Утонувший в кладезе

И только тут до него по-настоящему дошло, что все случившееся вчера действительно не лишило его Семаргловой Силы.

4. Ныне: век 76, лето 3, вересень.

Кучер чуть ли не беспрерывно нажимал грушу тревожного гудка, и карета двигалась по заполненным пешеходами улицам с достаточной скоростью. Стучали по мостовой копыта, поскрипывали рессоры, кучер что-то напевал себе под нос.

– Кто нашел Клюя Колотку? – спросил Свет сидевшего напротив молодого ключградца.

Честно говоря, этот парень его раздражал. Не может сотрудник министерства безопасности быть столь вызывающе красив. Лет двадцати пяти, голубые глаза, пшеничные волосы, волевой подбородок, прямой нос. Исполать богам, хоть особых примет нет!.. Впрочем, погодите-ка, ведь он назвался Нарышкой… А Нарышки – известная великородная фамилия, дальние родственники самих Рюриковичей. Тогда все с вами ясно, мил человек, – особая примета у вас хоть куда!.. И к серьезной оперативной работе вас, красавчик, на пушечный выстрел не подпустят, заниматься вам общим руководством всю жизнь…

– Колотку нашел ночной квартальный, – сказал красавчик. – Во время очередного обхода. Убитый лежал в луже крови – судя по всему, собственной. Впрочем, судари, сами увидите… Место преступления содержится в неприкосновенности. Наши сыскники-волшебники пытались произвести магическое проявление, но, похоже, в этом не преуспели. Принципал очень надеется, что вы окажетесь в силах нам чем-нибудь помочь.

– Понятно, – сказал Свет, переводя взгляд в боковое окошко.

Карета двигалась по мосту, под которым стыла мертвым волшебным зеркалом серая невская вода.

Принципал, видите ли, очень надеется, подумал Свет с раздражением.

Магическое проявление на открытом воздухе было занятием безнадежным. Вестимо, кое-какие следы могут и сохраниться – на уличной ограде, к примеру (буде она деревянная), или ближайшем столбе, – но информации в этих следах, скорее всего, дохлый кот наплакал, а выявить их и вовсе практически нереально: малейший ветерок, и ее величество Спектрограмма радостно заявит вам: «Ступайте, сударь, с миром!» Будь вы хоть муж-волшебник, хоть чародей, хоть сам Кудесник! Спектрограмма на уровни квалификации не смотрит… Впрочем, кое-какие возможности у столичных сыскников имелись, но Сувору Нарышке, которого боги обделили Семаргловой Силой, знать все эти подробности было совершенно ни к чему. И потому Свет лишь переглянулся со Смирным.

– Орудие преступления, надеюсь, обнаружили? – спросил тот, но в голосе надежды не прозвучало.

Сувор Нарышка коротко мотнул головой. Однако после некоторой паузы добавил:

– Довольно близко от места убийства расположены розовые кусты. Их, чтобы не потревожить до вашего осмотра, еще не обыскивали… Хотя вряд ли нож валяется в кустах. Скорее всего он уже с ночи покоится на дне Невы.

– Розовые кусты, говорите? – Буривой Смирный сразу оживился. – Розовые кусты, сударь, – это весьма и весьма справно. Это такая удача, которая выпадает лишь в каждом десятом деле!

Свет снова глянул в окошко: теперь экипаж несся по набережной, и набережная эта показалась Свету знакомой. Однако табличек на домах не было – не столица, – а вспомнить название он не успел: карета завернула за угол и вскоре остановилась.

– Прибыли, судари, – сказал в переднее окошко кучер.

Сувор Нарышка выбрался на мостовую, столичные волшебники последовали за ним.

Карета стояла возле ограды особняка, который Свет сразу узнал: у ключградского посадника чародею Смороде бывать однова уже приходилось. Впрочем, особняк не был сейчас целью путешествия, цель была огорожена невысокими барьерчиками, от которых стоявшие в оцеплении стражники, увидев прибывшее начальство, тут же принялись отгонять многочисленных зевак. Свет удовлетворенно кивнул: барьерчики были установлены по всем правилам – в пяти саженях от темного пятна на тротуаре, – а потому повлиять на ментальную обстановку, связанную с местом преступления, зеваки были не способны. Если они не колдуны…

Стражники установили барьерчики и внутри усадьбы посадника, окружив несколько розовых кустов, тянувшихся рядком на расстоянии полусажени от ограды. Аромат осенних роз ощущался в воздухе явственно, как будто над улицей только что прошел обильный дождь из духов.

Теперь Свет вспомнил название набережной: Княжеская. А улица, на которой они остановились, называется Белореченской. А ключградского посадника, помнится, величают Вороной Кудряш.

К начальству тут же подбежал стражник, доложил Сувору Нарышке о происшествиях. Вернее о полном отсутствии оных – никто на место преступления не покушался, зеваки задавали обычные при таких обстоятельствах вопросы и распускали жуткие слухи. Вплоть до того, что, якобы, здесь, возле собственного особняка, зарезали самого ключградского посадника. Женщины уверяли друг друга, что совершили это неугомонные любители роз, для коих своя любовь дороже чужой жизни. Посадника, вестимо, жалко, но сам виноват, сударыня. Выращивал бы что-нибудь попроще!..

Сувор Нарышка прервал городового:

– Пропустите этих двоих к месту преступления!

