Вайзенштайн. Правосудие

П. Т.: Уважаемый суд, я хочу объяснить, почему так произошло.

Председательствующий судья Мэттьюз: Очень интересно.

П. Т: Разрешите зачитать вслух доказательство П-2/2. Это инструкция для конвоиров, регламентирующая перевозку осужденных начиная с две тысячи двенадцатого года. Читаю нужный нам абзац: «В связи с ужесточением требований к транспортировке контингента устанавливаются новые положения к предыдущей редакции. Отныне надлежит блокировать обзор каждому заключенному независимо от срока заключения. Непросвечивающие мешки всем конвоирам получить в интендантской службе не позже 20.12.11». Вот почему свидетель не мог физически видеть, где он находился в текущий момент времени вплоть до этапирования.

А. Д.: Уму непостижимо! Защита уже заявляла ходатайство о недопустимости демонстрации данного доказательства. Откуда эта бумажка? Ни подписи, не печати. Просто распечатка. Я за обеденный перерыв могу наклепать сотню неопровержимых улик, доказывающих обширное сотрясение мозга прокурора Тагавы.

П. Т.: Нервозность защиты вполне объяснима, потому что имеет весьма реальные корни. Оригинальность продемонстрированного доказательства заверена лично бывшим сотрудником Департамента Полатом. Он даже подтвердил ее авторство.

С. ДС.: Бумага ненадежна – не принимается. Продолжаем.

Р. К.: Я нахожусь под присягой и врать не имею морального права. Мешок на меня надевали. И вообще на всех – это правда.

П. Т: Как проходила транспортировка из Индии в Калининград?

Р. К.: В конце сентября двенадцатого года, по-моему, двадцать девятого числа, зашел сотрудник индийского Комитета и приказал нам всем разбиться на ряды. Следом вошли конвоиры и стали каждый ряд сковывать одной цепью по поясам, руки тоже прицепили к поясу. Цепей на всех не хватило, сковали только четыреста или около того человек. Остальных оставили. Ковали часа два, наверное, набросили мешки, будто на казнь тащили. Отстойник, то есть накопитель, находился около шоссе, судя по звуку. Потом всех вывели и пешком, колонной, повели к аэродрому – километров десять шагали, очень долго. Прямо по трассе. Охрана ехала на мотоциклах рядом.

А. Д.: Каким же образом, находясь с мешком на голове, вы сумели разгадать, что охрана ехала на мотоциклах?

Р. К.: У меня самого было два мотоцикла, и их звук я различаю очень хорошо.

А. Д.: Свидетель, расскажите, как это возможно идти пешком по трассе? Что, по отдельной полосе вели вашу колонну?

Р. К.: Естественно, на сто процентов я не могу утверждать, что нас вели по автостраде. Но я отчетливо слышал звук проносящихся мимо объектов. Если это не автомобили, тогда я ошибаюсь.

С. Д.: Зачем, по вашему мнению, они закрывали вам глаза?

Р. К.: Думаю, это делалось для запугивания, для подавления нашей воли. Почти сутки с мешком на голове, знаете, ощущения крайне дискомфортные.

П. Т: Что происходило затем?

Р. К.: На взлетном поле нас еще раз пересчитали и расковали. Потом погрузили в самолет.

П. Т: Как проходил перелет?

Р. К.: Сначала я хотел бы остановиться вот на каком предмете, раз уж зашла речь о целесообразности мешков, зачем они нужны. Когда с меня сняли кандалы… В общем, эти черные мешки, которые нам одевали на головы, они никак не закреплялись, в том смысле, что их просто надевали, но не затягивали тесемками или еще как-то.

А. Д.: Свидетель, я прошу вас в самой краткой форме, не занимая внимания Суда подробностями, рассказать, как вы оказались в России. Зачем нам слушать про какие-то мешки!

С. Д.: Пусть доскажет. Свидетель, продолжайте.

