ответил я, – а вы, суки, что же, благородные рыцари, значит?

Детина снял шлем и швырнул им в меня. Его лицо было перекошено гримасой боли. Я наконец смог его разглядеть и весьма не толерантно заметил:

– Ну, ты и урод!

В следующую секунду детина сделал опасный выпад, нанеся удар из нижней полусферы слева, и припал на колено. Я отскочил и тут же что есть силы ударил ему по наручам, почувствовав через рукоять, как клинок разрубил металл и плоть под ним.

Детина взвыл диким зверем, рухнул на колени и схватился за культю, а я прямым ударом ноги свалил его на землю, присел рядом и провернул торчащий из кирасы болт.

– Зачем вы здесь? Откуда вы?

– А-а-а-а! Будь ты проклят, дикарь! – проревел детина и попытался перекатиться, но я с размаху опустил кулак на его нос.

Детина плевался кровью, ревел, пытался сопротивляться, но с каждой секундой слабел и бледнел.

– Куда поехали остальные? – схватил я его за длинные рыжие волосы и встряхнул хорошенько.

– Будь проклят… – только и ответил тот, прежде чем его глаза замерли негативом белков и зрачков.

– Что, отмазался, урод? – плюнул я ему на доспех.

Да уж, трехгранные наконечники арбалетных болтов отлично пускают кровь, что дикому зверю, что человеку. Я поднял тяжелый двуручный меч детины, перевернул того на живот и хватил им по шее. То же самое сделал и с остальными непрошеными гостями и убийцами Вараса. Потом стоял некоторое время посреди двора, тяжело дыша и прислушиваясь к себе и к тому, что происходит вокруг. Что касается меня, то злоба и ярость все еще клокотали внутри, но шум в ушах успокоился, ощущения опасности уже не было. А вокруг что лес, что озеро были спокойны, как всегда, только лишь поднялся холодный ветерок и погнал рябь по полынье, а верхушки деревьев в лесу плавно раскачивались, шелестя остатками сухой листвы.

– Что ж это за уроды такие? – сказал я вслух и не узнал свой голос – словно песка полный рот, жутко захотелось пить. Покосившись на лошадей в броне, будто они тоже представляют угрозу, прошел в дом и выпил почти полный кувшин сока белого дерева. После чего с большим трудом затащил тело Вараса в сарай с углем и дровами, туда же поместил тела дружинника и Даука, простодушного доброго парня из посада Городища, которого мы с Тарином когда-то выкупили с каторги. Да, он не был воином: сначала в подмастерьях у отца, затем учеником у Вараса… но умер в бою, пусть и без оружия в руках. Несколько минут я молча сидел рядом с телом Вараса, держа его за огромную, мозолистую и теперь холодную ладонь, в голове роились мысли… как сказать Дарине про отца? Где Чернава? Что вообще происходит, и что теперь делать, и куда делись остальные уроды с этим непонятным Хранителем?

Я с усердием работал веслом, греб в сторону своей заимки, при этом то и дело оглядываясь на черный дым, поднимающийся к небу с низкими, уже зимними облаками. Тела обезглавленных уродов я скинул в озеро на корм рыбам, а четыре головы с неправильными глазами нанизал на колья забора у ворот. Если вдруг вернутся их друзья, пусть знают – их здесь не ждут и каждый из них теперь в моем личном черном списке.

Проплывая мимо дома Чернавы, я в очередной раз пожалел, что не знаю письменности этого мира, хоть записку бы местной клинописью оставил… Дарина пыталась мне как-то объяснить азы, но что-то не пошла впрок наука, а сейчас так вообще мозги набекрень, и колотит так, что нет-нет да клацну зубами на вздохе. Смерть Вараса стала большим потрясением, как будто от меня самого кусок оторвали. Прикрою глаза – стоит, улыбается, бороду ручищей своей скребет…

– Ты так быст… – хотела спросить Дарина, оторвавшись от шитья.

– Собирайся. И для похода, и для боя, – бухая сапогами, я прошел через большую комнату, попутно схватил стул, поставил его в угол и добрался до тайника в потолке.

– Ты в крови! – подскочила Дарина ко мне. – Ты ранен?

– Это не моя кровь, – я скинул на пол увесистый сверток, опустился на стул, приобнял Дарину за талию и усадил на колени. – Милая, крепись… твой отец…

– Что с ним? – вздрогнула она, сморгнула моментально навернувшуюся слезу и закрыла рот ладонью, тихо всхлипнув.

– Его убили… чужеземцы какие-то, я не знаю, кто это был, но свое они получили.

Дарина ткнулась лицом мне в шею, ее плечи подрагивали, она тихо плакала, а я крепко обнял ее, желая защитить от еще не известной мне угрозы. В одночасье рухнуло будущее, перечеркнутое событиями этого дня раз и навсегда, я это чувствовал. С полчаса мы сидели так, и я тихо, вполголоса, рассказал ей все, с того самого момента, как наткнулся на тело дружинника у протоки.

– У нас, возможно, очень мало времени, – погладил я Дарину по волосам, – надо собираться.

– Что надо делать? – подняла она голову и посмотрела мне в глаза.

– Собирайся, и для похода, и для боя.

– Хорошо, – ответила Дарина и принялась быстро ходить по комнате, кидая на нашу большую кровать то, что считала необходимым, в этом ей мои советы не нужны, нечему учить амазонку.

Через полчаса мы забрались в лодку, бросив на дно баулы, оружие и снаряжение.

– А это что? – Дарина кивнула на части доспехов чужеземцев и тряпичный сверток, с одной стороны пропитавшийся кровью.

– Доказательства.

– Я посмотрю? – Дарина села на нос лодки, положив на колени свой колчан с охотничьим луком и стрелами, из которого отлично умеет стрелять.

– Это голова одного из убийц Вараса.

Дарина решительно тряхнула свертком, и на дно лодки выпала голова с рыжей копной волос, с распахнутыми черными глазами и с белыми точками вместо зрачков.

– Ой… – только и сказала она, увидев эти глаза. – Демоны?

– Не думаю… просто люди издалека, очень издалека, и очень плохие люди.

– А это что, железная броня? – замотав снова голову в тряпку, Дарина подняла наручи.

– Не железная, сплав какой-то, мягкий, к слову, и тяжелый.

– Спл… с-п-л-а-в? – с трудом Дарина выговорила незнакомое слово.

– Да, металлическая, в общем, броня. Меч тоже очень тяжелый, – кивнул я на двуручник детины, что достался мне трофеем.

– Куда мы теперь? – Дарина выпрямила спину и осмотрелась кругом, задержав пустой взгляд на озере позади меня.

– Поплывем протокой на заимку к Ласу, надо найти Чернаву и предупредить князя о чужеземцах.

– Хорошо, – кивнула моя амазонка, аккуратно приставила к борту колчан, достала лук, пару стрел и, развернувшись, сделала вид, что смотрит вперед, а сама тихо оплакивала отца, роняя слезы в медленные, почти неподвижные воды протоки.