Городовые отодвинули один из барьерчиков, и, сопровождаемые восклицаниями оживившихся зевак, волшебники приблизились к темному пятну на тротуаре. Пятно было немалым: видно, труп Клюя Колотки пролежал тут достаточно долго.

Свет быстро огляделся. Конечно же, о Спектрограмме в данных условиях и речь идти не могла. По-видимому, Буривой Смирный пришел к аналогичному выводу, поелику, крутанув головой, негромко сказал:

– Остаются розовые кусты.

Подошли к ограде. Розы пахли просто одуряюще, у Света индо возникло желание сорвать бутончик. Наверное, такое желание возникало у всякого, кто проходил мимо ограды. Однако сквозь ограду до роз было не дотянуться, а для желающих пробраться внутрь посадник наверняка держал собак. Впрочем, сейчас собак видно не было.

Свет мотнул головой, отгоняя посторонние мысли, и, сотворив формулу С-заклинания, включил Зрение.

Розы были как розы. Ни малейших следов психического шока, сопровождающего любую пагубу. Если же при нападении на Клюя Колотку использовали магию, то это была очень странная магия, не оставившая на розовых кустах никаких волшебных отпечатков.

Свет повернулся к Смирному:

– Ваши впечатления, брате?

– Ничего не вижу, чародей… Муж-волшебник Колотка умер не здесь. Магия тоже не использовалась. Разве что супротив убитого применили заклятье, недоступное моему Зрению.

– И моему тоже. Правда, таковыми владеет разве лишь Кудесник… Может быть, Колотку убили в другом месте и привезли сюда труп?.. Но тогда откуда на тротуаре столько крови?

– Не знаю, брате Свет, не знаю… – Буривой пожал раменами. – Думаю лишь, что тут нам с вами больше делать нечего. Следов нет!

Сувор Нарышка ждал их возле отодвинутого барьера, взгляд его был полон надежды. В ауре переливались агрессивные цвета – похоже, парень дорого бы дал за возможность отомстить неведомому убийце.

Толпа зевак вокруг барьерчиков состояла из совершенно дюжинных людей, болтливых, шумных и глупых.

Свет мотнул головой:

– Мы ничего не обнаружили, сударь.

Откровенная надежда в глазах Нарышки сменилась не менее откровенным разочарованием.

– Полагаю, слуг посадника уже опросили? – осведомился Буривой Смирный. – Может быть, кто-нибудь заметил что-либо странное. Или кого-либо… Экипаж, к примеру, ночью возле дома остановился, а потом быстро уехал…

– Опросили. – Нарышка устало вздохнул. – Никто ничего странного не заметил. Разве лишь садовник слышал, как вечером, ближе к ночи, выла собака. Но выла – не лаяла… Во всяком случае, вой этот садовника не озаботил. Да и выла она, по его словам, очень недолго. Не дольше минуты. Другие собаки молчали…

– Ладно, – сказал Свет. – Больше нам здесь делать нечего. Поехали к принципалу. – Он оглянулся на стражника, поедающего начальство преданными глазами. – Полагаю, оцепление теперь можно снять. Да и кровь смыть, если врачи с нею уже поработали.

Свет со Смирным направились к карете, а молодой ключградец принялся отдавать распоряжения. Кучер его, такой же светловолосый красавчик, что и хозяин, – разве лишь глаза серые да нос картошкой – бурчал себе под этот самый нос какую-то мелодию (кажется, «Я у мамочки платочек утащила…») и с интересом разглядывал снующих среди зевак молоденьких девиц. Видать, не впервые привозил Нарышку к месту убийства…

– Странное преступление, – сказал Смирный, когда они очутились в карете. – Никаких магических отпечатков. Словно брат Колотка позволил убить себя дюжинному человеку и при этом, скажем, наложил на себя С-заклинание, дабы не осталось следов шока. Я, правда, не слышал о существовании подобных заклинаний, но ведь когда волшебник умирает, все его заклятья тут же начинают терять силу.

– Или следы шока умудрился уничтожить сам убийца, – пробормотал Свет, мысленно ухмыльнувшись.

– Что вы сказали, чародей?

– Нет-нет, брате… – Свет махнул рукой. – Это размышления вслух. Не обращайте внимания.

Ему очень хотелось ухмыльнуться в открытую, но ухмылка чародея показалась бы Буривою Смирному явлением не менее экстраордионарным, чем отсутствие магических отпечатков на месте убийства волшебника.

Все-таки большинство членов Дружины воображением не отличаются, подумал Свет. Увы, они попросту не способны представить себе, что в подлунной может существовать волшебник, гораздый обойтись без следов своего активного пребывания! Впрочем, два лета назад чародей Сморода обладал столь же «развитым» воображением… Нет, воистину, дабы колдуны хоть чуть-чуть изменились, мир должен вывернуться наизнанку. И как жаль, что у нас не сыскалось покамест второго академика Барсука!.. Уж он-то мир бы вывернул. С ног бы на голову поставил. Не зря же Буня Лапоть пошел на все, дабы отнять у него такую возможность!..

Появившийся в карете Нарышка прервал его размышления. Ключградец уселся на скамейку без слов. Теперь разочарованием были переполнены не только его глаза, но и каждое движение. Свету индо стало жаль парня: уж слишком тот надеялся на столичных специалистов. Хотя, что с него спрашивать?.. Молод покудова, верит в безграничную силу волшебников… Ну, а это дело поправимое, пообтерхается еще, поймет, что колдуны-то колдуны, да мы и сами не болтуны.