Порог

Лампа коптила и давала очень мало света. Гвельф сотворил «светляка» – маленький, но довольно яркий огонёк – и подвесил его слева над столом. Так было намного лучше. В письменах не было ни одного знакомого Гвельфу знака, но что-то тем не менее привлекало его взгляд. Он зажёг ещё одного «светляка», повесил его справа и развернул полотно так, чтобы строки располагались вертикально, машинально отёр пот со лба и придавил ещё мокрым пальцем уголок рукописи. Правый «светляк» светил немного ярче, и Гвельф отодвинул его. Угол падения света изменился и письмена ожили. Они как солдаты сперва разбежались по всему полотну, а затем выстроились в ровные шеренги. Теперь они были похожи на привычные Гвельфу буквы, только слова из них получались чудные: «И когдара, удег Дун нелебвду, но парасар онил васао…»

– Что за дребедень? – удивлённо прошептал Гвельф, и буквы снова разбежались по полотну. Когда они снова построились, в словах появился смысл.

«…Когда последний из клана Дун покинул остров, земля содрогнулась и вода поглотила наш дом. Мы вернулись туда, откуда вышли наши предки. Напрасно мы считали земли материка отравленными. Две тысячи лет сделали своё дело – земля очистилась, и её населили новые животные. Вот только о таких животных мы ещё ничего не знали…»

Гвельф с жадностью вчитывался в эти строки и даже не заметил, как полотно начало расслаиваться, подготовив ему для чтения не один десяток страниц.

«Всё пришлось начинать заново. У нас сохранились старинные карты и летописи, но проку от них было мало. Какой смысл возвращаться в легендарный город Оурон, если в нём свили себе гнездо громадные ящеры, истребить которых мы были не в силах? Однако, памятуя о катастрофе, мы решили строить новый дом в глубине континента, поближе к Внутреннему морю. Продвижение на восток было крайне медленным – у нас не хватало транспорта и сил. Продовольствия тоже не хватало…»

Гвельф читал всю ночь, не отрываясь. Под его левой рукой уже лежала большая стопка страниц, а под правой всё ещё расслаивалось полотно. Он иногда вставал, потягивался, тёр глаза и, взъерошив волосы, снова принимался за чтение. Гвельф настолько увлёкся, что не заметил, как в юрту вошёл Лий.

– Ты разобрался в этих макаронах? – удивился Лий.

– Да, это очень интересно, – рассеянно отозвался Гвельф и встрепенулся, – ты что, не видишь?

– Что я должен увидеть? – оторопел Лий. – Единственное, что я вижу – это старого друга, читающего толстую книгу, написанную на неизвестном языке.

Гвельф выпрямился, недоуменно посмотрел на стол, потёр глаза и перевёл взгляд на Лия.

– Ничего не понимаю, – признался он. – Но я без усилий могу прочесть всё, что здесь написано.

– Гм-гм, – Лий потёр лоб и осторожно коснулся книги. – Нет, ничего не понимаю. Ладно, читай, потом перескажешь. Я вообще-то зашел спросить – на приём пойдёшь?

– Нет, я лучше ещё немного почитаю. Заходи вечером, обсудим.

Лий задумчиво хмыкнул и вышел из юрты.

Гвельф снова принялся за чтение и так увлёкся, что не заметил ни слугу, приносившего завтрак, а затем и обед, ни тощего кочевника, почти час простоявшего у него за спиной. И только появление Лия заставило его оторваться от чтения.

– Как успехи?

– Уф, неплохо, – Гвельф потёр глаза и с сожалением поднялся. – Не могу сказать, что я всё понял, но многое из того о чём здесь написано можно использовать.

– Значит Гу?

– Похоже на то. Это не вся книга. Была ещё одна часть. Или не одна… Тем не менее с практической точки зрения – эта часть самая ценная. Здесь рассказывается о жизни людей после гибели острова…

– Хм… Тоже мне – ценность, – ухмыльнулся Лий. – Я таких сказок могу десяток на ходу сочинить.

