Гвардеец

– Зэка номер тридцать-восемнадцать слушает… Да… – Он вдруг подобрался. – В каком месте?.. Ясно, господин капитан! Слушаюсь… На въезде в город нахожусь… Так точно!

Говорильник отправился в карман. Чинганчгук крепче сжал руль и прибавил скорость.

Браслетов здесь на носили, но система связи все равно была. Пусть и примитивная. Без связи никуда не денешься, хоть ты на столичной планете трудишься, хоть на попечении министерства исправительных сооружений.

– Драться-то умеешь, Остромир?

Конечно, многие торговцы умеют драться – те, кто уже пообтерся в бизнесе, узнав, что где и почем… Но легенда требовала иного ответа.

– Не-а, – испуганно сказал Осетр. – А что случилось?

– Шебутня случилась. Но не трясись, прорвемся. Они на центральной улице бузят. На Солнечном проспекте. А мы в объезд двинемся.

Водитель явно успокаивался. А значит, можно было не травить вакуум и пассажиру.

Между тем, впереди появились первые дома. Были они одноэтажные и утопали в зелени едва ли не по самые крыши.

– Это город? – недоверчиво спросил Осетр.

– Он самый. Чертков во всей своей красе. – Чинганчгук посмотрел на пассажира и понимающе усмехнулся. – Удивляешься, что небоскребов не видать?..

Осетр кивнул. Город, где не устремлялись к небу долговязые башни небоскребов, и в самом деле выглядел необычно.

– Так у нас тут земли на всех хватает. Еще и остается. А деревянные одноэтажные дома строить проще и дешевле. Лес-то совсем рядом. Да и камней для фундаментов хватает. А добыча всего этого добра при таком рабочем контингенте малозатратна. – Водитель поднял кверху указательный палец правой руки. – Экономика, брат, против нее не попрешь!

Грузовик влетел в город, как прыгнул в зеленую лужу. Однако Чинганчгуку тут же пришлось затормозить, потому что это был не лес, тут улицу то и дело переходили люди.

Осетр смотрел на них во все глаза. Люди были как люди, чаще мужчины, много реже женщины. Никто не носил полосатых роб с многозначным номером на груди, но у многих были ошейники. Среди носителей таких украшений не было ни одной женщины.

– И все-таки почему не все заключенные носят баранки?

Чинганчгук пожал плечами:

– А зачем? Большинство зэков – нормальные люди, от них ничего худого черепам… э-э… начальству не будет. С баранками ходят либо абсолютные отморозки, которых надо все время держать в ежовых рукавицах, либо полное чмо, которое лишь на пайку и заработать может. Кому заплатить нечем…

– Как это?

– Как-как? Задницей в косяк!.. Платишь контрольному инспектору червонец в месяц, и ходи со свободной шеей. Ему польза, а тебе спокойнее. Эти штуки хоть и безотказные, но чем черт не шутит! Лучше остаться без червонца, чем без тыковки. Нормальные отношения между начальством и подчиненными. За собственное спокойствие надо платить! Вот и платим.

– Но ведь это же коррупция!

– Разумеется! Ну и что? Да хрен-то с ней! Коррупция, брат Остромир, неистребима. Она тысячелетиями существует и сколько существует, столько с нею и борются. Одних коррупционеров к ногтю взять не успевают, как на их месте другие появляются. Так устроена жизнь. Я плачу инспектору за уверенность в целости моей шеи, а он мне… и ему есть за что платить. Здесь иначе нельзя.

«Не за стукачество ли инспектор тебе платит, дядя?» – подумал Осетр.

На домах, выкрашенных веселенькой канареечной краской, висели триконки «Солнечный проспект».

– Ага, вот и шебутня! – удовлетворенно сказал Чинганчгук. – Опять бузят, голубчики! Интересно, по какому пводу сегодня?

Впереди дорога была перекрыта толпой. Эта была не шагающая вдоль улицы колонна и не перегораживающая проезд цепь. Просто толпа. Народ стоял спиной к грузовику, вытягивая шеи. По-видимому, кого-то слушали…

– А мы их аккуратненько объедем, – продолжал Чинганчгук. – Не боись, Остромир! Прорвемся!

Грузовик свернул на боковую улицу, более узкую, но не менее яркую – здесь стены домов были выкрашены в апельсиновый цвет. Улица так и называлась «Апельсиновая».

Похоже, у городского архитектора, если такой тут работал, фантазия была еще та. Впрочем, скорее всего никаких архитекторов в Черткове и вовсе не имелось. Собрал управляющий (или как тут называют самого главного начальника?) свою команду и сказал: «Господа офицеры, приказываю обеспечить покраску домовых стен. Поскольку жизнь заключенных уныла и тосклива, покрасить в яркие цвета». Команда взяла под козырек, заказали краски, списали под статью «Благоустройство территории» и сказано – сделано! А то, что в результате получился дизайн придурка, так кого это волнует?…

Грузовик свернул еще несколько раз.

– Ну вот и объехали шебутню, – сказал Чинганчгук, глядя в боковое зеркало заднего вида.

На домах вновь замелькали триконки «Солнечный проспект». Номера быстро приближались к единице.

Откуда-то донеслись одиночные выстрелы. Чинганчгук добавил скорости.

– Что это, никак стреляют? – обеспокоился пассажир.

– В нас стрелять не станут, – уверенно сказал водитель. – Храпповый сок на Крестах – святое!

Выстрелы продолжались, но явно становились реже. И тише.

Потом «зубр» выскочил на мост, перекинувшийся через довольно широкую реку. Мост был деревянный.

– Это наша Данила, – сказал Чинганчгук.

– Данила? – удивился Осетр. – Река так называется? Это же мужское имя.

– Мужское, – согласился водитель. – Но по отношению к реке оно стало женским. Наверное, между тем, кто ее назвал, и теми, кто стал здесь жить, была большая разница.

Проехали еще немного, и стало видно, что Солнечный проспект упирается в большие деревянные ворота.

Чинганчгук остановил грузовик за два квартала до них.

– Дальше я тебя, парень, везти не могу. – Он развел в стороны свои лапищи. – Погуляй пока немного. А еще лучше посиди где-нибудь. Вон там, за углом, второй дом по правой стороне, кабак стоит. «Ристалище» называется, но между собой мы называем его «Дристалище». Хотя кухня у Макарыча вполне приличная… Макарыч – это хозяин заведения. Обожди меня там. Только постарайся ни с кем не связываться и ни во что не ввязываться. Народ у нас такой, ему палец в рот не клади. Так что затихарись там. А я быстренько обернусь. Груз перекачают, машину в гараже сменщику сдам и к тебе присоединюсь.

Стенка кабины со стороны Осетра дематериализовалась, образовав открытую дверцу, и кадет, подхватив комплект номер два, спрыгнул на дорогу.

– Денег-то шустряки тебе совсем не оставили?

Поскольку сказавший «а» должен говорить и «б», Осетр помотал головой.

– На-ка тогда! – Чинганчгук протянул трехрублевую купюру. – Закажи себе стакашок «кровушки», посиди. Я быстро, не более часа. Лады, парень?

– Лады, – коротко сказал Осетр.

– Вот и отлично! Люблю сговорчивых!

Стенка-дверца заросла, и грузовик тронулся.