Р. К.: На взлетном поле дул сильный ветер и… я поскользнулся к тому же. Словом, мешок с меня слетел.

А. Д.: Так что же, выходит, мешок можно было скинуть, просто помотав головой? Какой же в них тогда смысл? Заявляю суду протест!

С. ДС.: Действительно, нужны нам такие подробности?

П. С. М.: Свидетель, если вы напрасно затягиваете время, я вас удалю.

Р. К.: Две секунды. Я же правду говорю. Так вот. Нашу колонну, повторю – четыреста человек, сопровождали всего десять охранников, безоружных. Потом я, кстати, узнал, что пистолет был только у старшего надзирателя.

П. Т.: Но как же так?

Р. К.: Все очень просто. Согласно Люблянскому протоколу, мы обязывались подписать документ, в котором четко было прописано: беглец – первая мишень на убой, без всяких разбирательств. Убежишь сейчас, все равно найдут и расстреляют.

П. Т.: А кто не подписывал?

Р. К.: Того автоматически переводили на пожизненную консервацию. Поэтому подписали все.

П. Т.: А кому и так назначили данный вид заключения?

Р. К.: Их везли отдельно. Подробностей не знаю, наши пути почти не пересекались.

А. Д.: Защита настаивает на исключении этой тирады из протокола, поскольку за несколько секунд попросту нереально пересчитать охранников и уж тем более разглядеть их экипировку. Налицо ненадежность показаний, не говоря уж о нерелевантности.

П. С. М.: Показания касательно Люблянского протокола оставить, остальное изъять.

Секретарь: Принято.

Доказательство П-6/3. Электронное письмо от Явуза Полата начальнику таможенной службы республики Польша Збигневу Косинскому

Специальный запрос

От кого: Явуз Полат <polat@transport.weis.org>

Кому: “zbignew.kosinsky@urzadcelny.gov.pl”

<zbignew.kosinsky@urzadcelny.gov.pl>

6 марта 2011, 9:12 8 файлов

Уважаемый Збигнев! С великим сожалением вынужден обращаться напрямую к Вам. Дело в том, что Ваши коллеги уже во второй раз не пропускают наш состав через таможню.

Небольшая предыстория. Как Вы наверняка могли уже слышать, мы обратились ко всем странам с просьбой пожертвовать «Вайзенштайну» различных животных. Многие друзья с радостью откликнулись и прислали нам в рекреационный уголок к сегодняшней дате почти полсотни зверей.

Сербская Республика также не осталась в стороне и преподнесла организации пару великолепных бачских жеребцов, рожденных на конезаводе с двухвековой историей. Прекрасный жест, мы его оценили очень высоко. Однако вскоре чувство восторга сменилось чувством горечи: в Евросоюз животных пропустили, а в Россию из Польши – нет.

Кони больше недели находятся в холодном боксе, добавлю, за наш счет. Подобная ситуация является апофеозом бюрократического крючкотворства и едва ли не преступной халатности.

Абсолютно все формальности для ввоза были точно соблюдены. Мы предоставили и справки и паспорта, как того требуют нормы, заблаговременно отправили факсом и продублировали почтой CVED в ветеринарную инспекцию, продемонстрировали все оригиналы. В том числе уплачены все необходимые пошлины, именно на этом месте и возникла загвоздка.

Как выясняется, ввозимые лошади без оставления на территории Польши с последующим вывозом не являются при использовании карнета АТА финансовым обязательством, то есть за них не нужно платить, а мы заплатили. В результате возникла бумажная путаница, из-за которой наших рысаков не выпускают.

Считаю своим служебным долгом напомнить Вам, что Республика Польша подписала и ратифицировала Афинскую конвенцию и, соответственно, Люблянский протокол. Цитирую:

Статья 2

а) каждая Сторона, подписавшая и ратифицировавшая Конвенцию, строго обязывается к действенному сотрудничеству с экстерриториальной организацией «Вайзенштайн».