– Ну, если ты к этим сказкам присоединишь основные постулаты магии, о которых, кстати, нынешние маги и слыхом не слыхивали, да больше сотни уже готовых заклинаний, это будет самая ценная книга в мире! Пойми, с этой книгой можно создать заклинание любой сложности для любых целей. Всё, чему нас учили, не стоит и выеденного яйца! Так, баловство одно.

– Если все, так как ты думаешь, то нам нужно уносить отсюда ноги. Сегодняшний приём… Такое чувство, что айнах что-то задумал. Завтра он приглашал всех отобедать с ним, надеюсь, мне удастся превратить этот обед в прощальный.

– Я тебе помогу. Кое-что из этой книги я уже усвоил, думаю, мне удастся подготовить к завтрашнему обеду пару-тройку сюрпризов. Только вздремну немного… И перекушу, – Гвельф с сожалением отодвинул книгу и взял поднос с жареной птицей, стоявший с самого обеда.

– Хорошо, – согласился Лий. – Отдыхай. Ночи сейчас короткие, постарайся выспаться.

Гвельф, просидев над книгой почти сутки, почувствовал, как возбуждение уступает место усталости. Тем не менее, покончив с птицей, он не лёг спать. Он взял кувшин вина, стоявший рядом с подносом, и пристально посмотрел на него. Хмыкнул, опустил в вино палец и что-то прошептал. Затем удовлетворённо кивнул, выпил содержимое, и внимательно посмотрел на оставленную на столе книгу. Книга влекла Гвельфа, но здравый смысл всё же одержал победу над любознательностью и он, махнув рукой улёгся на расстеленные на полу шкуры.

Гвельфа разбудили лучи утреннего солнца, проникшие в юрту через откинутый полог. Он потянулся, потёр глаза и громко рассмеялся – возле книги замерли две сгорбленные фигуры. Любопытство сгубило какого-то тощего кочевника и приставленного к Гвельфу слугу. Они попались в «мухоловку», которую Гвельф поставил уже засыпая.

– Ты всё развлекаешься, – угрюмо сказал вошедший без приглашения Лий. – Заканчивай, нам пора.

Гвельф, всё ещё улыбаясь, закрыл книгу, мгновенно потерявшую объём и, сложив пополам, засунул в карман. Он уже сменил халат на дорожный костюм с множеством карманов, в которых хранил крайне нужные для путешествия вещицы.

– Я готов, – сказал он, закидывая на плечо свою большую сумку.

Они пошли к царской юрте, где их уже ждали остальные спутники. Гвельф каждому пожелал доброго утра, несмотря на то, что солнце было уже в зените, и шёпотом предупредил, что вино может быть отравлено.

Обед начался с пространного заявления советника айнаха о необходимости поддержания дружеских отношений, продолжился танцами рабынь и плавно перетёк в настоящий пир. Гвельф задумчиво ковырял ножом кусок бараньей ноги, Лий вообще ничего не ел, остальные же старались брать еду с больших блюд, стоявших посреди стола, с которых ели и кочевники.

Внезапно советник айнаха вскочил. Он поднял свой кубок и прокричал:

– За здоровье владыки!

За спинами пирующих засновали рабы с бурдюками, наполняя кубки вином. Гвельф лениво потянулся, спокойно подставил свой кубок и незаметно опустив в вино палец обошёл всех своих… Каждому из них он немного плеснул из своего кубка, причём сделал он всё это так естественно, что ни у кого не возникло подозрений по поводу странности этого ритуала. Все приглашённые подняли свои кубки и советник снова предложил выпить за здоровье айнаха. Этот невзрачный человечек суетился так, словно хотел угодить не только своему хозяину, но и всем присутствующим. Он каждому заглянул в глаза и заискивающе улыбаясь поднял свой кубок. Гвельф спокойно опустошил свой и снова принялся ковырять баранью ногу. Рувальцы пили не так уверенно, и при этом оглядывались на Гвельфа. В их глазах он был более сильным магом нежели Лий. Последний выпил своё вино с таким видом, словно это был последний глоток в этой жизни. Он поставил свой кубок, и сел мрачно поглядывая то на Гвельфа, то на айнаха, на лице которого застыло выражение полного безразличия к происходящему.

– Балаган, – угрюмо пробурчал Лий и уставился на Гвельфа. С ним что-то происходило. Сначала он резко выпрямился, затем издал звук похожий на сдавленный кашель и упал лицом на баранью ногу. Делегацию Рувала теперь можно было даже в темноте отличить от кочевников: их лица приобрели мертвенно бледный цвет. Это так позабавило царя, что он разразился безудержным хохотом. Советник, тем временем, что-то шепнул стоявшему у него за спиной воину и тот тихонько свистнул. Четыре ражих молодца выдернули Гвельфа из-за стола и потащили к выходу.

– Великий айнах забыл наш договор о мире? – встал из-за стола Лий. Его лицо из мертвенно бледного стало багровым.

– А мы и не собирались воевать, – ответил айнах, сделав советнику знак молчать. – Нам нужен маг, и мы его получим. Впрочем, ты можешь остаться здесь вместо своего друга. А если хочешь, то и вместе с другом. Я дам тебе шатёр, коня, женщину. Денег дам, если захочешь. А не захочешь – уезжай, я держать не стану.

Лий застыл с открытым ртом, но остолбенение его длилось недолго. Стражники, тащившие Гвельфа к выходу, остановились и, издав сдавленный крик, попадали на земляной пол. Гвельф наоборот поднялся и громко чихнул. Этот чих начисто смёл со стола всё, что на нём стояло. В юрте воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь равномерными хлопками – степной владыка с довольным видом хлопал в ладоши.

– Простите, – смущённо сказал Гвельф, – я вас не забрызгал?

Он внимательно посмотрел на айнаха и добавил:

– А, так вам не маг нужен, а фокусник? Извольте, я покажу вам несколько фокусов!

Он начал хлопать вместе с айнахом, и земля задрожала в такт. Если раньше белизна лиц отличала гостей от кочевников, то теперь разница почти исчезла. Один из стражников метнул в Гвельфа копьё, но оно упало на землю, словно наткнувшись на невидимую стену. Гвельф перестал хлопать в ладоши и топнул ногой. Земля затряслась с такой силой, что лёгкие стены юрты сложились и накрыли всех, кто в ней находился. В следующее мгновение раздался громкий треск и рувальцы очутились у подножия холма, на вершине которого пытались выбраться из-под громадной медузы хозяева пира.

– Как ты это делаешь? Тебе бы только с циркачами выступать, – изумлённо сказал Лий, изумлённо глядя на друга.

– Да я и выступал. Я же почти год с бродячим цирком по западу скитался. Расскажу, на обратном пути. А пока нужно освободить этих несчастных. Некрасиво получается, мы в гостях, всё-таки… – он топнул, и откуда-то повеяло холодом. Земля снова задрожала, на этот раз от тяжкой поступи ледяного великана. Сияющий на солнце гигант подошёл к холму и со всего маху ударил в его склон своим громадным кулаком. Поднятая пыль заслонила солнце, а когда она осела, пирующие снова очутились за накрытым столом, в блистающей своим варварским великолепием юрте.

Вытянувшиеся лица кочевников и тишина, нарушаемая лишь всхлипываниями скорчившегося в углу стражника, совершенно не вязались с представлениями самого Гвельфа о пирах. Он хлопнул в ладоши, и с потолка полилась тихая нежная музыка.

– Ваше величество, – сказал он, обращаясь к айнаху, – я показал вам лишь малую часть того, чем овладеет ученик, которого вы дадите мне в обучение. Надеюсь, вам понравились мои фокусы?

– Да-а – выдавил из себя айнах. Он уже оправился от шока и снова нацепил маску безразличия. – Эй, там, – он пнул ногой стоявшего рядом советника, – живо приведите сюда Айро.

Советник со скоростью унгаха выскочил из палатки, но вскоре вернулся, толкая перед собой мальчишку лет двенадцати.

– Вот твой ученик, – сказал айнах и встал со своего резного кресла и отодвинул его в сторону. – А ещё хочу сделать тебе подарок. Идём со мной.

Стена, у которой стояло кресло, делила юрту на две части. Айнах откинул полог и, согнувшись, нырнул в образовавшийся проём. Гвельф последовал за ним. Полуобнажённые женщины, сидевшие за столом, громко завизжали, стараясь прикрыть свои прелести от взглядов незнакомца.